– Люблю розы, – ностальгически произносит она. – Фред, мой муж, всю жизнь за ними ухаживает, но в этом году они неважно себя чувствуют. – Ужасно жаль, что он не смог совершить с вами это небольшое путешествие. Догадываюсь, он был бы здесь как в раю. Она хмурит лоб: – Он занемог. У нас выдался нелегкий год, но мой брат настоял, чтобы я устроила себе передышку. – О, Патриция, мне так жаль это слышать! Когда ухаживаешь за больным, жизненно важно иногда вдохнуть кислород. Я с вами всем сердцем. – Он всю жизнь увлекается садом и умеет углядеть тлю с тридцати шагов! Чувствуете этот аромат? Я вдыхаю воздух и только сейчас различаю легкий цветочный запах. – Сейчас, когда вы сказали, я его уловила. – Один из маленьких подарков жизни! Я так вам благодарна, Ферн! – говорит она, глядя на меня. – За что, собственно? – За то, что вы – это вы, – отвечает она со смехом. – Я? Вы серьезно? – Вы позволяете мне перевести дух. Я боялась, что совершила ошибку, приехав сюда одна, да еще в дурном настроении. Но это было важно для меня по множеству причин, о которых я умолчу. Я очень рада, что не послушалась интуиции и не помчалась обратно в аэропорт. Чего только не натворишь с испугу! – говорит она, подмигивая мне. Я отвечаю ей тем же. – Я рада, что вы остались. Знаю, Келли тоже рада. В понедельник она тоже трусила, совсем как вы, но вы ее ободрили. Я смотрю на Патрицию, она кивает. – Ах… Что ж, мне пора идти. Сюда идет Нико, наверное, ему надо с вами поговорить. Сказав это, она вскакивает и идет в сторону сада. У меня странное чувство: похоже, она хотела что-то мне сказать, но передумала. – Я вас обыскался, – говорит Нико. – Хочу попросить у вас прощения. Это уже превращается у меня в привычку. Улыбаясь ему, я вижу, что сегодня вечером он в приподнятом настроении. На нем белая рубашка с расстегнутым воротником и новые синие джинсы. Он воспользовался одеколоном с цитрусовым запахом и, судя по влажным волосам, только вышел из душа. Нам обоим легко смотреть друг другу в глаза. Он указывает на скамейку. – Можно мне присесть? Или милейшая Патриция удалилась, чтобы дать вам побыть одной? Я, случайно, ее не спугнул? – Что вы, вовсе нет. Это ее природная стеснительность. Конечно, садитесь. – Вам понравилось рисовать эскизы? Я чувствую, что он разглядывает мой профиль; скамейка маленькая, мы сидим почти вплотную, и почему-то это меня нервирует. Нико меняет позу: скамейка для него низковата, и он вытягивает вперед длинные ноги. Сев вполоборота ко мне, он закидывает руку на спинку. – В общем-то да. Хотя вчерашний урок привел меня в изумление, стал полным сюрпризом. Не думала, что я такая мазила, пока не схватила со стола самую большую кисть. Сегодня все было посвящено мелким деталям, я думала, что это представляет для меня наибольший интерес, но руки чешутся опять вооружиться кистью! Он улыбается, и белизна его зубов на фоне безупречной кожи вызывает у меня непрошеное волнение. Я смешна себе самой: ему любопытна одна из новых учениц, это совершенно естественно. – Я видел вчера вашу картину, прежде чем вы закончили, но потом вы исчезли, забрав ее с собой, – говорит он хмурясь. – Это была моя первая попытка. Увы, по пути в комнату я ее уронила, и она завершила жизнь в мусорной корзине. – Мне хочется отделаться шуткой, чтобы он не подумал, что я придаю своей мазне какую-то ценность. – Мне очень нравится картина на стене в моей комнате. Это не заимствование? Он гортанно смеется, не сводя с меня глаз. Я продолжаю избегать его взгляда и смотрю прямо перед собой. – Нет. Это отвечает вашему стилю, вам ближе жанр абстракции. Она напомнила мне работы Мишель Трагакисс, очень популярной современной художницы. Вы меня удивили, Ферн. Сегодня днем я хотел предложить вам испытать свои силы на настоящем холсте. Дверь в мою собственную мастерскую всегда открыта. Это никого не побеспокоит. Я часто нахожусь там допоздна, когда мне не спится. У меня привычка писать часа по два кряду, пока кисть не выпадет из руки. Ну, что скажете? От воодушевления, от завораживающей мысли о следующем мазке кистью я готова завизжать. – Вы очень добры, Нико, но я не знаю, с чего начинать. Не хочется портить хороший холст, я же такая неумеха! – Это правда, мне страшно опозориться перед ним. Мне не свойственно чувствовать себя такой уязвимой. Но что поделать… – Мне так не показалось. И потом… – Он вдруг перестает улыбаться, и я заставляю себя посмотреть на него. – Я попрошу вас о большой услуге. У меня есть надежда, что соблазн доступа в мою мастерскую не позволит вам мне отказать. До чего он меня раздразнил! – М-м-м, я чувствую соблазн еще до того, как пойму, во что впутываюсь, – признаюсь я. – Сеане нужно отлучиться домой на несколько дней: женится ее кузен. Она уедет в обед в пятницу и вернется только во второй половине дня во вторник. Она мой заместитель, в чем вы, без сомнения, уже могли убедиться. Мы вместе с ней оцениваем вновь прибывших, пытаемся отсортировать более замкнутых, чтобы подыскать для них подходящих приятелей. Это не всегда срабатывает дольше, чем до конца первого занятия, хотя иногда завязывается настоящая дружба. Я согласно киваю, потому что наблюдала Сеану в деле. – Сеана ежедневно узнает у всех преподавателей, не возникло ли проблем. Она – мои глаза и уши. На время ее отсутствия мне нужен кто-то, кто ее заменит. И потом, на выходные к нам заехали трое новеньких, надо за ними приглядеть, вдруг им что-то понадобится? Вы бы мне очень помогли. Она говорит, что я слишком тараторю и слишком быстро хожу, поэтому самому мне будет трудно найти с ними общий язык. Она называет меня слишком пронзительным. – Он морщится и не удерживается от смеха. Когда он в своей тарелке, то становится совершенно другим человеком. – То есть моя задача – приглядеть за новенькими и убедиться, что не возникает проблем с уборкой. Потом, в понедельник, я помогаю со следующим заездом? Делюсь с вами своими наблюдениями? – Да. И не забываете проверить доставку чистого постельного белья в середине недели и достаточного количества полотенец. Как будто все… Оставайтесь в тени, но помогайте функционированию системы. В награду вы получите возможность создать ваш собственный шедевр. Представьте, сколько тюбиков краски ждут прикосновения кисти! Этот посул в его исполнении звучит почти чувственно. – Довольно, я и так продалась с потрохами! Вы заранее знали, что я соглашусь, да? Хотя, должна признаться, в этом обмене услугами главный выигрыш у меня. Нико улыбается: – Это потому, что вы чудесная женщина. В вашей натуре заботиться о других, поэтому это вам не в тягость. Я кошусь на него, застигнутая врасплох его похвалой. Любопытно, что еще он приметил? – Моя родня частенько проявляет требовательность. У кого-нибудь обязательно возникает проблема, которую надо помочь решить. Моя работа тоже сосредоточена на благополучии людей, поэтому это вошло мне в плоть и кровь. Он изучает мое лицо, я наблюдаю, как движутся его глаза. – Люди вам небезразличны, Ферн, и порой это может превращаться в обузу. Здесь вы сами по себе, вы вышли из своей зоны комфорта, у вас возникают новые интересы. На любом этапе жизни это смелый поступок для каждого. Я пожимаю плечами. – Думаю, в нашей семье смельчак – мой муж. Мы договорились отдохнуть годик от работы. Наши желания на этот период разошлись. На нас свалилось везение, хотя не исключено, что мы сглупили. Это станет понятно только после завершения эксперимента. – Вы не очень ладили? – В огорчении Нико трудно усомниться, он старается вникнуть в мою ситуацию. – Наверное, нас подвело самоуспокоение. Мы полагаемся друг на друга, и сейчас я понимаю задним числом, что это и есть самоуспокоение: каждый принимал отношение другого как должное. Это когда уверен, что другой всегда окажется рядом, что бы ни произошло. Не вижу в этом ничего дурного, просто разлука способна оживить чувства. – Вас ждет целый год новых смелых открытий, но одновременно это для вас обоих огромный риск. Его слова меня смущают. Я рассталась с привычной, нормальной жизнью. С другой стороны, каждый прожитый здесь день приносит что-то новое, я узнаю о самой себе удивительные вещи, начинаю понимать, как меня воспринимают чужие люди. Теперь Нико готов на меня положиться. Такой степени доверия я не ожидала. – Еще это приключение, какого нам больше, наверное, не выпадет. По этой причине я с радостью принимаю ваше предложение, Нико, если вы считаете, что я для этого гожусь. Спасибо! – Отлично! Я рад, что вы готовы покинуть зону вашего комфорта. Если хотите, можем послушать в гостиной игру Тейлора и Келли. Сеана уговорила их исполнить пару песен. Потом можете располагаться в моей мастерской. Я согласно киваю. – Даже не знаю, как ей это удалось! – Он из Монтаны, как такой человек может отказаться от празднования Четвертого июля? Сеана обо всем успевает подумать. – По выражению его лица понятно, как он ее ценит. – Пока Сеана будет у себя в Шотландии, вам будет ее здорово недоставать, – говорю я. – Верно, но она сказала, что если я смогу вас уговорить, то она будет спокойна, что я передан в надежные руки. Его выразительные глаза сияют признательностью. Меня охватывают сомнения, я уже не уверена, что это такая уж хорошая идея. Но как я могу отвертеться, когда он лезет из кожи вон, чтобы поощрить мое творчество? * * * – Привет, дезертир! – слышу я голос Ханны. У меня почти перестает биться сердце, так сильна моя радость, что она наконец соизволила мне позвонить. – Не могу долго на тебя злиться. Мама и Лиам взяли меня в оборот. Меня заклеймили как эгоистку. – Я слышу в ее голосе нотки раскаяния. – У тебя куча новых дел, не хочу, чтобы ты вдобавок переживала за Эйдена и за меня. У нас все в порядке, честно. Иногда полезно предоставлять нашим любимым свободу разобраться в самих себе. К тому же ты теперь живешь самостоятельной жизнью, привычка наведываться почти каждый день, чтобы поболтать, так или иначе должна была уйти в прошлое. – Знаю, но все равно скучаю по тебе. Мне стыдно, что я заставила тебя волноваться, просто ты далеко, хотя от этого только хуже. Не могу не думать о том, что, если бы ты не купила лотерейный билет, всего этого не случилось бы. Ты бы жила себе дома, с Эйденом, как раньше. Вы – столпы нормальности, совсем как мама с папой. Я закатываю глаза и ничего не отвечаю. Даже старшей сестре важно хотя бы иногда подумать о самой себе, махнув рукой на ролевые модели. Что толку, если бы я засела дома и сходила бы сейчас с ума от тревоги за Эйдена?