«Запросто»? Она проводит так много времени в обществе Тейлора, что уже позаимствовала его выговор и манеры. Я тронута тем, что Тейлор видит, что я нуждаюсь в отдыхе. В последнее время я просто света белого не вижу. Нико тоже взваливает на себя слишком много, я переживаю из-за этого и, конечно, из-за необходимости выбрать последнюю из трех своих картин для отправки в галерею. Это решение дается мне с огромным трудом, часто я бываю близка к слезам. Плюс к этому отсутствие Сеаны ощущается ежеминутно: она умеет прекрасно все улаживать, снимать напряжение, даже когда хватает причин напрягаться. – Сдаюсь! – Я весело вскидываю руки вверх. – Намек понят, я всем вам признательна. История с галереей слишком для меня тяжела, все так не вовремя! – Неправда, – твердо возражает Келли. – Очень даже вовремя, Ферн! Вы это заслужили. Разберемся мы с этими коробками, подумаешь! Это займет не один день, но к понедельнику все будет расставлено по местам. – Она пятится, разглядывает гору коробок и морщится. Все дружно смеются. – Что ж, удачи. В некоторых коробках сборно-разборная мебель для процедурных кабинетов. Вот тот здоровенный короб – профессиональный массажный стол, оставим его Пирсу. Если Тейлор и Бастьен перевезут его в процедурный кабинет номер один в коттедже, то Пирс будет им бесконечно признателен. А здесь останется одной коробкой меньше. – Это мы мигом. – Тейлор смотрит на Бастьена, тот кивает и демонстрирует бицепсы, заставляя меня хохотать. – Когда все это будет разобрано, вы все накачаете мускулы, – бросаю я через плечо. * * * Я люблю заниматься живописью при дневном свете. Искусственное освещение порой делает краски чрезмерными. В мастерской оно приближено к дневному свету, но разница все равно велика. Я почувствовала ее, только когда взялась за кисть. Последняя картина, которую я решила подготовить к выставке, – абстрактная, первая моя попытка дать волю чувствам и инстинкту. Нико научил меня самостоятельно готовить холсты, теперь мне предстоит освоить их натяжку. Сам процесс творения обходится без его наставлений, потому что он против влияния на живописца чужой техники. Он ограничивается тем, что время от времени молча за мной наблюдает. Иногда у нас возникает оживленный разговор о том, например, под каким углом держать кисть, чтобы каждый мазок заканчивался сгустком краски. То, что это отбрасывает полезную для впечатления тень, стало для меня открытием. Мои эксперименты с абстрактной живописью отражают то обстоятельство, что я все еще пытаюсь разобраться в себе, понять, какой стиль для меня предпочтительнее. Сегодня у меня в плане плотная бумага и акварельные краски: Нико говорит, что для эксперимента это лучше всего. Он спросил, какую роль будет играть для меня цвет – главную, структурную, вспомогательную? Мой ответный взгляд был так же пуст, как лист передо мной сейчас. Это волнующий момент, и я отбрасываю все сомнения. Время бежит быстро. Я за ним не слежу, но когда в дверь мастерской стучат, уже смеркается. Я удивленно оглядываюсь, кричу «войдите!» и гадаю, кто бы это мог быть. В дверь просовывает голову Ди-Ди. – Простите, что беспокою, Ферн, но к вам гости. Я непонимающе смотрю на нее, морща лоб. Опять что-нибудь привезли? – Гости? – Они спросили вас. Я отвела их в гостиную, потому что не знала, сможете ли вы выйти прямо сейчас, вдруг смешали важную краску… – Она смотрит на мою палитру и на груду тюбиков. На полу валяется дюжина листов, по большей части уже высохших. – Я сейчас, только вымою кисти и закрою крышкой палитру. Это займет не более десяти минут. Их много? Они сказали, чего хотят? – Не сказали, а я не стала задавать вопросов, вдруг это личное? Просто предупредила, что вы работаете и, возможно, не захотите прерываться. У Нико правило «не мешать», когда он здесь. Вы так поглощены работой, как будто всю жизнь этим занимались. Я в ответ улыбаюсь, чувствуя, что краснею. – Я все еще двигаюсь на ощупь. Мне переодеться? – На мне старая майка, почти такая же заляпанная, как у Нико. – Не надо, вдруг эти люди просто хотят побольше узнать о нашем учреждении? Уверена, краска их не отпугнет. Если они люди творческие, то оценят ваш вид. Ди-Ди не торопится уходить, пока я прибираюсь, разгуливает взад-вперед и разглядывает все холсты. Потом мы вместе идем через двор на разгорающиеся в сумерках огни гостиной. Я ежусь от холода и натягиваю на ходу куртку. Ди-Ди оглядывается на меня. – Я вас оставлю. Не забудьте заморить червячка. Куда это годится – так увлекаться, что забывать про еду? Надеюсь, Нико скоро вернется, и вы сможете поесть вместе. Остальные отправились ужинать в город. У меня в плане нырнуть в ванну. До завтра! Уже девятый час, но по моему ощущению гораздо больше. Я понимаю, что сильно проголодалась. На парковке стоит незнакомая машина. Я жалею, что не захватила айпад, чтобы при необходимости проверить наличие свободных мест, хотя и так знаю, что у нас все забронировано до середины апреля. Я толкаю дверь, вхожу – и у меня падает сердце, чтобы тут же запрыгнуть обратно в грудную клетку. Я еле держусь на ногах. – Сюрприз! – кричит Ханна и, кидаясь ко мне, крепко меня обнимает. Ее сменяет Оуэн, Лиам ждет своей очереди с не совсем уверенным видом, несмотря на мою бурную радость. Я пытаюсь восстановить дыхание и похожа, наверное, на выброшенную на берег рыбу. Сама не знаю, что за звуки издаю: то ли всхлипы, то ли смех. – Как вас сюда занесло?! Мы с Ханной и Оуэном продолжаем обниматься, освещая комнату нашими улыбками. Я машу Лиаму, приглашая к нам присоединиться. – С ума сойти! Не могу поверить! – Раз гора не идет к Магомету, то Магомет сам идет к горе, нагруженный к тому же мамиными и папиными подарками. Они бы разорились, если бы отправили все почтой, – не очень убедительно объясняет Оуэн. Мы не перестаем обниматься. Наконец я отхожу на один шаг и удивленно их разглядываю. – До чего же славно всех вас видеть! Прелесть, чудо, невероятно!.. – Я тру лоб ладонью, откидываю назад волосы, пытаясь осознать свое везение. – Прямо как во сне! Садитесь, рассказывайте все-все! – Знаю, я похожа на сумасшедшую, но это такая радость, что я вот-вот лопну. Ханна показывает мне руку, и я любуюсь ее кольцом. – Шикарно, Лиам! Жаль, что при этом не было нас с Эйденом. Ничего, я обещаю восполнить этот изъян. Щелчок замка заставляет всех нас поднять глаза. Входит Нико. У него неуверенный вид, кажется, он сейчас развернется и уйдет. – Нико, это моя семья, знакомьтесь. Он тут же принимается радостно улыбаться и стремительно подходит к нам. – Это мой брат Оуэн. Нико бодро пожимает руку Оуэна. – Для меня всегда радость познакомиться с солдатом, – говорит он. Вижу, Оуэн удивлен и доволен. – Это моя сестра Ханна и ее жених Лиам. Снова рукопожатия, Нико поздравляет их с помолвкой. – Вы, наверное, голодны, – говорить Нико, глядя на всех троих по очереди и, наконец, на меня. – Не успели поесть, так торопились сюда. Это было спонтанное решение. У Оуэна отпуск на пять дней, он только вчера заявился домой, – отвечает с улыбкой Ханна. Я вопросительно смотрю на нее. – Университетский руководитель был не против меня отпустить, честное слово. Я объяснила ситуацию и пообещала вернуться в четверг. Лиам предложил нас отвезти, его отец предоставил ему несколько свободных дней. – Это как раз то, что мне было нужно больше всего. Спасибо, что приехали, что не побоялись долгого пути! Нико снимает пальто, я – куртку. – Пойду раздобуду нам всем еды. Потом предоставим вам комнаты. Я бросаю на Нико полный признательности взгляд. Все это совершенно неожиданно, и я не удивилась бы, если бы трое нежданных гостей застигли его врасплох. Но я вижу, как он за меня рад. – Мы выехали рано утром и меняли друг друга за рулем, так что все успели поспать. Мы надеялись найти поблизости ночлег на пару ночей. Не хотим быть для вас обузой. – Оуэн тревожно косится на меня, но Нико его успокаивает: – Разумеется, вы будете желанными гостями здесь. У нас тут некоторая суматоха в связи со строительством, но вы нагрянули как раз вовремя. Следующие гости пожалуют только в понедельник, так что у Ферн есть свободное время. – Этого он мог бы не говорить, но я тронута тем, как он старается создать им хорошее настроение. Я ловлю его взгляд, он приподнимает бровь и указывает кивком на кухню. – Идемте, Ферн, принесем еды. Мои гости снимают верхнюю одежду и усаживаются. За закрытой дверью кухни я обращаюсь к Нико покаянным тоном: – Это чудесный сюрприз, я страшно рада их видеть, но здесь такая запарка, Нико! Завтра у меня дел выше крыши. – Я выкрою для них время. Уверен, им понравится короткая экскурсия после завтрака. Вы в это время составите график работ и потом скажете мне, что делать. Хочу, чтобы вы побыли с родными, Ферн. Понимаю, как они по вам соскучились. Это чудесно, когда самые любимые люди бросают ради вас все свои дела. Я вижу, что он оценил их поступок. Мне становится грустно за него: он один на свете, у него нет семьи, семейной поддержки. – А сейчас, – говорит он, открывая холодильник, – мы посмотрим, чем сможем накормить вашу голодную ораву. 19. Горькая правда За едой мы от души шутим и смеемся. Оуэн веселит всех рассказами об учениях. Я с трудом его узнаю: он превращается в настоящего мужчину, он создал себя заново. Короткая стрижка, подтянутость, мускулы, уверенный вид – все вместе создает ощущение крутизны. У меня слезы наворачиваются от гордости за брата, и, вообще, весь этот вечер я близка к слезам. Я рада, что он счастлив, что нашел наконец дело своей жизни. Сначала Ханна была в присутствии Нико довольно сдержанной. Он казался ей подозрительным субъектом, и она все время переводила взгляд с него на меня. Знаю, ей было странно видеть меня в совершенно другой обстановке, без Эйдена. В конце концов она отбросила опасения и остаток вечера не сводила глаз со своего Лиама. Они все время держались под столом за руки. Нико превзошел себя. Я не ожидала, что он запомнил столько подробностей из моих рассказов о семье. Он втягивал всех их в беседу, умело провоцировал на красноречие, превращая в героев вечера. Получился праздник в честь моих родных. Мы расходимся в двенадцатом часу. Разведя моих родных по их комнатам, мы с Нико возвращаемся в шато.