– А ты хорошо помнишь, чем занимались боги? – ухмыльнулась Мод. – Пожирали и порабощали смертных, трахали их без разбора пола и возраста, сами превращались в чудовищ, требовали жертвоприношений, испытывали почитателей муками и страданиями, сжигали целые города, уничтожали государства и народы. В лучшем случае были равнодушны к чужим страданиям и горестям, но призывали терпеть. – Да, ты права, – согласился я. – Я как-то не подумал. – Раз уж ты начал играть в наши игры в таком юном возрасте, – Мод вроде как сказала это с ноткой уважения, – так не цепляйся за человеческие представления о добре и зле. – Но ведь вы цепляетесь! – сказал я. – Только почему-то лишь за представления о зле. – Ты не прав. – Мод покачала головой. – Дело в том, что добра нет. – А зло, значит, есть? – Зла тоже нет. – Кажется, Мод развеселилась. – Она хочет сказать, что ее добро – зло для кого-то другого, – прошептала Милана. – Что все зависит от точки зрения. Мод кивнула. Дарина дернулась в моих руках, попыталась высвободиться. Я помог ей встать, заглянул в глаза. Да, это была она. Моя Дарина. – Ты как? – спросил я. Она покачала головой и не стала ничего отвечать. – Мир! – воскликнула Мод. Я кивнул: – Да, мы союзники. Мир. – Ты не понял. – В голосе Мод появилось напряжение. – Нас решил проверить Мир. – Это хорошо или плохо? – Он из старшего аркана, хоть и не из главных. – Мод волновалась все больше и больше. – Я даже не знаю, в какой личности он явится. Нужно на планету! Давайте, живо! – Дарине надо прийти в себя, – сказал я мстительно. – Просил же раньше! – Макс, я готова. – Поспеши! – Теперь уже Мод паниковала. – Он сразу все поймет! Да, наверное, медлить не стоило. Вот только как снова войти в то предсингулярное состояние… в прошлый раз меня подтолкнул Карир, но сейчас его нет, он на Трисгарде, ничего не помнящий о своем могуществе, мамочка кормит своего поросеночка из ложечки, а он пускает сопли и… Я поднял руку и потер лоб – там, где вредный Высший меня обслюнявил. Вселенная повернулась вокруг меня, и на миг я стал ее центром. Нет, не я. Снова я-мы. Я-мы сливаемся, это болезненный короткий процесс, когда наши сознания складываются воедино и умножаются друг на друга. На этот раз все чуть проще, надо только привыкнуть к мысли, что Карира с нами нет. Но есть эхо его присутствия, легкий отпечаток сознания, затаившийся в нас, и это помогает. Я-мы осматриваю пространство вокруг. И чувствую встречный… взгляд? Нет, не так. Встречный интерес. Любопытство. Настороженность. Уверенность в своей силе. Тот, кого зовут Мир… впрочем, это не имя, это что-то среднее между должностью и званием, место в иерархии Прежних. Он уже здесь. Он изучает глайдер непринужденно, будто держит его на ладони. В каком-то смысле так оно и есть. Его нет здесь в физическом облике, и одновременно он есть – исполинская фигура, парящая среди звезд. Я-мы можем воспринять его лишь так. Исполин в пространстве и глайдер на ладони… И ладонь стремительно сжимается. Я-мы завершаю слияние. Я обретаю целостность и понимаю, что все будет еще сложнее, чем я думал. Но выхода нет. И я возникаю в пространстве напротив Мира. Между нами медленно разгорается вспышка взрыва и разлетаются куски раздавленного глайдера. Это не важно, потому что я заранее убираю из пространства Мод и Мар, а глайдер мне больше не нужен. «Кто ты?» – произносит Мир. «Макс», – отвечаю я. И наношу удар. Глава восьмая В этот раз все иначе, не как в схватке с Икаром. Наши физические формы реже тумана, наши тела простираются на тысячи километров. Настоящие мы сокрыты: Мир в гнезде многомерного пространства, я в плоскости. Но если посмотреть со стороны – и я каким-то образом смотрю, будто меня унесло на миллион километров от точки поединка, – то туман обретает плотность, и можно увидеть две парящие исполинские фигуры. Мир – смуглый, статный и одновременно изящный. Прежние любят красивые тела. Странно лишь то, что в Мире сочетаются и мужские, и женские черты. Его тело мерцает, непрерывно преображается, то меняя пол, то застывая в каком-то неестественном смешанном состоянии. А я в облике Миланы, стройной обнаженной девушки. Иллюзии нашего разума или изменившаяся реальность? Не знаю. Я бью в Мира потоком жесткой радиации, его призрачное тело распадается и снова срастается. Он отвечает точно такой же атакой, мне развеивает руку, но она собирается вновь. Это даже не проба сил, это аналог пренебрежительной ухмылки в лицо противнику. Мы размышляем, кружа в пустоте. «Чего ты хочешь?» – спрашивает Мир. «Вернуться в свою реальность». «Ничем не могу помочь». «Знаю». Мир начинает рвать метрику пространства. Меня разбрасывает по всей системе. Часть меня оказывается рядом с кипящей вихрями поверхностью Даута. Газовый гигант крупнее и тяжелее Юпитера, хоть еще и далек от того, чтобы стать звездой. Он довольно сильно излучает, и я понимаю, что Ровиан прикрыт от Даута щитом. Щит я тоже чувствую. Он не дает мне приблизиться к Ровиану. Другие фрагменты откинуло к границам системы. Я вижу разгоняющийся корвет, пытающийся уйти в портал. И неторопливо настигающий его смертоносный выброс энергии. Это проверка. Миру интересно, стану ли я защищать кораблик. Тест на сострадание, потому что сострадание – это слабость. У Миланы нет выбора, ее смысл требует спасти экипаж.