Но я стараюсь сделать все так, чтобы у Мира остались сомнения. Я впитываю энергетический выброс и собираюсь между Миром и Ровианом. Двигаюсь, оставив Прежнего без внимания. Мир оказывается рядом. Его рука касается плеча Миланы. Наши частицы перемешиваются – и взрыв разбрасывает нас в стороны. Я смеюсь. Да, моя призрачная туманная плоть – из антивещества. Мне кажется, это удачная шутка. Но шутку не стоит повторять дважды, и я возвращаю материю в более привычное для этой части Вселенной состояние. «Глупо, – говорит Мир. Он не заметил подвоха, но ничуть не уязвлен и не растерян. – Ты понимаешь, куда пришел?» «Зови на помощь мамочку», – отвечаю я. И убираю слабые взаимодействия там, где находится Мир. Его внешние проявления должны исчезнуть, но ничего не происходит. Он как-то парировал удар. Зато я ощущаю сознание Мира в своем разуме. Опять же не знаю, как он это сделал, но Мир частично соединил наши сущности и теперь стремительно пытается выкачать информацию. Этого позволять нельзя. Я отступаю, ускользаю от Мира, позволяя ему захватывать какие-то пустые и неважные фрагменты своей памяти. Он наступает, жадно и агрессивно. Если посмотреть издали, глазами – то призрачный темнокожий гигант положил ладони на лоб исполинской призрачной девушке, пальцы его вплавляются в плоть, он давит и давит, шагая по пустоте, тесня и сминая… Битва с Миром не выигрывается силой или хитростью. Его сила больше, он прожил тысячи лет, в основе его личности – сотни поглощенных Прежних, тысячи Кандидатов, мечтавших о вечности, полной силы и удовольствия. Я будто слышу их вой, бушующий под главенствующим сознанием. Но разум Мира спокоен и тверд, он режет мою память, пробивает защиту. Я даже постигаю имя его главенствующей сущности – Тхе, он бросает мне его, как подачку, будто желая, чтобы я знал, кто меня уничтожит. Мне кажется, что я испытываю страх. И вдруг понимаю, что все это время, пока я уклонялся от схватки и защищался, та часть меня, что была Миланой, прокрадывалась к корню Мира, к его карманной вселенной. Пространство раскрывается, расслаивается. Где-то там, в обычном мире, борются призрачные великаны – гермафродит пытается уничтожить женщину, опирающийся на свой корень Тхе терзает наше общее сознание, пытаясь его подчинить. А здесь, в локальной вселенной, залитой голубым и желтым сиянием, парят, будто осколки стекла в калейдоскопе, тысячи и тысячи нагих тел. Вокруг – бесконечная пустота, полная света, тела кажутся застывшими и спокойными в своем вечном кружении, они ничем не связаны, это не та чудовищная мешанина из слившихся изуродованных людей, что была в корне Мод. Но я знаю, что связь есть, она просто на другом, совсем другом уровне, не таком грубом и вещественном. Еще они кричат. Беззвучно. Они хотели не такого будущего, присоединяясь к Миру. Но если даже жестокая Мод выпускала порой на поверхность свои поглощенные личности, то Мир не испытывает в этом нужды. Тхе – полновластный господин, уверенный в себе… Нет, не просто в себе. Я понимаю, что Тхе – изначально двойная личность, брат и сестра, слившиеся в глубокой древности, полностью поглощенные друг другом и уверенные в своей идеальности. В моем сознании проносятся образы: изящные здания из стекла и металла, вздымающиеся над буйной зеленью джунглей, склонившиеся и распростершиеся ниц люди. А над ними – обнаженные бронзовокожие юноша и девушка, очень похожие, парящие в небе и беззастенчиво ласкающие друг друга. Их движения полны гармонии, по-своему прекрасны… и столь же отвратительны. Я понимаю испуг Мод, когда она поняла, кто приближается. Оба проявления Мира чудовищны и равнодушны к окружающим. Но хуже всего, когда они соединены. Мир – один из самых сильных Прежних. Возможно, он не главный лишь потому, что ему безразличны внешние символы власти. Я обнимаю тела, лежащие в корне Мира. Не знаю как, но все сразу. Кажется, это делает Милана. Шепчу им что-то тихое, успокаивающее, глажу лица и волосы, целую губы и лбы. Обнимаю, укачиваю, обещаю. Кажется, это делает Дарина. Крик затихает. Корень Мира слышит меня. Беззвучно просит помочь. Рыдает, кружась в своей вечной карусели. Я плачу вместе с ним. Я не могу помочь. Я даже не могу их убить, они слишком надежно защищены. Но… Я могу научить их умирать. Кажется, это делает Максим. Тысячи голосов отвечают, что это и есть помощь. Что иногда смерть – единственное спасение. Что они лишены смерти и приговорены к жизни. Тхе останавливается, пытаясь понять, что происходит. Милана отступает, закрывается, ее смысл опасно перегружен. Дарина остается с Максимом. Мы теперь вдвоем, Дарина и Максим. Мы не можем убить корень, но подчиненные разумы Мира слушают меня – и я рассказываю им про то, как умереть. Я проношусь по всем сознаниям, запертым в тысячелетней агонии, и открываю им тайну смерти. Оказывается, она всегда была во мне, скрытая с рождения. Они принимают этот дар, касаются его и возвращают обратно, измененный прикосновением к их разуму. Тела все так же витают в мертвенном свете, но теперь в них нет жизни. Калейдоскоп застывает. Тхе врывается в свою карманную вселенную, но меня уже там нет. Я стою в пустоте, глядя на застывшего гермафродита. Пространство дрожит вокруг. За время схватки мы сместились и сейчас парим рядом с Даутом, над плоскостью кольца. Тхе возвращается, призрачная фигура вновь оживает. Я ощущаю его ярость и готовность биться до конца. Он все еще силен, куда сильнее меня. Мне нужен символ. Я обнимаю Тхе. Я полон жалости к Прежним, которые когда-то были невинными детьми, потом юношей и девушкой, плененными запретной любовью, а потом превратились в уродливую, исковерканную гармонию. Я утешаю их и обещаю, что в какой-то иной форме их больная жалкая любовь останется навсегда. Я говорю, что все будет прощено. И отдаю Тхе тайну смерти, преображенную его корнем, как самый драгоценный дар. Туманная плоть развеивается, в пространстве остаются два тела – обычных, человеческих, юноша и девушка – похожие, как только могут быть похожи брат с сестрой. В последнем усилии они тянутся друг к другу, обнимаются, их губы соприкасаются. Я им не мешаю. Я жду почти минуту, пока вакуум выжимает тепло и влагу из их тел. Удивительно, но Тхе больше не сопротивляется. Он успокаивается, словно нашел ту гармонию, к которой стремился. Он умирает. Где-то в их гаснущем разуме остается тот смысл, который брат с сестрой когда-то поделили на двоих, начиная свой путь к сингулярности. Могучий смысл любви, не знающей границ, гармонии двух сознаний, целиком поглощенных друг другом. Смысл витает в пространстве, я могу его взять. Но я знаю, что он отравлен, потому что даже у любви должны быть границы. Я развеиваю смысл и ухожу, оставив два тела в пустоте. Я шагаю по кольцу газового гиганта Даута, мои ноги топчут летящие по орбитам камни и осколки льда. Я так огромен, что меня можно увидеть с Ровиана, и я знаю, что меня видят. Не будет следующего противника, которого пошлют против меня Прежние. Они не совершат такой ошибки. Они ударят все разом. И я, конечно же, не устою, если позволю им это. Но пока я шагаю по планетарному кольцу, чувствуя холод астероидов под ногами. Мои волосы километровыми прядями развеваются в пустоте. Я смотрю на звезды. И думаю о том, что мир, в котором есть лишь одна любовь, слишком мал для меня. Наступает время, когда мне нужна Мод. Я переношу сознание в двухмерность и рассказываю Прежней о том, что произошло. Мод в ярости. Ей плевать на Тхе, она ненавидит его так же, как и прочих в старшем аркане. Но гибель тысяч разумов в корне Мира причиняет ей боль. Разумеется, лишь потому, что она хотела бы забрать их себе. Я объясняю ей очень спокойно, что это был единственный способ победить Мира. Что ей достанутся сознания других корней. Мод успокаивается или, скорее, примиряется со случившимся. Она объясняет мне, как выстроена оборона Ровиана. Кто из Прежних наиболее опасен, какими возможностями располагает каждый из них. И предлагает несколько путей шантажа. Среди них есть достаточно экзотические, вроде дестабилизации планетарного ядра и срыва атмосферы. Разумеется, большая часть предложенного подействует лишь на людей и слабых Прежних из младших арканов. Но этого будет достаточно, чтобы явился Высший. Я соглашаюсь с ее планами. Слишком быстро, Мод начинает подозревать неладное.