С университетским дипломом, что большая редкость! — напомнила приятельница своим нормальным писклявым сопрано. Разумеется, я знала, что темой Лялькиной дипломной работы были заговоры, привороты и прочий мистический фольклор. Еще бы мне этого не знать, я сама сочинила для однокурсницы с полдюжины роскошных заговоров, которые очень украсили ее работу! В связи с этим я обоснованно сомневалась в чудесной силе всех и всяческих заклинаний, но считала необходимым рассмотреть каждую возникающую у меня версию. — Ляль, у меня тут есть текст, который, как я подозреваю, может быть заговором. Похоже, одной тетке от него регулярно становится жутко нехорошо. Вот послушай. Я поднесла трубку к динамику телевизора и включила запись. — «"Волна" прохлады полна» — и точка? Если это весь текст, то на заговор он никак не тянет, — заявила Ляля. — Слишком уж мало слов. Максимум — какая-то магическая формула. — Может, проклятье? — оживилась я. — На проклятье не похоже, по-моему, настрой отчетливо позитивный, — возразила приятельница. — Сказано ведь, что волна полна прохлады, а прохлада в жару — это хорошо. Я попрощалась с Лялькой, положила трубку, почесала в затылке и решила взять помощь зала, для чего пошла в народ со смиренной просьбой посмотреть лишний раз ролик «Волны» и сказать мне, что в нем странного и неладного. Могла бы заранее догадаться, что отзывы сведутся к критике! Слава, по своему обыкновению, посетовал на нарушения столь дорогого его сердцу и слуху темпоритма. Любови Андреевне не понравилась непатриотичная цветовая гамма, живо напоминающая расцветку украинского флага. Вадик раскритиковал слоган. — Это не рекламный посыл, это рвотный позыв! — кривясь, объявил он. — Не понимаю, с чего создатели ролика решили, что зритель побежит покупать эту минералку только потому, что она, их «Волна», полна прохлады? — Точно! Вот если бы нам сказали, что эта их «Волна» полна водки… — мечтательно протянул Дима. — Или хотя бы пива… — Это окончательно испортило бы темпоритм! — поморщился трезвенник-язвенник Слава. Вадик и Дима выразили свое несогласие со сказанным эмоциональными возгласами, смысл которых сводился к тому, что хорошее пиво (тем более водку) никаким темпоритмом не испортишь. Спасаясь от дискуссии, я убежала в уединенную каморку выпуска прямого эфира и там наконец услышала нечто толковое. — Самое странное в этом ролике — принцип его размещения, — сказал дежурный выпускающий Вова. — И что это за принцип? — заинтересовалась я. — Очень популярный в нашем народе, но крайне неудобный для верстки рекламного блока принцип «Как бог на душу положит», — объяснил он. — Во-первых, «Волна» выходит только два дня в неделю, но зато подряд: в четверг и в пятницу. По-твоему, это эффективно? — С повторами выходит? — уточнила я. — Тогда они захватывают и утро субботы, ведь вечерний блок мы повторяем на следующий день утром. Вова поморщился — я затронула больную тему. Наши коммерческие агенты постоянно жалуются на несознательность клиентов, которые все как один желают размещать свою рекламу исключительно в прайм-тайм, так что непопулярный утренний повтор им приходится навязывать в нагрузку к вечернему выходу. В свою очередь, наши выпускающие очень недовольны, когда им приходится перемонтировать готовый блок, а это случается, если клиент наотрез отказывается от повтора. Ролик «Волны» Вова и его сменщики дружно невзлюбили за то, что с его показами нет определенности. То его ставят два раза в день, то только по вечерам. — В прошлом месяце я лично дважды в дикой спешке выбрасывал эту самую «Волну» из утреннего блока, — с досадой сказал Вова. — Интересно, какой идиот занимается у них рекламой? Мне тоже это стало интересно, поэтому из кельи выпускающего я переместилась в бухгалтерию и задала главбухше простой и понятный вопрос: — Кто приносит нам «Волну»? — Наталья Сергеевна. Не вздумай встревать! — ответили мне. — Да что я, самоубийца? — хмыкнула я. Отбивать у Натальи Сергеевны клиентов я не стала бы ни при каких обстоятельствах. Чур меня! Наш рекламный матриарх Наталья Сергеевна Кошелева — женщина очень серьезная. Она держит в кулаке полсотни рекламодателей и обирает их методично и бестрепетно, как жестокий ордынец мягкотелых удельных князей. В нашей телекомпании Наталья Сергеевна появляется непредсказуемо, потому что в штате не числится и размещает рекламу в самых разных СМИ города. Мне повезло: я случайно столкнулась с деловой дамой в коридоре. — Наталья Сергеевна, добрый день, у меня к вам вопросик по поводу «Волны», можно? — скороговоркой спросила я, не смея надолго задерживать женщину, у которой время — деньги и с которой разговаривать небезопасно: не ровен час, и меня раскрутит на рекламу (трехсекундный ролик со взрывом сразу после слогана: «Елена! Полна ацетилена!»)! — ЧП «Волна» — мой клиент с позапрошлого года! — не угадав мои мысли, предупредила Наталья Сергеевна. — Знаю, знаю! — я замахала руками. — Меня интересует, кто им рекламный ролик сотворил. Редкостная гадость! — Не знаю, я изготовлением не занималась, мне только размещение заказали. — Уверовав, что я не покушаюсь на ее кормушку, Наталья Сергеевна успокоилась. — Мне дали готовый ролик, а кто его делал, Виолетта Игнатьевна должна знать. Если хочешь, спрошу у нее. — Виолетта Игнатьевна — это директриса «Волны»? — Да куда там! — Наталья Сергеевна фыркнула. — Виолетта Игнатьевна — супруга директора, типичная домохозяйка, заскучавшая без дела! Заняться ей нечем, вот и лезет в рекламные дела предприятия, а муженек ей потакает, не иначе на зарплате промоутера сэкономить хочет. «Волна»-то эта — маленькая фирмочка, так, кустарное производство. — Телефончик Виолетты Игнатьевны не дадите? — Зачем тебе? — вновь напряглась Наталья Сергеевна. Пришлось беззаботно сказать: «Действительно, незачем!» — и вежливо раскланяться с насторожившейся деловой дамой. Ладно, телефончик «Волны» и ее хозяев я и без Натальи Сергеевны раздобуду, мало ли на свете добрых и при этом хорошо информированных людей? В поисках самаритянина, который поделился бы со мной сведениями, я просматривала свою записную книжку, когда в редакторскую с гиканьем и посвистом вломился Вадик, прибывший со съемки. С камерой на одном плече и штативом на другом он был похож на добычливого махновца. — Р-распрягайте, хлопцы, коней! — голосом, еще вчера впечатлившим нас с Мамаем (и Славика, который до сих пор с подозрением приглядывался к темным углам в поисках приблудной кошки), пропел Вадик, после чего распряг себя сам — хлопец и конь в одном лице — и бодро спросил меня: — Обедать будем? — Тут его снова пробило на песнопение: — Бери ложку, бери хлеб, и садимся за обед! — А есть что поесть? — А нету? — Вадик расстроился, но ненадолго. Созерцание моей пасмурной физиономии вкупе с упоминанием столового прибора сподвигло его на вопрос: — Кстати, о ложках и вилках. Ты уже посрамила телевизионную сыщицу темпами нашего детективного расследования? — Я стремлюсь к этому, — уклончиво ответила я. — Ха! Стремится она! Видали? — вскричал напарник, обращаясь почему-то к чайнику, заведомо не отличающемуся зоркостью. — Стоя на месте, делает дело только почтовый ящик! Предлагаю немедленно поехать в бассейн и пообщаться с Сашенькой, у нее как раз через полчаса тренировка заканчивается. — А зачем нам Сашенька? — вяло затрепыхалась я. Вадик выгнул брови мавританскими арками: — Как это — зачем Сашенька? Ну и вопросы ты задаешь! На что-нибудь да сгодится! — И он послал воздушный поцелуй все тому же чайнику. — Вадь, а ты не мог бы свои личные дела решать по телефону? Зачем ехать через полгорода? — с досадой спросила я. — По какому телефону? — сердито отозвался товарищ. — Я уже проверял, на звонок стационарного домашнего аппарата коршуном слетает мамаша-диспетчерша, а мобильник Сашенькин дома не работает. У них там под вышкой и в окружении высотных домов мертвая зона, связь хуже, чем с тем светом. Делать мне было совершенно нечего, до очередного шага в расследовании я еще не дозрела, а потому не видела, почему бы не развлечь себя прогулкой. Мы поехали в бассейн, сели в кафе у входа, пообедали, а тут и сеанс аквааэробики закончился. Вадик коршуном спикировал на группу слегка отсыревших девушек и тетушек, выхватил из толпы Сашеньку Тихонькову и с торжествующим клекотом притащил ее за наш столик. Напарник пришел в восторг оттого, что Сашенька оказалась дивно хороша даже без прически и косметики, а меня искренне порадовало наличие у красавицы здравого смысла. — Вы все с хворями нашей святой великомученицы разбираетесь? — сочувственно спросила она. — Бросьте вы это дело, я думаю, наша маман выкамаривает, чтобы внимание к себе привлечь и жалость вызвать. — Клавдия Яковлевна притворяется нездоровой? — уточнила я. — Не притворяется, но… У кого в ее возрасте не бывает бессонницы? Даже я, бывает, в полнолуние подолгу не могу уснуть, а ведь мне всего девятнадцать! — ответила Сашенька. Вадик тут предложил в ближайшее полнолуние ознакомить барышню со своим собственным высокоэффективным способом борьбы с бессонницей, но я толкнула самозваного лекаря локтем в бок и заглушила его слабый стон вопросом по существу: — Давно ли Клавдия Яковлевна страдает бессонницей? — Уже два месяца! — Сашенька вздохнула. — Почти каждую пятницу сама не спит и нам не дает! — Что значит «почти каждую»? — я уцепилась за слово. — Из правила бывают исключения? — В этом месяце таких приятных исключений, увы, не было, — любящая дочь вздохнула. — А вот в прошлом мамуля аж две пятницы пропустила! — Даты помните? — быстро спросила я. — Даты? Да нет, конечно… Хотя… — Сашенька оживилась. — В прошлом месяце моя однокурсница замуж вышла, мы всей группой у нее на свадьбе гуляли, так это было в субботу, четырнадцатого. Помню, накануне маман дрыхла, как сурок, хотя была как раз пятница, да еще тринадцатое число! И еще раз мне посчастливилось выспаться через две недели после этого. — Значит, тринадцатого и двадцать седьмого, — быстро подсчитала я. Пока я записывала исторические даты в блокнот, Вадик завел с красавицей душевную беседу «за жизнь». Я не стала прерывать их диалог, потому что детские жалобы Сашеньки на тяготы существования в лоне семьи проясняли моральный климат в доме Тихоньковых. У меня было ощущение, что эта информация может пригодиться. У Сашеньки Тихоньковой были строгая мама и добряк-отец, при этом главой семьи, безусловно, являлась Клавдия Яковлевна. Нетрадиционное распределение ролей казалось тем более странным, что папа Тихоньков в свое время был военным, хотя и ушел в отставку всего лишь в майорском звании. Клавдия Яковлевна много лет занималась домашним хозяйством и после увольнения мужа в запас нашла и себе, и супругу непыльную работу на дому. Петр Ильич числился в фирме «Ирина» столяром-плотником, но работал не на объектах, а в собственном сарайчике: точил на старом станке детальки и собирал из них кукольные домики и мебель. Рукоделие отставного майора брал на реализацию дорогой магазин игрушек, так что на жизнь семейству хватало, тем более что главную для всех экс-военных проблему — жилищную — удалось решить вовремя и без затрат. Петр Ильич очень кстати унаследовал за стариками домик в родном Екатеринодаре. Теперь папа Тихоньков радовался возвращению в город своего детства и юности, мама Тихонькова была счастлива тем, что у нее есть свой дом и в нем безотлучно присутствует трудяга-муж, а вот неблагодарные Тихоньковы-дети изо всех сил старались проводить в кругу семьи как можно меньше времени. — Папа пилит деревяшки и строит кроватки, мама пилит папу и строит нас! — вкратце описала ситуацию в доме Сашенька. — Вы пробовали жить на лесопилке? Я лучше лишний раз в спортзал или в бассейн схожу, это будет полезнее для здоровья, чем наши «тихие» семейные дни и ночи! Вадик Сашенькины занятия спортом горячо одобрил, заметив, что и он знает несколько упражнений, чрезвычайно полезных для здоровья. Он готов был поделиться своими знаниями с Сашенькой, но я безапелляционно заявила, что нам пора возвращаться на работу: мне нужно было проверить возникшую идею. Обиженный Вадик обозвал меня предательницей и вредительницей и по возвращении в студию оставил меня с детективной задачей один на один. Я не роптала, на данном этапе мне был совершенно ни к чему горластый и не в меру любвеобильный Ватсон. Я отправилась к Мамаю и напрягла его требованием срочно найти и выдать мне видеозаписи эфирных программ за все пятницы предыдущего месяца. — И чтоб завтра же доложила о выполнении задания! — напутствовал меня Мамай. — Иначе Василий Онуфриевич не знаю что с нами сделает! — Уроет, — понятливо кивнула я. А про себя подумала: хорошо бы, Гадюкин начал этот процесс с Мамая! Если я правильно понимаю термин «урыть», он должен иметь отношение к земляным работам. Чтобы закопать мамайскую тушу, придется потрудиться даже при наличии бульдозера, авось Гадюкин притомится и до нашего с Вадиком погребения дело дойдет не скоро. Я опасалась, что в отпущенные мне на расследование два дня не уложусь, и хотела выиграть время. До конца рабочего дня я изучала «пятничные» записи за прошлый месяц и сделала открытие, которое не стало для меня неожиданностью: тринадцатого и двадцать седьмого сентября в утреннем выпуске ролика «Волны» не было! Однако в вечернем блоке «Волна» серебрилась и журчала, как обычно, и это поставило меня в тупик. С одной стороны, вроде бы подтвердилась версия о мистической связи рекламного ролика с самочувствием мадам Тихоньковой, раз Клавдия Яковлевна прекрасно спала именно тринадцатого и двадцать седьмого. С другой стороны, ситуация совсем запуталась, потому как было решительно непонятно: какое значение имеет то, что ролик не показывали в семь, если Тихонькова все-таки посмотрела его в двадцать тридцать? Со слов Сашеньки я знала, что в семь ноль-ноль у Тихоньковых просыпается только Петр Ильич. Вот он-то в обязательном порядке смотрит утренние новости и за завтраком проводит с домашними политинформацию.