Ольга, когда услышала об идее совместной поездки, сразу смекнула: вот он, способ, чтобы любовник подобрался к обоим, мужу и брату, как можно ближе! И тоже купила билеты на тот самый матч. На тот же матч и на тот же поезд. И себе, и Илье. Футбольные билеты вышли на круг страшно дорогие, но дело того, считала Ольга, стоило. 11 Прошла пара месяцев. Чемпионат мира забылся — как и не было его. В столицу постепенно приходила осень. С каждым днем все больше желтых прядей появлялось на березах. Вечера стали холодными, и темнело с каждым днем раньше и раньше. На дорогах возобновились пробки, детишки потащились в школу, начался новый футбольный сезон. В один из первых сентябрьских дней Татьяна зарулила однажды к отчиму на Сельскохозяйственную. Спортивные газеты с пометками на букмекерских страницах по-прежнему валялись по квартире, но в меньших количествах. Валерочка привычно обрадовался падчерице, до отвала накормил ее собственноручно приготовленными яствами. Сначала — баелдой из баклажанов и свининой с красно-смородиновым соусом, на десерт — собственноручно испеченной шарлоткой. Когда девушка смаковала кофе, а отставник закурил свою вонючую сигаретку, зашел разговор о происшествии, имевшем место быть в литерном экспрессе. — Получил я послание от Осянина, — мимоходом заметил экс-полковник. — А это еще кто? — Начальник МВД М-ской области. — Вот кто у тебя, оказывается, в друзьях! — Теперь да. — Что пишет? — Друзья наши, Ольга Качалова и Илья Ходыженцев, пока в СИЗО парятся. Однако следствие закончено, вот-вот передадут дело в суд. — Сколько им грозит? — Откуда ж я знаю? Я не прокурор. — А Черевикин? — Брат погибшей? А что ему будет? Живет, работает. Говорят, началась стойкая ремиссия. — Скажи, Валера, а ты с самого начала понял, что он невиновен? И арест сумасшедшего был с твоей стороны только отвлекающим маневром? Чтоб настоящие преступники успокоились? — Ох, Татьяна. Что ж ты за пытливый такой человечек! Обязательно тебе: хочу все знать! — Ну, Валерочка-а-а! — капризно протянула девушка. — Таня! Вот ты знаешь, в футболе есть такое понятие: играть по счету? — Это как? — Ну как? Если вдруг команда выигрывает два — ноль, она сушит игру, старается не рисковать, особо вперед не идет, отдает инициативу противнику. А когда вдруг проигрывает — все наоборот: вперед, в атаку, с шашкой наголо!.. Так и тут. — Что сей образ значит? — А то, что на самый первый момент Черевикин являлся единственным неоспоримым подозреваемым. Вот мы его и задержали. Впоследствии ситуация изменилась. — Благодаря моим изысканиям и находкам? — лукаво напомнила Таня. — И этому тоже. — Ладно. Но расскажи вот что. Про душ — понятно. Ты разыскал и установил, что хирург, дурак, туда после убийства отправился. А вот перчатки? Неужели их и вправду на путях нашли? — Нашли. Но не их. — То есть? — Когда я сказал лейтенанту негласно обыскать багаж пассажиров, он обнаружил в сумке Ходыженцева пару неиспользованных белых хирургических перчаток. Зачем, спрашивается, человеку, который на футбол в столицу едет, перчатки? — А всю ту мизансцену? В тамбуре? Это ты подстроил? Спровоцировал, чтобы хирург себя выдал? Побежал? Договорился, чтобы поезд замедлил ход? И чтобы проводница вышла в тамбур и дверь стала открывать? Ты, кстати, ее предупредил? Или использовал втемную? — Таня, Таня! Ну как же можно в столь опасных играх людей втемную использовать! Я не то что предупредил — Люба сама вызвалась. — Героиня! — Кстати, грамоту недавно наша проводница получила. И именные часики. За участие в задержании особо опасного преступника. — А это-то ты откуда знаешь? — Я, как тебе известно, человек свободный. Могу поддерживать отношения, с кем хочу. — Вот как?! — вылупилась падчерица. — Ты только матери своей, Юлии Николаевне, ничего все-таки не говори. А то заревнует. — Смотри, она из Ульяновска, разведена, сын-подросток. Я не зря у нее паспорт смотрела. — Я тоже внимательно прочел составленный тобой список. — Валера, Валера! Старый ты сатир! — Сатир — еще может быть. Но не такой уж и старый… Кстати, и еще кое-кто — из тех времен, чемпионата, и тех мест, города М., - приветы тебе передает. — Кто же? Неужели мент-лейтенант вдруг решил в меня втрескаться? — Нет-нет, про него мне Осянин ничего не сообщал, не тот уровень для генерал-майора полиции. А вот ты ту благообразную английскую парочку, с которой мы в М. познакомились, помнишь? — Джон и Мэри? Естественно! Как они? — Получил имейл от них. Приглашают нас с тобой в гости. Ну, не прямо к себе домой, а в принципе в Англию. Повидаться. Жить мы, естественно, станем в гостинице, но почему бы не повстречаться? А? Я думаю, может, махнем? В Музей восковых фигур сходим, в Национальную галерею, на собор Святого Павла поднимемся. На «Уэмбли», в конце концов, побываем. Не все же в России футбик смотреть. — Н-да, Валера. Теперь мне все понятно. — Что — все? — И твое странное, вдруг возникшее пристрастие к футболу. И знакомство с этой парочкой с Туманного Альбиона. — И что же тебе, спрашивается, стало ясно? — То, что я с данными в Интернете могу работать, я тебе уже доказала, не правда ли? Так вот: ничего, что эти двое, Джон и Мэри, в городе Болтон живут? Не такой уж большой сити, кстати. Может, они еще в корпорации «Би-Эй-И-Системз»-работают? Или в научно-исследовательском центре компании, что именно там, в Болтоне, расположен? Или на заводе, где тактические истребители собирают? Да и вообще случайно ли ты с ними обоими, товарищ полковник, в городе М. познакомился? — Таня, Таня! Боже мой! Что вдруг за приступ паранойи?! — Продолжаешь работать, дедуля? Нести трудную службу? Я не против, Валерочка, но только прошу: в эти шпионские игры меня не втягивай. Это дела серьезные, не то что незадачливых любовников по поездам ловить! — Таня! — укоризненно и раздраженно воскликнул отчим. — Да за кого ты меня принимаешь? Неужели я тебя, самого дорогого мне человека, буду в наших разведчицких играх использовать! Да еще без твоего позволения, втемную? Даже не думай об этом! Таня смягчилась. Ей маслом по сердцу пришлись слова Валерочки о том, что она самый дорогой для него человек. И ведь похоже было, что говорит он очень искренне! — Ладно. Бог с тобой, Валерий Петрович. Если сам, без меня, то можешь вынюхивать и выслеживать на благо Родины сколько угодно. Горбатого могила исправит. — Спасибо, что разрешила, — усмехнулся Ходасевич. — Конечно, куда тебе деваться? Я ведь знаю вашу чекистскую присказку: