Глава 23 Проснулся от звона будильника. Не помнил, когда вернулся. Рядом с кроватью валялась пустая бутылка. Голова трещала, в висках пульсировали песчаные потоки. Упал с кровати и на четвереньках пополз в кухню. Осушил кружку воды. Ни разу не напивался после встречи с Таней. А тут прорвало. Достал сигарету и откинулся на дверцу тумбочки. Стресс, потоки адреналина, расшатанные нервы чугунной гирей нависли над сознанием. Угрозы Ани, словно ножницы, разрезали удерживающую гирю верёвку. Последовала моментальная потеря сознания. Наутро — головная боль. К вечеру пришёл в себя. Позвонил Тане. Голос в трубке почему-то дрожал. Договорились о встрече. Тёрся в душе целый час, смывая последствия недавней прогулки. Мягкое всепоглощающее тепло ванны походило на материнскую утробу. Часы запустили обратный отсчёт. Таня пунктуальна и не опаздывает. Запрыгнул в джинсы и футболку, натянул обувь и выбежал на улицу, по пути расправляя рукава куртки. В салоне такси успокоился. Смахнул со лба каплеобразные льдинки. Таня не огорчилась опозданию. Подарила поцелуй. Взъерошила сырые застывшие волосы. «Последний вальс» оставил позади предыдущие пьесы. Даже «Алую розу». Таня сыпала комплименты в мой адрес и адрес пьесы, но её глаза говорили красноречивее слов. Они искрились детской радостью, сияли чистотой, а прозрачные струйки на щеках рождали у подбородка крупные капли слёз. Мы гуляли по городу и разыгрывали сценки из пьесы. Таня произносила реплики с душой, не подвластной ни одной актрисе, включая Аню. Провожая девушку домой, решил для себя ещё одну вещь. Присел на колено и взял хрупкую ладонь в руки. — Выходи за меня замуж… Лицо Тани стало красным, как налитое яблоко. Она потянула ладонь из моих рук. — Я проживу то… — Никто, кроме бога не знает, сколько мы проживём. Предлагаю руку и сердце не потому, что врачи отвели короткий срок, а потому что ты мне нравишься. Во всём. В характере, в манерах, в поведении. Твоя улыбка снится мне по ночам и, просыпаясь, хочу видеть эту улыбку рядом с собой. Таня опустилась рядом со мной. Второй раз за вечер пролились слёзы счастья. На следующие несколько дней мы расстались. Костя приказал отвести три пакета в пригород. Тане сказал, что уезжаю в столицу на дебют «Алой розы». Сидя в маленькой комнатушке, говорил Тане, что лежу в просторных апартаментах, вид из окна на колокола, а соседи у меня знаменитые люди мира. Таня не просила автографов. На третий день остановились в санатории. С балкона открывался прекрасный вид на тихий лесок. От улыбчивого персонала и чистоты в комнатах зависит посещаемость пансионата. Наш не отличался богатым оформлением и бесконечным выбором блюд в столовой, но внушал атмосферу домашнего уюта. Набрал номер Тани. Длинные гудки кроили лоскуты пространства, призывая любимую подойти к телефону. Но Таня не подошла. После двух минут непрерывного гудения повесил трубку. Раньше за ней такого не наблюдалось. В голову полезли мысли о болезни. Образы приступов и припадков терзали воображение. Пожалел, что не оттянул сроки поставки до конца недели. После результата анализов ситуация прояснилась бы. Но Костя ничего не слышал. Встал в позу, будто дятел перед пнём. Твой поступок тонким лезвием прошил ткань моей жизни. Прямо или косвенно проблемы возникали из прошлой жизни. Ты как осьминог, тащил меня невидимыми щупальцами ко дну, не отпуская на свет из тёмной пещеры. Стоя на балконе, вновь вспомнил предательство. Гнусный аппендицит мозга, злокачественная опухоль души. Ночью звонил снова, но результат остался прежним. За стеной храпели лысый и горилла. Если эти двое заночуют в лесу, ни один медведь близко не подойдёт. Не сомкнул глаз до утра. В восемь часов сели в машину и тронулись в путь. Спал до самого приезда. Проснулся от острой боли в рёбрах. Горилла ткнул кулаком. Чуть ребро не сломал. Мы остановились у богатого, похожего на замок, особняка, окружённого еловым лесом. На верхушке центральной башенки блестела звезда. — Каждый день натирают, — пробормотал горилла, передавая рюкзак. Ни звезда, ни заказчик меня не интересовали. Утром звонил Тане. Женский голос сказал, что абонент выключен. Вдруг злые языки донесли про встречу с Аней. Таня не обидится, но волноваться будет. Импульсивным людям противопоказан резкий поворот событий. Во дворе ноздри щекотал запах шашлыка. Баранина на свежем воздухе. На задворках чирикали воробьи, а в лесу каркали вороны. Высокий худощавый человек в короткой куртке и болоневых штанах крутил шампура и поливал шипящие куски соусом. Доведя мясо до тёмной корочки, он снял шампура и высыпал куски на тарелку. Живот издал низкий рёв, будто мартовский кот на гулянках. — Александр Викторович примет вас через пятнадцать минут, — отрапортовал охранник, не меняя выражения лица. Охранника в театр на место колонны. Пятнадцать минут. Запретили звонки. В целях безопасности. Они бы ещё курьеров убивали после доставки. В целях безопасности. Горилла и лысый курили возле ворот. Они здесь были три года назад. Воспоминания остались не самые приятные. Разделаться бы с товаром и позвонить Тане. Лоб у меня покраснел, дыхание сбилось. — Молодой человек, не хотите зайти?.. На пороге стоял пожилой человек. С виду лет пятьдесят. Коротко постриженные седые волосы окаймляли лысину, улыбка оголяла ряд вставных зубов. Протянутая рука оказалась сухой и чёрствой, будто кусок безводной земли. Вошли в особняк. С потолка тянулись каплевидные трёхметровые люстры, на полу лежали мягкие ковры. Шёл за стариком, будто по матам. Александр Викторович провёл меня в кухню, где обедала жена и двое детей. Запах шашлыков теребил ноздри, а живот приказывал взять кусок баранины со стола. Облизывал зубы и глотал слюну. Елена Аркадьевна протянула худую руку. Её кожа испытала шок от всевозможных кремов и увлажнителей, поэтому казалась гладкой и мёртвой, будто поверхность свежевыструганного дерева. Старшая дочь оглядела меня хищническим взглядом. Неестественный загар солярия и полные яркие губы превратили её в куклу с глазами убийцы. Стало неуютно, будто смотрела волчица. Младшая, лет девяти, хлопнула в ладоши. — Какой подарок ты принёс? Дети богачей. Каждый день по новому подарку. В рюкзаке ничего нет, кроме трёх пакетов товара. Хочешь понюхать, детка? Бодрит лучше любого энергетика. — Лиза, ты ещё подарки с Нового года не разобрала, — сказала Елена Аркадьевна. Голос её дрожал. Хватило единственной фразы, чтобы понять, она не любит курьеров. И не поддерживает деятельность мужа. Очередная семья с натянутыми отношениями внутри и наручниками общественных правил снаружи. Старик указал на лестницу. На втором этаже был просторный кабинет с большим окном и стеклянной дверью, ведущей на балкон. Александр Викторович сел за дубовый стол и заполнил некоторые бумаги. Задал несколько вопросов о поездке и погоде. Кому всё это интересно? Старику, которого стены замка от потопа спасут. В голове крутился образ Тани. Почему молчит телефон. Придумал сотню причин и ни в одну не поверил. Александр Викторович щёлкнул пальцами. Вздрогнул и очнулся. Без репетиций актёрское мастерство притупилось. — Костя не рассказывал о прошлом курьере? Ребята повесили наглеца за яйца. Положил глаз на старшую дочь. Дёргался на верёвке, пока всё хозяйство не порвал. До больницы не добежал двести метров. Истёк кровью. — Не беспокойтесь. У меня есть девушка. — Зачем мне беспокоиться. Вешать не меня будут. Единственный диалог, который запомнился. Вытащил из рюкзака три свёртка, обёрнутых в чёрный полиэтилен. Старик взвесил каждый пакет и улыбнулся. Спросил, знаю ли я о содержимом пакета. Ответил, что не знаю. Отработаю долг и… Осёкся. Концентрации не хватает. Лишь бы Таня выздоровела. И плевать на старшую дочь, какой бы красивой она ни была. — Знаешь, твоё лицо мне знакомо, — старик отложил пакеты в сторону. — «Алая роза» о чём-нибудь говорит? Откуда он знает об «Алой розе»? Это дом бандитов или ценителей искусства. — Нет. Старик напряг глаза. Во время осмотра ни один мускул не дёрнулся. Старик вздохнул. Старая память. Будто камень с груди упал. Ещё одних переговоров не выдержал бы. Писать всю жизнь — участь художников. Почему Таня не перезванивает. Скорее разделаться с товаром и домой. Старик похвалил за немногословность. То, что надо для хорошего курьера. Заказал через две недели вторую партию. Мы вышли из кабинета и спустились вниз. Прижал голод внутри живота и не взглянул на стол. Почувствовал на лице обжигающий взгляд старшей дочери. Попрощался с Александром Викторовичем и вышел за ворота… Глава 24 Добирались в родной город другой дорогой. Потратили четыре дня. Крикнул лысому, чтобы жал на педаль газа и мчался без оглядки. Не помогло. Только удовольствие горилле доставил. На одну ночь остановились в борделе. Лучшего места не придумаешь. Здание походило на полуразрушенный склад отработанного материала. Зашёл последним, надвинув козырёк на лоб. Старый лысый ковёр, готовый взорваться от грязи, стены, испачканные не то кровью, не то выделениями. Погнутые лестницы и натёртые до блеска периллы. Несмотря на внешний и внутренний кошмар, посетителей в борделе хватало. Два маньяка не в первый раз посещали бордель. А мне, как мышонку в логове змей. Попутчики выбрали жертв на ночь и поднялись наверх. Подошёл к полной женщине лет пятидесяти и снял головной убор. Глаза у неё так и выпали. Не потеряла нюх, старая охотница. — Сколько стоит комната на ночь? — Милый, у нас бордель, а не гостиница. Хочешь комнату, снимай девочку. Сжал губы и обернулся. Старые добрые времена. Взгляды, готовые разорвать плоть. Бездушный облик животного желания. Неприкрытая похоть голодных хищниц. Оглядел девиц, не обращая внимания на грязные выкрики и смазливые телодвижения. Актёрская игра. Сколько таланта и мастерства. Выбрал самую робкую. Женщина улыбнулась и взяла деньги. Взял ключи и поднялся на второй этаж. Завтра девочке достанется. Соперницы ввек не простят. Бордель стоял на дороге и принимал в основном дальнобойщиков. Среди водителей грузовиков красавцы встречаются редко. Открыл дверь маленькой уютной комнаты. Впустил девушку внутрь. Пока закрывал дверь на ключ, она скинула платье. Женское тело в самом соку. Плоский живот, недавно сформировавшаяся упругая грудь, невинный взгляд. Что станет с девушкой спустя пять лет. Когда пропустит через себя десяток другой дальнобойщиков. Положил ключ на стол и снял куртку. Запыхавшаяся дорожной пылью кожа требовала воды. Снял футболку и расстегнул джинсы. Девушка подошла и обняла меня сзади. Почувствовал, как соски прижимаются к спине. Обхватил её за плечи. Невинное создание, каким ветром занесло тебя на грешный остров. Проницательный взгляд безмолвно желал каждую клеточку моего тела. Поцеловал её чуть выше переносицы и отодвинул от себя. Не в этот раз, дорогая. Принял душ и голышом лёг в кровать. Девушка легла рядом. Провёл рукой по её талии и закрыл глаза. Всю ночь снились кошмары. Таня, объятая пламенем, падала в бездну, из груди по очереди вылетали сердце, почки, лёгкие. Она улыбалась и не просила помощи. Проснулся в холодном поту. Рядом посапывала девушка. На часах — пять. Выезд в семь. Подошёл к окну. Снег валил, будто вулканический туф. Оделся и умылся. Перед уходом оставил на столе почти всё, что было. Вряд ли когда-нибудь девушка получит больше. За простой сон. Что ты смеёшься, чёрствая псина. Откуда у тебя силы берутся. Внизу поблагодарил старую даму и надвинул козырёк. На крыльце закурил. Свежий воздух чистой стихии. Накинул капюшон и прижался к периллам, чтобы не снесло. Снег стирал образы леса, дорог, соседних зданий. Тусклая лампочка освещала первую ступеньку, две другие скрывала темнота. Мнимая ночная свобода манила сойти с крыльца и исчезнуть в беспробудной темноте. Держала только Таня. Но её телефон по-прежнему молчал. Прогулялся до соседнего кафе. Снег под ногами хрустел, порывы ветра свистели в ушах. Дорогу никто не чистил. Внутри кафе пахло жаренными сосисками и блинами. Десяток пластиковых столов пустовали. На стене висели нерабочие часы. В углу, облизывая подушечки лап, развалился серый кот. Его мурлыкание было единственным, что разбавляло гробовую тишину. Полная женщина, не знавшая радости улыбки, смотрела на меня будто на снежного человека. Кто сунется сюда в такую метель ради чашки кофе. Порывы ветра отдавались дребезжанием стекла. Заказал кофе с блинами. Смотреть из окна на бушующую погоду приятнее, нежели стоять на крыльце, высекая огонь для сигареты. Достал мобильник. Нет связи. Сколько ещё в стране мест, где связь только на слуху. Блины оказались вкусными, а кофе крепким. Оплатив завтрак, вышел на улицу. Тропку до автостоянки и борделя замело. Ближе к семи часам спустились лысый и горилла. Их размякшие довольные лица мозолили взгляд. — Хорошее кофе в забегаловке, — неизвестно почему пробормотал я. Лысый с гориллой переглянулись. По их взглядам понял, что ни о какой забегаловке они не знают. Будто и не существовало кафе с её мрачной хозяйкой.