- Ты этого хотела? - тихо спросил, когда понял зачем девушка вообще подошла к лежанке из одеял, на которой я спал уже вторую неделю, пока мы добирались до Гонконга. По другому перевести её к американскому консульству без документов я не мог. Только через Китай и с помощью корыта, которым мы сплавлялись от Макао. - Ннет, - Алиша ответила почти заикаясь, а я лишь холодно прошёлся по её лицу и отрезал жёстким голосом: - Зачем врешь? - Я не вру! - она посмотрела на меня и сжала челюсть, только сильнее вцепившись рукой в мою грудь. - Тогда спать иди! Этой ночью я наконец посажу тебя на паром до Гонконга, и избавлюсь. Там тебя встретят твои люди, агашши. Я попытался отпихнуть девушку и подняться, чтобы выйти на балкон каюты, на она только повела ладонью вдоль моего тела и вообще села верхом. - Зачем тогда врала, - упёрся обеими руками в одеяла за спиной, осматривая эту невероятно занимательную картину, - Это плохая идея, Алиша. - Забери меня себе... - её руки стали ползти вверх по плечам, а голос обратился в глубокий, тягучий, похожий на урчание кошки. - А ты вещь? - приподнял бровь, хрипло прошептав это у самих губ Алиши, которая успела оседлать меня полностью и потянуться к лицу своим. - Была... Но хочу теперь понять, как это быть женщиной. - Ты нашла самую худшую из кандидатур для подобного самоутверждения, Алиша, - хитро расплылся в улыбке, осматривая пухлые губы, нежную кожу, а потом заглядывая в серые, как ночное море глаза. Алиша дышала прямо напротив меня. Точно в мои губы и обволакивала дыханием лицо, чем пробуждала голод. Животную потребность получить то, что мне предлагают, прямо сейчас. В глазах девушки стояла боль, которая и вынудила схватить её и подмять под себя одним рывком. Алиша ахнула и схватилась за мои плечи только крепче, сама подаваясь навстречу всем телом и с тяжёлым выдохом прогнулась, когда я без предупреждения и резко всадил член во влажное от желания тело. Голод разгорался, а я двигался только глубже, насыщаясь её дрожью, пожирая каждый стон губами. Слизывал с нежной кожи влагу, чувствуя власть над хрупким телом, которое плавилось подо мной и дышало будто каждой порой. Жестко, сильно и с жаром я выбивал из её горла стон за стоном, а голод только рос. Настолько что я понимал - он внутри, и то, что я делаю сейчас ничем не восполнит его. Ни тем, как красиво двигается пышная грудь, рывками вверх из-за сильных толчков. Ни тем, как сладко пахнет кожа этой девушки, когда продолжая трахать её, я обвожу губами розовый и мягкий сосок. Как и не тем, какие мягкие и горячие её губы, которые набрасываются на мои, точно как дикие. Деревянный пол скрипит под нами, а она цепляется за одеяла руками и выгибается подо мной, смотрит в глаза и закусывает губы, хнычет и просит не останавливаться мой голод, хотя и сама голодна не меньше. - Что этот дегенерат с тобой делал? - выдыхаю кончая, а она дрожит в моих руках так, словно впервые видит мужика, но от моего вопроса замирает, только сильнее выдыхая рывками. - Не отвечай, - опять встряхнулся, скидывая с себя чувство лёгкости, и блаженно выдыхая, потому что мне действительно стало хоть немного, но легче. Я поднялся и накинул на неё покрывало. Нашарив рукой справа пачку сигарет и зажигалку, сел рядом и откинулся на стену каюты спиной, наблюдая боковым зрением, как Алиша потянулась за своей футболкой, обнажив упругую и сочную грудь. "Красивая девочка... и побитая..." - Это было точно не то, что сделал только что ты, - подкуриваю и слышу тихий ответ, который заставляет хохотнуть, но следом на моём лице каждая черта обращается в камень, вынуждая произнести: - Никогда не предлагай себя подобным образом никому. Забудь то, к чему приучила тебя эта тварь, - я откинулся головой назад, выдыхая дым, - Он мертв, Алиша. Я свернул ему шею и прекратил его существование. Теперь твоя очередь прекратить быть жертвой, в поисках защиты у тварей. - А ты считаешь себя тварью? - она повернулась и посмотрела прямо мне в глаза, - И правда? На миг мой взгляд темнеет и Алиша это замечает. Замирает, продолжая молчать и смотреть на меня. - Я не просто тварь, девочка. Я чудовище, которое ещё хуже того, которое издевалось над тобой. Я самая грязная тварь, потому что не смог уберечь то, что мне дали в руки небеса. Я клялся защищать и оберегать, а в итоге погубил и потерял. Поэтому я гарантирую тебе, что стать моей женщиной всё равно, что спуститься в ад к чертям, которые будут только рады такой красивой агашши... Каждое моё слово было сказано сквозь звериный оскал, который прожигал, не о чем не ведающую, девушку насквозь. Я был уверен, что мои слова глубоко проняли Алишу. Спустя десять часов, я смотрел ей в спину и понимал, что испугав подобным образом, возможно дал ей шанс начать ценить свою жизнь. - Слезами ангел лик свой обливает. В его руках застыла кровь моя. И как спасти своё дитя увы не знает. Ведь жизнь мне больше не мила... - выдыхаю дым, который вырывается из моего рта, горечью опаляя губы. Я бросил окурок под ноги и наступив ботинком, поднял руку вверх, чтобы поймать такси. Это был последний день, прежде чем я встречусь лицом к лицу с тем, что мне уготовил мой личный ад. Глава 1 Плач... Отовсюду я слышу только стоны и плач. Невозможно слушать это больше. Настолько невыносимо терпеть эти звуки, что я бегу по улице вниз, закрывая уши руками. Ноги сами несут дальше от этого страшного места. Но они слишком маленькие, и не могут бежать быстрее других. Бежать наравне со взрослыми, которые спасаются точно так же, как я. Бегут от ужаса, который дышит нам в спину. От страшных железных машин. Металлических монстров, намного ужаснее тех маленьких машинок, которыми играл мой старший брат Ранко. Те крохотные модели монстров вызывали во мне смятение, когда я брала их в руки. Однако сейчас, когда я бегу от их огромных копий, мне кажется, что это просто страшная сказка. Ведь папа учил меня прятаться. Он показывал куда бежать, но я не успела. Добегая до конца улицы, мои ноги зацепились за камни. Это обломки дома, который я слишком хорошо помнила. Высокое пятиэтажное здание стояло прямо справа от меня, и в нём жила моя одноклассница Рада. Я упёрлась руками в асфальт и поднялась, смотря на то, что осталось от парадного моей подруги. Ладони обожгло от того, что я оцарапала их о каменную крошку, потому я обиженно закусила губу, но нахмурилась и стерпела. Подняла голову и посмотрела вверх, не понимая, как так вышло, что балкон Рады исчез, а на его месте осталась огромная дыра. В ней был виден узор на стенах комнаты подруги и плакат, который мы рисовали вместе в школе. Не могла понять, и опять повернулась к тем страшным машинам, которые продолжали ехать в нашу сторону. Рычать, поднимать пыль и обломки дороги за собой, а впереди бежали плохие люди. У них в руках были металлические палки, которыми они заставляли всех падать. Я видела, как упал дядя Славко. Он так и не поднялся. Я хотела побежать к нему, но сбоку прозвучал такой крик, который я смогла услышать даже сквозь рёв металлических монстров. - Невена!! Невена, я здесь!!! - это был голос мамы. В моей груди тут же начало что-то шкрябать, а в глазах жечь. Я подняла руку и стала вытирать свои глаза, понимая что жутко хочу к папе с мамой. Что мне страшно, что я одна посреди этой ужасной улицы и не вижу откуда кричит мама, потому что всё в пыли. Я в пыли, люди в саже и копоти посреди этого страшного места. Меня некому защитить, мне не за кем спрятаться от машинок Ранко, которые всё ближе. А ведь я всего лишь хотела тех леденцов. За ними мы и зашли в магазин к дяде Славко. - Ота-а-ац! *(Папа!) Ма-а-айка... *(Мама...) Я плакала подняв голову вверх, и не понимала, зачем все эти взрослые люди бегут? Куда они бегут? От чего? И когда уже не в состоянии остановить свои слезы, плакала навзрыд, рядом затормозила машина, из которой показалась женщина. Красивая девочка, намного старше меня. Она что-то кричала и звала меня. Она забрала меня. Забрала навсегда от мамы и папы... от Ранко. Украла меня у моей семьи... Она отобрала детство. Она уничтожила мою жизнь. Она продала меня. Она убила во мне всё, что я могла назвать своим именем Невена. Больше та маленькая девочка не существовала. Она исчезла, как только попала в лживые объятия женщины с лицом ангела, в которое я каждую ночь вонзаю свою боль, остриём блестящего ножа. - Невена... - шепчу, а передо мной только темный потолок. По нему пробегает луч света, прячась в темноте комнаты и даря долгожданное понимание, что я всего лишь сплю. Что я больше не товар. Что на мне больше нет ни ценников, ни ярлыков. Что имя у меня теперь другое, и что я давно похоронила маленькую девочку Невену, которая уже и не помнит ни лица матери, ни улыбки и объятий отца. Только брат... Только Ранко постоянно стоит перед моими глазами, словно продолжая упорно напоминать, что я должна их искать. Обязана найти хотя бы их могилы. Хотя бы место, где я смогу смыть их боль своими слезами. И отпустить. Я приезжала в Сербию не раз, и не два. Как только меня освободили из плена через десять лет прожитых в фактическом рабстве. Как товар, которым не гнушались пользоваться, словно вещью. После этого забвения из боли, обид и жгучего отвращения к самой себе, первым местом, которое я посетила был Белград. Однако ни моего имени, ни намеков на то, что такой ребёнок, в возрасте всего девяти лет, пропал, не было ни в одном документе. Я хорошо помнила как меня звали, где родилась и кто мои родители. Однако неизменно на любой вопрос, вот уже одиннадцать лет, я получаю один и тот же ответ: "Невена Мароди не является гражданкой Сербии. Такая семья никогда не проживала по этому адресу. Более того, в списках пострадавших вас нет!" Я поднялась в кровати и провела рукой по холодной пластине включателя. Широкая панель ночника, вмонтированная в стену полоской над кроватью, вспыхнула синим освещением за моей спиной, а я выдохнула и закрыла глаза. Это была миллионная попытка не воскрешать в памяти сон о маленькой девочке, которую украли и продали. Медленно осмотрела комнату. Найдя взглядом сигарету и зажигалку, откинула одеяло, опустив босые ступни на пол и чувствуя облегчение. Они горели огнем, как и ладони. Это дико бесило. Никогда не переносила, когда горят руки, ведь они будто опухали, принося под кожу идиотский зуд. Не знаю результат чего это, однако я всегда помнила свои руки горячими после сна. Особенно после кошмара, возвращающего меня в день обстрела нашего района. Сейчас-то я понимала, что машинки - это танки, а металлические палки в руках страшных людей - автоматы и оружие, которым боевики расстреливали даже мирное население, чтобы сделать картинку войны полной. Чтобы потом показать это по всем телеканалам, как бойню - кровавую баню для устрашения всех, кто захотел бы когда-то свободы. Я зажала между губ фильтр и посмотрела на металлическую зажигалку в своих руках. Покрутила предметом в ладони, ловя кайф от прохлады, касающейся кожи. Тяжёлая вещица, которую мне подарил Адам. Он-то как раз испоганил мой вчерашний выходной своими неиссякаемыми телефонными звонками. "А всему причина..." - я сделала тягу и сев на кровати по-турецки, раскрыла папку на своём сотовом, небрежно увеличивая фото паренька рукой, между пальцев которой была зажата сигарета. Совсем молодой, а выражение на лице словно ему лет сорок. Взгляд цепкий, раскосый, как у тигра, который выискивает добычу. Густые темные волосы, как иголки, ровными прядями падают на виски и лоб, попадая в глаза при движении. А он двигается в моей голове совершенно четко. Потому что лишь взглянув на то, как широко парень делает шаг, я моделирую из застывшего момента на фото свой кадр в голове. Картинку того, как он поправляет кожаную мужскую сумку рыжего цвета, закинутую небрежно на левое плечо. Как проходит через стеклянные двери и как подходит к заезду для такси, чтобы поймать машину. - Однако, ты холеный малый, - подытожила и увеличила изображение того, как парень выходит из аэропорта в Сиэтле. На нём тяжелые ботинки с широким голенищем, черные приталенные джинсы, и длинное пальто оливкового цвета. Но самым забавным оказался воротник черного гольфа, натянутый почти под нос. - Чжи... - выдохнула дым и опять нахмурилась, продолжив, - Тангир. И чью же песочницу ты разворотил так, что попал ко мне в эту папочку? - я продолжала курить, открыв следующий документ, который прояснил причину того, зачем на мою многострадальную голову скинули этого безумного гражданина Корейской Республики. А в том, что парнишка чокнутый псих сомнений не было, когда я прочла где и как его приняли наши. - Значит вот кто сжег Клетку в Сиэтле. Не плохо... - хмыкнула, продолжив читать дальше. И чем больше я узнавала об этом парне, тем хреновее мне становилось, потому что я не терпела конкуренции в своём звании отбитой особы. А сейчас мне предлагали взять шефство фактически над наёмником, который меньше двух месяцев назад прикончил шёлкового хана по кличке Тумэр, чем перекрыл живой трафик через Сирию и Грецию в Европу. Однако он этим не ограничился и грохнул своего кровника - Ким Дже Мина. Этот мудак по нашей базе проходил, как один из самых опасных "туристов из Азии". - Господа отпрыски драконьего наследия из великой Поднебесной... - я хохотнула и продолжила, - Какого чёрта вы забыли на грешной американской земле? - Очевидно опять устроили разборки. И Корея не входит в состав Поднебесной, - прозвучал грубый, но тихий голос рядом с моей дверью. Я прошлась взглядом по крепкой фигуре полуголого и совершенно обнаглевшего бывшего напарника. - Если ты думаешь, что вид твоих подкожных отложений меня впечатлил, Родерик, то ты глубоко ошибаешься, - бросила сухим тоном, и продолжила увлекательнейшее чтение о жизни и подвигах молодого самурая. - Ты решил нести караул, как часовой на коврике под моей дверью? - скосила взгляд от экрана в сторону мужчины, понимая, что он начинает дико бесить своей уверенностью, будто прямо в эту секунду мне несказанно необходимы услуги его члена. - Этот парень опасен. Я перевозил его лично в колонию в Нью-Йорке три дня назад. И я бы крайне не советовал тебе даже ехать туда, чтобы посмотреть на него. Потому что Чжи Тангир конченный псих, который чуть не отправил на тот свет половину подразделения капитана Филигана, когда они его брали в Сиэтле. - Зачем он нашим? - я отбросила сотовый на кровать и взяла ещё одну сигарету, пройдясь взглядом по Рику, - Только скажи честно? - Это связано с твоим делом. Я более чем уверен, что они хотят привлечь азиата к висяку, который мы так с тобой и не раскрыли. Я поднялась и подкуривая, прошла к окну, чтобы проветрить и открыть панель, вмонтированную в стену. Как только моя ладонь легла на сканер, место, где висела плазма сменилось широким экраном. Он тут же высветил эмблему нашего управления. Всего нескольких манипуляций мне хватило, чтобы открыть свой личный кабинет в системе и войти в профайл расследования, которое не давало мне покоя уже два года. С того самого момента, как мы обнаружили первую сожженную дотла церковь пастора Маккалахена в маленьком городке Ларзас на западе штата и жертву внутри самого храма. Именно оттуда всё началось. - И причина, вероятно, Майкл Ли. Один из бывших бойцов Клетки, который вытащил из пылающей церкви почти семь лет назад свою нынешнюю жену. Он очень тесно знаком с Нам Джун Мёном. А этот господин по данным управления в Вашингтоне мог быть причастен к тому, что произошло с бизнесом Эдварда Нильсона, - начал Рик, а я закончила: