— И вы ничего не знали? — Именно. — Вы хотите сказать, что кто-то взял и навесил дверь в пустой проем? — Вот-вот. — А вы что сделали? — Я вспомнил, что в задней стене дома есть окошко. Заглянул. Но ничего разглядеть не смог: окно заколотили изнутри доской. — А у вас есть работники… — Конечно. На участке в предместье Спириту-Санто, двое тунисцев. Но те ничего не знали про дверь. Участок большой, они работали далеко от дома. И потом, дверь наверняка поставили ночью. — Так вы не представляете, что там устроили — жилье или склад? — Вообще-то представляю. — Поделитесь со мной? — Там наверняка устроили склад. — Как вы это поняли? — Перед домом много следов от колес джипа или вроде того. — А проем широкий? — Большой ящик вполне пройдет. В голове Монтальбано сверкнула молния. Домик. Предместье Казуцца. Большой ящик. Гроб. Отпечатки колес в пыли. Нет ли тут связи с его сном? Наверно, из-за этого у него вырвалось: — Надо съездить взглянуть. Потом засомневался. — Та часть участка, где стоит дом, относится к Вигате или к Монтелузе? — К Вигате. — Тогда он в нашем ведении. — Хочешь, я поеду с тобой? — спросил Ауджелло. — Нет, спасибо. Возьму Фацио. Потом добавил, обращаясь к Интелизано: — Можно добраться туда на нашем авто? — Вот уж не знаю! Разве что за рулем будет опытный водитель… — Посадим за руль Галло. Синьор Интелизано, вы уж простите, но вам придется прокатиться с нами. Галло чудом изловчился доставить их до пустыря перед домом. Но ощущение было, будто их час катали с американских горок — желудок того и гляди вывалится из ноздрей. Монтальбано и Фацио посмотрели на дом, а потом на Интелизано — тот застыл, разинув рот. Двери не было. Зиял пустой проем. Кто угодно мог свободно попасть внутрь. — Вам все приснилось? — спросил Фацио у Интелизано. Тот решительно и упрямо тряхнул головой. — Была дверь! — Прежде чем говорить, взгляни на землю, — сказал Монтальбано Фацио. В пыли явственно виднелись перекрывавшие друг друга следы покрышек от больших колес. Монтальбано подошел к проему, где должна была стоять дверь, и пристально вгляделся. — Синьор Интелизано сказал правду, дверь была, — сказал он. — Между камнями есть следы быстросхватывающего цемента — там, где крепили петли. Зашел в дом, следом — Интелизано и Фацио. Половина крыши обрушилась, весь домик представлял собой одно большое помещение, и там, где крыша была еще цела, лежала куча соломы. Увидев ее, Интелизано обомлел. — Раньше она была? — спросил Монтальбано. — Не было, — отвечал Интелизано. — Я сюда последний раз заходил месяца два или три назад, и соломы не было. Ее сюда притащили. Наклонился и поднял длинный кусок проволоки. Осмотрел и протянул комиссару. — Такими скрепляют рулоны соломы. — Может, она им была вместо тюфяка, — заметил Фацио. Монтальбано покачал головой. — Вряд ли сюда принесли солому ради подстилки. Могли бы и спальником обойтись при необходимости. И потом, ради одной-двух ночей зачем им было ставить дверь? — А тогда зачем? — Я согласен с синьором Интелизано. Это место использовали как временный склад. — Или временную тюрьму, — сказал Фацио. — Не согласен, и все из-за соломы, — парировал комиссар. — Ее использовали, чтобы что-то прикрыть. Если бы кто-нибудь влез и заглянул через прореху в крыше, то увидел бы только кучу соломы. Пол был глинобитным, без кирпичной кладки. — Помогите-ка, — обратился Монтальбано к Фацио и Интелизано. — Надо убрать солому. Они перекидали часть соломы в другой угол. — Хватит, — внезапно сказал комиссар, наклоняясь и всматриваясь. Отчетливо виднелись три широких полосы, одна рядом с другой. — Тут протащили три ящика, — сказал Монтальбано. — И увесистых, — добавил Фацио. — Наверное, стоит убрать всю солому. — Согласен. Вы себе идите покурите, а я тут пошурую с Галло и синьором Интелизано, — предложил Фацио. — Ладно. Но смотрите во все глаза, вдруг хоть какую мелочь найдете, клочок бумаги или железяку — надо понять, что тут хранили. — Галло, иди-ка сюда! — крикнул Фацио. Монтальбано вышел, закурил. Не зная, чем себя занять, решил пройтись и невольно очутился на задворках дома. В окне виднелась доска, мешавшая заглянуть внутрь. Либо забыли отодрать, либо решили не возиться после того, как склад опустел. Метрах в тридцати вразброс росло восемь или девять чахлых миндальных деревьев, скорее всего, остатки прежних садовых посадок. Вокруг — ничего, вернее, пейзаж, весьма похожий на тот, что привиделся ему во сне. Стоп, минутку, если приглядеться, деревьев было не восемь или девять, а ровно четырнадцать. То есть девять были целыми, со стволом и кроной, а от пяти оставался один ствол.