Он залез в выемку. Сверху открывался вид до места, где он оставил машину, и дальше. Мало того, поскольку у холмика, разделявшего две части участка, чуть выше середины имелась ложбинка, виден был и домик-развалюха, которым они воспользовались в качестве временного склада. Отличный наблюдательный пункт. Значит, когда он был тут утром с Интелизано, кто-то сверху за ним следил. Возможно, с помощью бинокля — он-то и дал резкий блик, попавший ему в глаза. Этот кто-то и узнал его, а не те двое тунисцев. Потому и сбежал в такой спешке. Комиссар вылез из укрытия и осмотрелся. Рядом с лестницей было накидано сено — видимо, спальное место. Там же валялась бутылка из-под минеральной воды. И сложенная газета. Стараясь ничего не касаться, комиссар двумя палочками перевернул газету, чтобы прочитать дату. Сегодняшняя. Наверняка тунисцы купили с утра пораньше и принесли тому, кто прятался на сеновале. Потом увидел пластиковый пакет, приоткрыл палочкой. Внутри — яичная скорлупа, кусок свежего хлеба и наполовину выпитая бутылка воды. Вместе с газетой принесли и завтрак. Больше ничего не было. Он спустился вниз. — Нашли что-нибудь? — Да. Ваши батраки прятали на сеновале человека. Они ведь знали, что вы не будете лазить наверх из-за головокружения. Он-то меня и узнал, скорее всего. — И что будем делать? — Заприте ангар и поедем вместе в Монтелузу. — Зачем? — Пообщаться с ребятами из отдела по борьбе с терроризмом. В кабинет к Спозито он зашел один, оставив Интелизано ждать в приемной. — Чему обязан, дорогой Монтальбано? — Хочу признаться тебе в том, что я облажался. — Ты?! — поразился Спозито. Когда комиссар закончил рассказ, Спозито спросил: — А начальство в курсе твоего параллельного расследования? — Нет. — Понятно. Я тоже ничего не скажу. — Спасибо. — Кстати, не факт, что тунисцы и тот, третий, сбежали из-за того, что узнали тебя. — Разве нет? — Нет. В котором часу вы с Интелизано уехали из Спириту-Санто? — Примерно в полдесятого — без четверти десять. — Совпадает. — С чем? — Как я тебе говорил, мы прочесываем сельскую местность, потому что я уверен, что оружие не могли увезти далеко. Сегодня в девять утра бригада во главе с моим замом Периторе снова обыскала домик, где хранилось оружие, а потом осмотрела холм. Они нашли пещеру, ничего там не обнаружили, добрались до трактора, но людей там не было. Периторе сказал, что там были стальной ангар и конюшня. Ключи от ангара валялись снаружи на земле, так что они отперли дверь, осмотрели ангар и не нашли ничего важного. В конюшне тоже ничего не было. Тогда они перешли на соседний участок. — А на сеновал они не заглянули? — Нет. Как видишь, мы тоже облажались по полной. — Так ты думаешь, что троица улизнула не потому, что узнала меня, а потому, что тот, с сеновала, заметил твоих людей, когда они направлялись к ангару? — Вполне вероятно. — Ясно. Но вот что не вполне вероятно. — Что же? — Что Периторе не додумался отправить человека осмотреть сеновал. Спозито развел руками. — Что я могу сказать? Так уж вышло. Нет, что-то тут не клеится. — Можно задать тебе один вопрос? — Задать-то ты можешь, но не знаю, смогу ли я ответить. — Какую сеть тебе велели закинуть? Частую или редкую? — Без комментариев. Но сейчас я вызову Периторе и велю ему снова поехать к ангару и подняться на сеновал. Наверняка на бутылке и газете есть отпечатки пальцев. Ну что, ты доволен? Кстати, ты ведь там ничего не трогал? — Нет, я не наследил. Он встал. — Я привез с собой синьора Интелизано, он владелец участка. Если хочешь допросить его про тунисцев… — Обязательно, спасибо. Вернувшись в контору, собрал Фацио и Ауджелло у себя и все им рассказал. И добавил, что, по его впечатлению, Спозито как-то странно юлил при встрече. — Думаю, я понял, почему, — сказал Ауджелло. — Так объясни. — Он ведь глава отдела по борьбе с терроризмом, так? Так что его забота — вовремя выяснить, не плетут ли террористы свои сети и не готовят ли против нас теракт. Верно? — Верно. — А вдруг речь идет не о террористах? Вдруг эти люди никому не собираются навредить, а оружие нужно им, чтобы добраться до родины и бороться с правительством? — Хоть террористы, хоть патриоты, а контрабанда оружия — все равно преступление, — вмешался Фацио. — Согласен. Но Спозито не знает, террористы там или патриоты, так что дело не в этом. Надо нам действовать осторожнее. — Возможно, ты и прав, — сказал Монтальбано. — А если так, я уверен, что Спозито надеется предотвратить возможный конфликт интересов. Если это не террористы, то дело будет возвращено полиции. Вот он и озабочен тем, чтобы я выкинул из головы мысль о том, что бегство случилось из-за меня, и поверил, что всему виной действия его бригады. — И зачем это ему? — Чтобы я забросил расследование, тем более раз я признал, что мы не уполномочены его вести. — А разве не… — начал Ауджелло. — Мими, ты сам подумай. Поведение Спозито говорит о трех вещах. Во-первых, он убежден: тот, кто сидел на сеновале, узнал меня. Во-вторых, что прямо вытекает из первого пункта, тот тип знает меня не вскользь, а очень близко, раз он понял, кто я, по усам, родинке и походке. И в‑третьих, возможно, тот человек с сеновала — не чужак, а местный, из Вигаты или вроде того. Короче, Спозито попытался отвести меня от этих мыслей, чтобы меня не разобрало любопытство. Хотя теперь, когда тунисцы сбежали, нам вроде как и не резон этим заниматься. Так что поговорим о другом. Мими, что ты мне расскажешь? Ты вышел на Бонифачо? Ауджелло усмехнулся. 10 — Конечно, вышел. Еще как вышел! — Только не говори мне, что… — поразился Монтальбано.