– Вот как! Так она умеет водить? – А то. Летом она с мужем ездила за город на пикники. Вот тогда было весело, к примеру, и я не думаю, что они когда-нибудь поедут снова. Не знаю, почему она сегодня вызвала меня, наверное, не хочет парковаться перед Гробницами. Она сейчас туда и собирается. Я слез с подножки и отступил назад. Из подъезда дома номер 203 вышла Дора Чапин и направилась к такси. На ней было другое пальто и другой мех, но лицо осталось тем же, равно как и серые глазки. Она несла прямоугольный сверток размером с обувную коробку, и я предположил, что там находятся лакомства для воскресного обеда мужа. Дора Чапин как будто не обратила на меня внимания, не говоря уже о том, что узнала. Затем она ступила на подножку и уперлась взглядом прямо в меня, и впервые я заметил в ее глазах выражение, которое мог бы как-то назвать, причем далеко не нежностью. Можно было бы определить его как приглашение, если при этом взяться уточнить, к чему именно она меня приглашала. Тем не менее я его принял. – Миссис Чапин, нельзя ли проехаться с вами? – поинтересовался я. – Я хотел бы рассказать вам… Она забралась в такси и хлопнула дверцей. Питни Скотт нажал на стартер, включил сцепление и тронулся. Я стоял и смотрел вслед удаляющейся машине без особого ликования, так как приехал туда повидаться именно с ней. Я добрел до угла и позвонил Вулфу, сообщив ему, что дома к ланчу меня не будет, против чего сам особо и не возражал, поскольку яйца, сметана и колбаски, коими я загрузился в десять часов, пока еще не определились относительно своего будущего. Затем купил «Таймс», вернулся к «родстеру» и устроился в нем поудобнее. Если только у нее не было каких-то связей, о которых инспектор Кремер не знал, пробыть в Гробницах долго ей не позволят. При этом ждать мне пришлось чуть ли не полтора часа. Было почти два часа, и я уже начинал подумывать, не наведаться ли мне в гастроном, в котором Фред Даркин обитал бо́льшую часть недели, когда в восьмидесятый раз поднял глаза на звук приближающейся машины и увидел подъезжающее такси. Я заранее определился, как себя вести. Со всей этой враждебностью в глазах Доры мне подумалось, что не стоит и пытаться присоединиться к ней внизу и потом вместе с ней подниматься. Я решил подождать, пока она не окажется дома, а затем уговорить Питни Скотта проводить меня к ней. Если он будет рядом, может, она и впустит меня. Однако мне снова не повезло. Вместо того чтобы остановиться у подъезда, Скотт не доехал до него нескольких ярдов, а потом они оба выбрались из машины и зашли в дом. Я ошарашенно уставился на них, изрыгнул проклятия, и решил больше не ждать. Вылез из «родстера», в первый и последний раз проник в дом 203, подошел к лифту и велел доставить на пятый этаж. Лифтер окинул меня взглядом, в котором сквозила обычная снисходительная и усталая подозрительность, однако от вопросов воздержался. Выйдя на пятом этаже, я позвонил в квартиру 5C. Что ж, в произошедшем тем днем в квартире Пола Чапина особых поводов для гордости у меня нет. Несомненно, я допустил промах, и то была отнюдь не моя заслуга, что в итоге обошлось окончанием лишь дела Чапина, а не чего-то гораздо большего, однако оценка случившегося всецело зависит от его восприятия. Я и правда не могу согласиться, что все было так уж тупо, на что как будто указывали одно-два последующих замечания Вулфа. Как бы то ни было, произошло следующее. Дора Чапин подошла к двери и открыла, и я тут же поставил ногу на порог. Она спросила, чего я хочу, и я ответил, что мне надо кое-что спросить у Питни Скотта. На это она заявила, что он спустится через полчаса, а я могу подождать внизу, и начала закрывать дверь, пока не уперлась в мою ногу. Я выпалил: – Послушайте, миссис Чапин, мне хотелось бы и вас кое о чем спросить. Вы думаете, что я против вашего мужа, но это не так, я за него. Честное слово! Друзей у него осталось не так уж много, да и в любом случае от вас не убудет, если вы меня выслушаете. Я хочу кое-что вам сообщить. Мог бы рассказать полиции, а не вам, но, поверьте мне, вам это тоже не понравится. Позвольте войти. У вас Питни Скотт. Она распахнула дверь и объявила: – Проходите. Возможно, перемена в ее настроении должна была возбудить у меня подозрения, но этого не произошло. Я всего лишь подумал, что запугал ее, и мысленно немного поднял свою ставку: если доктора Бертона кокнул не ее муж, то уж точно она сама. Я зашел, закрыл за собой дверь и проследовал за ней по коридору через гостиную, столовую и на кухню. Комнаты были просторными и хорошо обставленными и создавали впечатление зажиточности. На кухне, за столом с эмалированной столешницей, сидел Питни Скотт и поглощал кусок подрумяненной курицы. На блюде оставалось еще четыре-пять кусков. Я обратился к Доре Чапин: – Может, нам лучше пройти в другую комнату, чтобы не мешать мистеру Скотту? Она кивнула на стул и указала на курицу: – Тут еще много. – Потом повернулась к Скотту. – Я принесу вам выпить. Он покачал головой, дожевал и проглотил: – Я в завязке уже десять дней, миссис Чапин. Смешного в этом мало, можете не сомневаться. Мне вполне хватит кофе. Давай… Ты сказал, Гудвин, да? Давай помогай. Миссис Чапин говорит, она уже поела. Я был голоден, а курица выглядела аппетитно, признаю, однако, как мне показалось, присоединиться мне следовало и с психологической точки зрения. Не говоря уже о салате с зеленым перцем. Я уселся на стул, и Скотт протянул мне тарелку. Дора Чапин подошла к плите, чтобы уменьшить пламя под кофейником. Шея ее все еще была забинтована, и выбритые места выглядели малопривлекательно. Она была крупнее, чем мне показалось в тот день в кабинете, даже несколько грузной. Затем она зачем-то вышла в столовую, а я, пару раз откусив от курицы, проникся к ней более теплыми чувствами и завязал разговор со Скоттом. Через какое-то время Дора Чапин вернулась с кофейными чашками и сахарницей. Конечно же, это было в кофе. Вероятно, она подмешала прямо в кофейник, поскольку сама не пила его, хотя постороннего вкуса я не почувствовал. Кофе был крепким, но в остальном очень даже ничего. Как бы то ни было, она наверняка бросила все снотворное и какие-то еще таблетки, что смогла раздобыть, так как, видит Бог, оно оказалось весьма действенным. Я начал ощущать его воздействие, когда протянул Скотту сигарету и одновременно увидел выражение его лица. Он опережал меня на несколько секунд. Дора Чапин снова вышла. Скотт посмотрел на дверь, через которую она удалилась, и попытался встать со стула, но не смог. И это было последнее, что я помню – как он пытается подняться со стула, – хотя после этого меня должно было хватить еще на какие-то действия, поскольку, очнувшись, я оказался в столовой, почти у двери в гостиную и коридор. Когда я пришел в себя, стояла темень. Это было первое, что я осознал, и какое-то время единственное, потому как не мог даже пошевелиться и отчаянно пытался широко открыть глаза. Справа от меня, словно где-то в невероятной дали, тускло светились два больших прямоугольника, и я стал ломать голову, что же это такое. Внезапно меня озарило: это окна и в комнате, где я нахожусь, темно, а на улице горят фонари. Затем я задумался, что же это за комната. Сознание возвращалось крайне сумбурно. Я все еще не определил своего местонахождения, хотя и продолжал ломать голову над этим. Перекатившись по полу, я наткнулся рукой на что-то металлическое, острое, и сразу же отдернул ее. Мне удалось встать на колени, и я пополз. Наткнулся на стол, кресло или даже два и в итоге уперся в стену. Тогда я пополз вдоль стены, касаясь ее плечом, огибая мебель и останавливаясь каждые пару футов, чтобы ощупать стену, и в конце концов достиг двери. Я попытался встать, но не смог, пришлось просто пошарить рукой вверху. Обнаружив выключатель, я нажал на него. Зажегся свет. Напрягая мышцы на лбу и висках, чтобы не закрывались глаза, я двинулся к месту, где на полу что-то лежало, и обнаружил, что напугавшей меня металлической штукой была связка моих ключей. Там же лежал мой бумажник, блокнот с карандашом, карманный нож, авторучка, носовой платок – вещи из моих карманов. Я схватился за кресло и поднялся на ноги, но идти не смог. Стоило мне попытаться, и я упал. Оглядевшись по сторонам в поисках телефона и не обнаружив его, я пополз в гостиную, где у двери нашарил выключатель и щелкнул им. Телефон оказался на тумбочке у противоположной стены. Он представлялся таким далеким, что меня охватило желание просто лечь и сдаться, но из-за этого тут же захотелось заорать, показав тем самым, что я ни за что не уступлю. Заорать тоже не получилось. Наконец я добрался до тумбочки, уселся возле нее на полу, дотянулся до телефона, взял телефонную трубку и поднес к уху. Из трубки донесся мужской голос, очень слабый. Я назвал ему номер Вулфа, но в ответ голос сказал, что меня не слышно, и тогда я прокричал его. Через какое-то время я услышал другой голос и прокричал: – Мне нужен Ниро Вулф! Другой голос что-то забормотал, и я велел говорить громче и спросил, кто это, а потом до меня дошло, что это Фриц. Я попросил позвать Вулфа, но он ответил, что Вулфа нет, тогда я сказал, что он сошел с ума, а он начал опять что-то бурчать, и я сказал, чтобы он повторил громче и медленнее. – Арчи, я сказал, что мистера Вулфа нет. Он уехал искать тебя. Кто-то за ним заехал, и он сказал мне, что отправляется за тобой. Арчи, где ты? Мистер Вулф сказал… Телефонная трубка налилась свинцом и упала на пол, но не разбилась, а я уронил голову на руки и закрыл глаза. Наверное, то, что я стал делать, можно было бы назвать плачем. Глава 19 Я не имел ни малейшего понятия, как долго сидел там на полу, обхватив голову руками и пытаясь заставить себя встряхнуться, чтобы вновь взяться за трубку. Может, минуту, а может, и час. Проблема заключалась в том, что мне надо было сосредоточиться на телефоне, мною же всецело завладела мысль, что Вулф пропал. Я просто не мог оторвать руки от головы. Затем послышался какой-то шум. Он не стихал и даже становился громче, и в конце концов до меня дошло, что кто-то пытается выбить дверь. Тогда я схватился за верх телефонной тумбочки и подтянулся. Придя к выводу, что смогу удержаться на ногах, если не буду отходить от стены, я направился по ней к двери, откуда доносился грохот. Опершись о дверь, я открыл замок и повернул ручку, она распахнулась, и я снова упал. Снаружи оказались два парня, они зашли и затащили меня обратно, а потом стояли и таращились на меня. Я слышал их замечания о мертвецки пьяном и не положенной на рычаг телефонной трубке. К тому времени я мог уже говорить лучше. Не знаю, что я им сказал, однако достаточно, чтобы один из них бросился за врачом, а другой помог мне подняться и довел до кухни. Мой стул лежал на боку. Я почувствовал холод, и парень сказал что-то об открытом окне. Я посмотрел на окно и увидел пробитую в стекле огромную дыру. Я так и не узнал, что же бросил в окно – может, тарелку с курицей. Впрочем, что бы мне ни подвернулось под руку, особого любопытства внизу оно не вызвало и моя акция успехом не увенчалась. Парень склонился над Скоттом и принялся трясти его, однако тот оставался без сознания. Вновь опираясь о стену и мебель, я вернулся в столовую, уселся на полу и стал собирать свои вещи и распихивать их по карманам. Меня охватило беспокойство, так как мне показалось, что среди них чего-то недостает. Однако я все не мог сообразить, чего же именно, пока наконец не понял, что исчез кожаный футляр – подарок Вулфа, с тиснеными пистолетами на одной стороне и орхидеями на другой, в котором я хранил свои удостоверения полицейского и пожарного. Клянусь Богом, я опять разрыдался! За этим меня и застал вернувшийся с врачом другой парень. Я рыдал и со всей силы сжимал кулаками виски, чтобы мозг выдал хоть какое-то решение, зачем же Дора Чапин вырубила меня настолько, что смогла обыскать, а в итоге взяла только этот кожаный футляр. С врачом я поссорился. Он заявил, что, прежде чем дать мне что-либо, ему необходимо выяснить, чем я напичкан, и направился в ванную, чтобы изучить пузырьки и коробочки, а я двинулся вслед за ним с намерением двинуть его в ухо. Тут ко мне начали возвращаться мысли – так и хлынули потоком. Я почти добрался до ванной, но о враче уже и думать забыл, потому что вдруг вспомнил, что в распростертом на полу Скотте было что-то необычное, после чего развернулся и ринулся на кухню. Я переоценил свои силы, а потому снова упал, однако поднялся и продолжил путь. Оказалось достаточно одного взгляда на Скотта, чтобы понять, что в нем было не так: он был в рубашке, а его серая таксистская куртка исчезла. Я ломал голову над важностью этого, когда появился врач со стаканом какой-то коричневой бурды. Он что-то сказал, протянул мне стакан, проследил, чтобы я выпил все до дна, а затем склонился над Скоттом. Средство оказалось горьким. Я поставил пустой стакан на стол, вцепился в ходившего за врачом парня – к тому времени я признал в нем лифтера – и потребовал, чтобы он отправился вниз и подключил телефон Чапина, а потом вышел на улицу и проверил, стоит ли у обочины такси Скотта. Затем через столовую снова добрался до гостиной, где уселся в кресло рядом с телефонной тумбочкой, вызвал телефонистку и дал ей номер. Ответил Фриц, и я сказал ему: – Это Арчи. Что ты недавно говорил мне про мистера Вулфа? – Да ведь… Мистер Вулф уехал. – Я слышал его уже много лучше и заметил, что он старается унять дрожь в голосе. – Он сказал, что поехал за тобой и что подозревает, будто ты пытаешься заставить его поднять тебе жалованье. Он поехал… – Подожди минутку, Фриц. Говори медленнее. Сколько сейчас времени? На моих часах без пятнадцати семь. – Да. Так и есть. Мистера Вулфа нет уже почти четыре часа. Арчи, где ты? – К черту где я! Что произошло? Кто-то за ним заехал? – Да. Я открыл дверь, и какой-то человек дал мне конверт. – Это был таксист? – Да, наверное. Я отнес конверт мистеру Вулфу, и вскоре он зашел на кухню и сказал, что уезжает. Мистер Хиббард помог ему надеть пальто, коричневое с большим воротником, а я взял его шляпу, трость и перчатки… – Ты видел такси? – Да, я вышел с мистером Вулфом и открыл ему дверцу машины. Арчи, ради бога, скажи, что я могу сделать… – Ничего не можешь. Дай мне поговорить с мистером Хиббардом. – Но Арчи… Я так волнуюсь… – И я тоже. Держись, Фриц, и жди. Давай Хиббарда. Я подождал и вскорости услышал «алло» Хиббарда. Ему я выложил: – Это Арчи Гудвин, мистер Хиббард. Теперь слушайте, у меня нет времени болтать. Когда Ниро Вулф вернется домой, хотелось бы, чтобы мы смогли сказать ему, что вы держите свое слово. Вы обещали ему оставаться мертвым до вечера понедельника. Понимаете? Хиббард раздраженно ответил: – Конечно же понимаю. Мистер Гудвин, мне, однако, кажется… – Ради бога, забудьте, что вам кажется. Либо вы держите слово, либо нет. – Что ж… Я держу. – Отлично! Передайте Фрицу, что я позвоню, как появятся новости. Я повесил трубку. Коричневое снадобье, которое дал мне врач, как будто действовало, но не столь уж и эффективно. В голове у меня гудело, как в адской кузнице. Лифтер вернулся и стоял в ожидании. Я взглянул на него, и он сообщил, что такси Скотта исчезло. Тогда я вновь взялся за телефон и попросил соединить со Спринг 7-3100. Кремера в кабинете не оказалось, и поблизости тоже. Я достал из кармана бумажник и с некоторым трудом отыскал в нем список телефонов, после чего позвонил Кремеру домой. Сначала мне ответили, что его нет, однако я сумел уломать взявшего трубку, и инспектор все-таки подошел к телефону. Вот уж не думал, что голос копа когда-нибудь будет звучать для меня сладкой музыкой. Я рассказал ему, где нахожусь и что со мной случилось, а затем добавил, что пытаюсь вспомнить смысл его слов, когда тем утром он говорил об одолжении Ниро Вулфу. Он ответил, что, о чем бы он там ни говорил, он говорил серьезно. Тогда я сказал ему: – Значит, вам выдался шанс. Эта чокнутая сучка Чапин угнала такси и куда-то увезла в нем Ниро Вулфа. Я не знаю куда и не знал бы, даже если бы у меня работала голова. Она увезла его четыре часа назад, за это время она могла добраться до Олбани или куда-нибудь еще… Не важно, как она увезла его, отложим это на какой-нибудь другой день. Послушайте, инспектор, ради бога! Разошлите ориентировку на коричневое такси, Стайвесант, МО 29-6342. Записали? Повторите… Поставите на это патрульных? Подключите Уэстчестер, Лонг-Айленд и Джерси-Сити? Послушайте, я разрабатывал версию, что это она убила доктора Бертона. Ей-богу, если только она попадется мне в руки… Что? Да я не волнуюсь… Ладно. Ладно, инспектор, спасибо. Я повесил трубку. Кто-то вошел в комнату и встал надо мной, я поднял голову и увидел, что это фараон с глупой ухмылкой, адресованной мне. Он о чем-то спросил меня, и я ответил, мол, разуйся, чтобы мозги отдохнули. Коп тоже за словом в карман не полез, пытаясь острить, а я приложился головой к тумбочке, чтобы примериться, а потом несколько раз треснул ею о дерево, но лучше от этого не стало. Лифтер что-то сказал копу, и тот удалился на кухню. Затем я поднялся, открыл окно и чуть к чертям не вывалился. Воздух был просто ледяной. В подобном состоянии я был уверен в двух вещах: во-первых, если моя голова будет продолжать так себя вести, то в конце концов взорвется, а во-вторых, что Вулф мертв. Мне представлялось несомненным, что, заманив его в такси, эта женщина только и могла с ним сделать, что убить. Я стоял и смотрел на Перри-стрит, пытаясь не дать голове расколоться, и мне казалось, что там, впереди, между мной и фасадами домов на другой стороне улицы, раскинулся весь Нью-Йорк – Бэттери-парк, набережные, Центральный парк, Флэтбуш, Гарлем, Парк-авеню, все разом, – и где-то там находится Вулф, а я не знаю где. Потом мне кое-что пришло на ум, и я вцепился в оконную раму и высунулся наружу достаточно, чтобы выглянуть вниз. «Родстер» стоял, где я его и припарковал, сверкая решеткой в свете уличных фонарей. Я подумал, что если смогу спуститься и завести его, то вполне смогу и вести. Я решил так и поступить, однако, прежде чем отошел от окна, сообразил, что надо бы сначала решить, куда ехать. Один человек в одном «родстере», даже если котелок у него и варит, вряд ли преуспеет в поисках этого такси. Нет, совершенно безнадежно. Однако меня не оставляло ощущение, что я могу сделать что-то важное, поехать в какое-то важное место – лишь бы сообразить, где оно. Внезапно мне пришло в голову, что место, куда меня тянет, – это мой дом. Я захотел увидеть Фрица, кабинет, пройтись по дому и лично убедиться, что Вулфа там нет, посмотреть на вещи… Я не стал медлить и, отцепившись от рамы, двинулся через комнату, но стоило мне только добраться до коридора, как зазвонил телефон. Ходить у меня получалось уже чуть лучше. Я вернулся к тумбочке, снял трубку и сказал «алло». Послышался голос: – Челси-два три-девять-два-четыре? Соедините, пожалуйста, с квартирой мистера Чапина. Я чуть не выронил трубку и замер как громом пораженный. Наконец я выдавил из себя: – Кто это? Голос ответил: – Тот, кто хочет, чтобы его соединили с квартирой мистера Чапина. Я не ясно выразился? Я опустил трубку и на миг прижал к груди, не желая выставлять себя на посмешище. Затем снова взялся за нее: – Прошу прощения, что спросил, с кем разговариваю. Было похоже на Ниро Вулфа. Где вы?