– Ах! Арчи! После того, что мне рассказала миссис Чапин, я даже и не надеялся застать тебя за коммутатором дома. Что ж, мне полегчало. Как ты себя чувствуешь? – Отлично! Превосходно! Как вы? – Вполне прилично. Миссис Чапин водит отрывисто, и тряска в этом адском такси… А, ладно. Арчи, я стою, а мне не нравится разговаривать по телефону стоя. Еще мне крайне не хотелось бы снова садиться в это такси. Если это возможно, возьми седан и приезжай за мной. Я в отеле «Бронкс-Ривер», возле станции «Вудлон». Знаешь, где это? – Знаю. Скоро буду. – Не спеши. Мне тут вполне неплохо. – Ладно. В ухе у меня раздался щелчок повешенной трубки. Я тоже положил трубку и сел. Я был чертовски рад и зол. Конечно же, не на Вулфа и даже не на себя, просто зол. Зол, потому что подал Крамеру SOS, зол, потому что Вулф был у черта на куличках за пределами Гранд-Конкорса и я даже не знал, в каком он состоянии, зол, потому что ехать туда нужно было мне, а уж относительно моего состояния никаких сомнений не возникало. Я почувствовал, что глаза у меня закрываются, и затряс головой. И решил, что, как только увижу Дору Чапин – не важно где и когда, – достану свой карманный нож и отрежу ей башку, полностью отделю от остальной ее туши. Я подумал было пойти на кухню и попросить у врача еще одну порцию коричневого снадобья, однако тут же засомневался, что от этого будет какой-то прок. Снова взявшись за телефон, я позвонил в гараж на Десятой авеню и распорядился заправить седан и поставить его на обочину. Затем поднялся и приготовился линять. Я охотно сделал бы все, что угодно, за исключением возвращения к передвижению ползком, лишь бы не пытаться опять ходить. Но я все-таки добрался до прихожей, открыл дверь и достиг лифта. Там меня поджидали две новые трудности: лифт с распахнутой дверью стоял прямо на этаже, а у меня не было шляпы и пальто. Возвращаться на кухню за лифтером мне не хотелось, потому что, во-первых, это было слишком далеко, а во-вторых, если фараон узнает, что я смываюсь, то, скорее всего, захочет задержать меня, чтобы получить информацию, а я и сам не знал, как поведу себя в таком случае. В коридор я все же вернулся, оставив дверь в квартиру открытой. Забрал шляпу и пальто и снова дошел до лифта, ввалился в него, каким-то образом закрыл дверь и потянул рычаг, удачно дернув его вниз. Кабина тронулась, и я прислонился к стене. Мне казалось, что я отпускал рычаг вовремя, однако вместо плавной остановки кабина ударилась о дно, словно тонна кирпичей, а затем меня швырнуло на пол. Я кое-как поднялся, открыл дверь и обнаружил, что темный коридор находится фута на два выше моего уровня. Что ж, я вылез и встал на ноги. Это оказался подвал. Тогда я повернул направо, что представлялось мне более верным, и на удивление не ошибся. Добрался до двери, прошел через нее, потом через калитку и очутился снаружи, от тротуара меня теперь отделяло лишь несколько бетонных ступенек. Я преодолел и их, пересек улицу, нашел «родстер» и забрался внутрь. До сих пор я не верю, что смог доехать на машине от Перри-стрит до Тридцать шестой улицы, где находился гараж. Возможно, я проделал это по бильярдной методике, отскакивая от зданий на одной стороне улицы и затем от другой, но незадача с этой теорией в том, что на следующий день на «родстере» не оказалось ни царапины. Если кто-то ведет счет чудесам, отметьте еще одно за меня. Я все-таки добрался до места назначения, хотя и остановился перед воротами, решив и не пытаться въехать. Поэтому я протрубил в рог, и на зов явился Стив. Не вдаваясь в подробности, я описал ему свое состояние и заявил, что надеюсь, что у него имеется кто-нибудь, на кого он смог бы оставить свою забегаловку, потому что ему придется сесть за руль седана и везти меня в Бронкс. Он поинтересовался, не угодно ли мне пропустить стаканчик, и я клацнул на него зубами. Стив усмехнулся и пошел в контору, а я переместился в седан, уже стоявший на обочине. Довольно скоро он вернулся, одетый в пальто, забрался в машину и тронулся. Я рассказал ему, куда ехать, и уронил голову на спинку сиденья, хотя закрыть глаза не осмеливался. Мне приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы держать их открытыми, особенно после морганий. Окно рядом со мной было открыто, в меня хлестал холодный воздух, и мне казалось, что мы несемся со скоростью миллион миль в минуту по мелькающему кругу, и мне трудно было поспевать даже за дыханием. Наконец Стив сообщил: – Мы на месте, мистер. Я промычал что-то, поднял голову и вновь распахнул глаза. Мы стояли, и там действительно оказалась гостиница «Бронкс-Ривер», всего лишь через тротуар. Вот только меня не оставляло ощущение, что это она приехала к нам, а не мы к ней. Стив поинтересовался: – Дойти-то сможешь? – Конечно. – Я вновь стиснул зубы, открыл дверцу и выбрался наружу. Преодолев тротуар, я попытался пройти сквозь решетку, стиснул зубы еще крепче и предпринял обходной маневр. Миновал безлюдную веранду с неприветливыми пустыми столиками, открыл дверь и зашел в зал. Несколько столиков там были накрыты скатертями, и кое-где за ними сидели посетители. Посетитель же, которого я искал, занимал столик в дальнем углу, и я двинулся туда. На стуле, совершенно не подходившем ему по размерам, восседал Ниро Вулф, в целости и сохранности. Его коричневое пальто висело на соседнем стуле, а напротив него я увидел бинты на затылке Доры Чапин. Она сидела лицом к нему – соответственно, спиной ко мне. Я добрался до них. Вулф кивнул мне: – Добрый вечер, Арчи. Мне снова полегчало. После звонка я подумал, что ты можешь оказаться не в состоянии провести машину по этому чертову лабиринту. Вправду очень рад. С миссис Чапин ты уже виделся. Садись. Судя по твоему виду, стоять тебе не особо приятно. Он поднял стакан с пивом и сделал пару глотков. Я заметил на его тарелке остатки какой-то стряпни, Дора Чапин же свою вычистила. Убрав со стула его шляпу и трость, я уселся. Он поинтересовался, не угодно ли мне стакан молока, но я лишь покачал головой. Он продолжил: – Признаюсь, несколько унизительно отправиться спасать твою жизнь, а в итоге просить тебя прийти мне на помощь, однако, если уж это такси мистера Скотта, ему определенно стоит поменять рессоры. Если ты доставишь меня домой невредимым, в чем я не сомневаюсь, то это окажется не единственным твоим успехом на сегодня. Связав меня с миссис Чапин столь необычным способом – пускай и, как это мне представляется, непреднамеренно, – ты привел нас к разрешению нашей проблемы. Говорю это тебе сразу, потому что знаю: подобная новость будет тебе приятна. Миссис Чапин оказалась весьма любезна и приняла мои заверения… Это было последнее слово, которое я услышал. Единственное, что я помню, – это что тугая проволока, натянутая между моими висками и удерживавшая их вместе, внезапно со звоном лопнула. Потом Вулф рассказал мне, что, когда я вырубился и прежде чем он успел меня подхватить, моя голова с громким стуком ударилась о край стола. Глава 20 В понедельник утром я проснулся и понял, что все еще лежу в постели. Звучит так, как будто я вкладываю в свои слова особый смысл, но вовсе нет. Когда я пришел в себя достаточно, чтобы осознать местонахождение, у меня возникло чувство, будто я лег в кровать где-то перед Пасхой, а сейчас уже Рождество. Затем я заметил стоящего рядом доктора Волмера. – Привет, док, – ухмыльнулся я. – Вы теперь у нас домашний врач? Он ухмыльнулся в ответ: – Просто заглянул проведать, как подействовало средство, которым я накачал вас прошлым вечером. Очевидно… – Что? Ох! Ну да. Вот так так. – До меня дошло, что комната залита светом. – Сколько времени? – Без четверти двенадцать. – Не может быть! – Я изогнулся посмотреть на часы. – Тысяча чертей! – Я дернулся встать, и тут в череп мне вонзилась тысяча пестиков для колки льда. – Ух, аккуратнее. – Я схватился за голову и попытался медленно ею покачать, потом спросил у Волмера: – Что у меня тут, голова хоть? – Все будет в порядке, – рассмеялся он. – Ага. Только не говорите когда. Ух! Мистер Вулф внизу в кабинете? Он кивнул: – Я поговорил с ним по пути сюда. – И уже полдень. – Я медленно принял вертикальное положение. – Осторожно, могу на вас налететь. – И двинулся в ванную. Я начал намыливаться, а он подошел к двери и сообщил, что оставил Фрицу инструкции касательно моего завтрака. На это я отозвался, что не хочу инструкций, а хочу яичницу с ветчиной. Он снова засмеялся и ушел. Я только порадовался его смеху. Насколько мне представлялось, окажись эти пестики в моей голове реальными, он, как врач, принялся бы извлекать их, а не смеяться надо мной. Быстро, как только позволяло головокружение, я вымылся, облачился в дневные одеяния и на вид вполне непринужденно спустился вниз, хотя и придерживался за перила. Вулф, сидевший в своем кресле, поднял на меня взгляд, пожелал доброго утра и поинтересовался моим самочувствием. Я ответил, что чувствую себя как пара жеребчиков, и прошел к своему столу. Он усомнился: – Но, Арчи, серьезно. Следует ли тебе вставать? – Ага. Не только следует, но и следовало бы. Вы же знаете, я человек действия. Его щеки растянулись. – А я, надо полагать, сверхсидячий. Тогда произошла довольно комичная смена ролей, потому что вчера вечером всю дорогу от «Бронкс-Ривер» – миль десять, а то и больше – твоя голова покоилась у меня на коленях. – Очень смешно, – кивнул я. – Я уже давным-давно говорил вам, мистер Вулф, что вы платите мне половину за работу по дому, а вторую – за выслушивание ваших дерзостей. – Да, говорил. И если я не ответил тогда, то сделаю это сейчас… Впрочем, нет. Отложим любезности на потом, а сейчас за дело. Ты в состоянии вести записи и дотянуть до ланча? Хорошо. Утром я поговорил по телефону с мистером Морли и самим окружным прокурором. Мы договорились, что я встречусь с мистером Чапином в Гробницах сегодня в половине третьего. Как ты помнишь, в субботу вечером я начал диктовать тебе признание Пола Чапина, но нас прервал звонок Фреда Даркина, и это пришлось отложить. Если отыщешь ту страницу, мы продолжим. Мне необходимо иметь бумаги к двум часам. В результате я не только не получил яичницу с ветчиной, которую столь жаждал, но и пропустил ланч с Вулфом и Хиббардом. Диктовка закончилась лишь к часу, а мне еще надо было все это напечатать. Однако к тому времени пустота внутри меня приобрела характер вакуума, или что там может быть более пустым, чем сама пустота, и я попросил Фрица принести парочку горячих сэндвичей с яйцом, молока и кофе прямо в кабинет. Документ, который должен был подписать Пол Чапин, мне хотелось напечатать как следует, а с моей-то головой, совершенно не склонной признавать важность вещей вроде орфографии и пунктуации, мне приходилось работать неспешно и сосредоточенно. Затем я потратил три минуты, чтобы позвонить в гараж и попросить их подогнать седан к дому, так как полагал, что повезу Вулфа, конечно же, я, однако в ответ услышал, что Вулф уже распорядился насчет машины, а также насчет водителя. Я подумал, не разозлиться ли мне, но решил, что не стоит. Вулф поел быстро, то есть для него быстро. Когда он вернулся в кабинет без пятнадцати два, я только закончил печатать и как раз вставлял три экземпляра в коричневые бумажные папки. Вулф положил их себе в карман, велел взять блокнот и продиктовал мои поручения на день. Он объяснил, что распорядился насчет водителя от гаража, поскольку мне предстоит заняться другими делами. Еще объяснил, что, ввиду возможного появления посетителей, взял с Хиббарда обещание, что тот проведет в своей комнате весь день до самого обеда. Хиббард закрылся у себя сразу же после ланча. В дверях показался Фриц и объявил, что машина подана, и Вулф ответил, что будет готов через несколько минут. Обнаружив, что добрая часть мероприятий касается собрания Лиги трусов в кабинете вечером в девять часов, я получил новое представление о масштабах дерзости Вулфа. Это ведь еще до того, как он повстречался с Чапином! Конечно же, я не знал, что могла рассказать ему Дора, если не считать включенных в признание пары деталей, однако отнюдь не Дора должна была поставить свою подпись на пунктирной линии, а ее невысокий хромоногий муж со светлыми очами. И я только радовался, что сей работой Вулф не наградил меня, пускай даже это и означало, что ему придется покинуть дом дважды за два дня, что являлось неслыханным достижением. Однако он пошел на упреждение и позвонил в Бостон, Филадельфию и Вашингтон, а также шести-восьми абонентам в Нью-Йорке еще в воскресенье вечером, когда мы вернулись домой, и сегодня рано утром из своей комнаты – и собрание было назначено. Моя безотлагательная работа заключалась в том, чтобы связаться с остальными, по возможности по телефону, и обеспечить, насколько только можно, полную аудиторию. Перед самым выходом Вулф дал мне еще одно поручение, более срочное: еще раз повидаться с миссис Бертон, и продиктовал два вопроса для нее. Я предложил сделать это по телефону, но он ответил отказом – будет лучше, если я также опрошу дочь и горничных. Фриц стоял рядом и держал его пальто. Вулф продолжил: – Да, чуть не забыл, ведь наши гости будут испытывать жажду. Фриц, повесь пока пальто и подойди сюда, посмотрим, что нам необходимо. Арчи, если не возражаешь, тебе надо уже выезжать, ты должен быть дома к трем. Давай-ка посмотрим, Фриц. На прошлой неделе я заметил, что мистер Кэбот предпочитает эйлмеровскую содовую… Я вышел из дому и направился в гараж за «родстером», и морозный воздух заискрился в моих легких. Осмотр «родстера» при дневном свете не выявил ни единой царапины. Тогда-то я и задумался о чудесах. Я залез в машину и двинулся в Верхний Манхэттен. Я беспокоился о Вулфе. Мне казалось, что он неблагоразумно опережает события. Действительно, освобождение Эндрю Хиббарда было обещано на этот вечер, но, возможно, его и удалось бы уговорить продлить срок заключения, и уж точно не существовало необходимости предъявлять его на собрании в качестве этакого фокуса. Однако не дожидаться, пока признание будет получено, было совершенно в духе Вулфа. Подобный поступок – показывать кукиш фортуне – являлся его неотъемлемой частью, и, вполне возможно, весьма важной. Много чего в Вулфе я даже и не пытался понять. Как бы то ни было, закона, не позволяющего тревожиться, не существовало, и от размышлений о последствиях вечернего собрания, если Пол Чапин упрется как осел, голове моей лучше не становилось. Именно над этим я и раздумывал всю дорогу до Девяностой улицы. Вулф заявил, что оба вопроса, которые мне предстояло задать миссис Бертон, являются крайне важными. Первый был прост: «Звонил ли доктор Бертон Полу Чапину в воскресенье между 18:50 и 19:00 и просил ли его зайти к нему?» Второй явно посложнее: «В воскресенье в 18:30 на столе в приемной Бертона, ближе к двойным дверям, лежала пара серых перчаток. Были ли они убраны в период с этого времени и до 19:20 кем-то из квартиры?» Мне повезло. Дома оказались все. Экономка оставила меня дожидаться в гостиной. Миссис Бертон выглядела больной, заметил я, к тому же облачилась в серое платье, которое лишь подчеркивало ее нездоровый вид, хотя спину держала прямо. На первый вопрос ушло около девяти секунд, ответ был однозначно отрицательный. После половины седьмого вечера в воскресенье доктор Бертон никому не звонил. На второй вопрос времени потребовалось больше. Миссис Куртц отношения к нему не имела, поскольку тогда отсутствовала. Дочь, которая ушла еще до половины седьмого, как будто тоже, но я все равно попросил для уверенности миссис Бертон позвать ее. Та явилась и уверила, что никаких перчаток на столе в приемной не оставляла и не видела. Сама же миссис Бертон после своего возвращения около шести и вплоть до 19:33, когда прибежала на звук выстрелов, в приемной не показывалась. Она тоже заявила, что перчаток на столе не оставляла и уж точно не убирала. Затем она послала за Розой. Горничная пришла, и я спросил ее, не убирала ли она со стола в приемной в воскресенье вечером с половины седьмого до двадцати минут восьмого пару перчаток. Вместо меня Роза посмотрела на миссис Бертон, помялась, а потом ответила: – Нет, мэм, я не брала перчатки. Но миссис Чапин… – Она замолчала. – Значит, ты видела там какие-то перчатки, – вмешался я. – Да, сэр. – Когда? – Когда впускала миссис Чапин. – И миссис Чапин забрала их? – Нет, сэр. Я их только и заметила, когда она взяла их. Она взяла их, а потом положила назад. – И позже ты не возвращалась и не забирала их? – Нет, сэр, не возвращалась. Больше выяснять было нечего. Я поблагодарил миссис Бертон и ушел. Мне хотелось заверить ее, что еще до завтрашнего полудня у нас появятся определенные новости, которые, возможно, немного ей помогут, однако подумал, что Вулф и без того достаточно наобещал компании, так что лучше мне промолчать.