Луминица ходила по замку, не зная, чем занять себя до возвращения подруги. Им надо было так много обсудить! Однако Данута так и не пришла к госпоже до вечера. Ложась в постель, Луминица долго ворочалась. Она думала о словах кнеза, о той деревне, которую когда-то сравняли с землей, о бедном Янко, который теперь брел где-то по дороге, о том, когда же кузнец наконец сделает ключи, и Луминица сможет пробраться в подземелье. Теперь Луминица решила действовать в одиночку и ни в коем случае не вовлекать в свои опасные предприятия дорогих ей людей. Тысячи мыслей витали в ее голове и не давали сомкнуть глаз, и Луминица заснула с трудом и со смятенной душой. Во сне она увидела пыльную дорогу и бредущих по ней Янко и Дануту. Луминица пыталась догнать подругу, но как ни спешила, не могла этого сделать. Луминица кричала Дануте, умоляла обождать ее, но та даже не обернулась. А вскоре старик с девушкой и вовсе скрылись за поворотом дороги. Тогда Луминица горько расплакалась и села на обочине, раскачиваясь от острого чувства заброшенности и одиночества. Утром Луминица проснулась с тяжелым сердцем от каких-то непривычных звуков. Ухо уловило далеко внизу во дворе женские причитания и крики. - Ой, что же это делается, боженьки мои! Ой, горе, горе! - Да за что это ее! Ой, жалость-то какая! Вот беда, так беда! Луминица вскочила и стала быстро натягивать одежду, собираясь бежать вниз. В комнату вошли служанки с чистой юбкой и рубашкой. - Доброе утро, госпожа, - поклонились они. - Что случилось? – спросила Луминица, тревожно глядя им в глаза. Служанки переглянулись. - Не велено нам говорить, госпожа, - нехотя призналась Надья. - Кем не велено? - Господин Михай велел помалкивать. - Что за наглость! – рассердилась Луминица. – В чем дело – отвечайте! Но служанки только мялись и переглядывались. Лишившись терпения, Луминица раздраженно указала на одежду. Вскоре торопливо одетая и наспех причесанная Луминица сбежала вниз. Около выхода, ведущего во двор, ее поймал Михай. - Не стоит ходить туда, ясноокая госпожа, - нахмурившись, сказал он и загородил Луминице дорогу. Луминица вспыхнула. - Ну-ка уйди! – сквозь зубы процедила она. Однако Михай стоял как вкопанный. Луминица беспомощно посмотрела на него. Меряться с ним силой она не могла. - Пропусти ее! – раздался со двора приказ. Михай оглянулся, кивнул и посторонился. Луминица бегом слетела вниз. Во дворе она увидела толпу слуг, которые окружили повозку. В толпе был слышан негромкий плач и перешептывание. При виде Луминицы все заоглядывались и замолчали. Два крестьянина, видимо, хозяева повозки, сняв шапки, понуро и молча стояли перед кнезом. Луминица подошла к мужу. Он хмуро кивнул ей и снова поворотился к крестьянам. Те поклонились госпоже. - … и вот поехали мы лесом, кнез, ну, той дорогой, что поодаль, через ущелье идет, - опять начал путано объяснять один из крестьян. - К Хромому Пеше мы ездили, - торопливо добавил другой и поклонился. Кнез досадливо поморщился. - Продолжай! – приказал он первому. - Ну, едем мы, значит, уж рассвело давно. А как подъехали к тому месту, конь вдруг да и остановился. Хрипит, дальше идти не хочет, в лес косится, а сам дрожит. - Спужался сильно, вот и не хотел ехать дальше, - добавил второй крестьянин. Первый крестьянин строго посмотрел на второго, и тот снова замолчал. - Да, спужался конь, идти не хотел ни в какую. Стали мы его успокаивать. А я и говорю: «Надо посмотреть, что там такое». Чуть в сторону за деревья отошли, а там… Крестьяне замолчали и перевели взгляд на повозку. Луминица испуганно посмотрела на кнеза, потом пошла к повозке. Сердце забилось. При приближении Луминицы слуги расступились. Подойдя к повозке, Луминица застыла в ужасе. На сене, полуприкрытая рогожей, лежала мертвая Данута. Девушка лежала навзничь, и ее серые глаза смотрели в небо. Волосы растрепались и слиплись от крови, платье тоже было залито кровью. Было видно, что она куда-то бежала: юбка была порвана, руки и лицо оцарапаны, одежда была испачкана землей и покрыта листьями. Одну руку Данута сжала в кулак и прижала к груди, другую уронила вдоль тела. Пальцы были испачканы землей. - Как же так? – спросила Луминица и обвела присутствующих недоумевающим взглядом. Под ее взглядом слуги опускали глаза. Сзади крестьяне продолжали свой рассказ. - Я сразу ее узнал, помнил, что она в замке живет. Вот мы и решили ее привезти. - Вы видели кого-нибудь еще в лесу? – спросил кнез. - Нет, никого не видели, вот те крест, – крестьяне перекрестились. - Видимо, она от зверя убежать пыталась, но он ее… Там вся поляна помята, и кровь на земле. - Сучья поломаны. Видать, здоровый зверь был. Но съесть ее не съел. Может, спужался, а может, потом хотел вернуться. - Да, не могли же мы ее там оставить. Вот в замок и привезли. Прощенья просим, ежели что не так сделали. Крестьяне в пояс поклонились. - Нет, все так. Вы все правильно сделали. Получайте награду. Мелькнули монеты. Крестьяне торопливо попрятали вознаграждение и суетливо закланялись. - И милости у вас просим, господин, - снова поклонившись до земли, сказал один из крестьян, не спеша трогаться с места. - Ну что еще? – недовольно бросил кнез. - Да ведь почитай и месяца не проходит, как кого зверь этот не задерет, - с робостью сказал крестьянин. – С начала весны напасть эта. Ну, раньше волки-то тоже осенью и зимой озоровали. Но чтобы весной и летом… Да ни в жисть такого не было! А в этом месяце это уже вторая девка. Надо бы облаву какую устроить… Мы, ежели что, господин, людишек соберем, подсобим загонщикам. А то ведь страшно в лес идти. Второй крестьянин рьяно затряс головой, соглашаясь с первым. - Ладно, я подумаю, - поморщился кнез. – Идите! И он решительно повернулся к жене, которая стояла, не в силах ничего сказать или сделать. - Несите умершую в ее комнату, - раздался приказ кнеза, и слуги зашевелись. Дануту достали из повозки и понесли в крыло, где размещалась прислуга. Вслед за всеми, спотыкаясь, пошла и Луминица. - Луминица, вы куда? – попытался остановить ее кнез, но девушка лишь кинула на мужа затуманенный горем взгляд и пошла вслед за слугами. Кнез махнул рукой. Дануту положили на доску в той комнате, где она жила при жизни. Это была маленькая коморка недалеко от кухни на первом этаже. Зажгли свечу и повесили чистое полотенце. Каморка была такая маленькая, что чистое полотно, калачи, чашку и другие поминальные дары пришлось класть в соседней комнате. Пока ждали обмывальщиц, Луминица все время сидела рядом с телом Дануты. В голове у нее все время повторялась одна и та же бессмысленная фраза: «Этого не может быть. Я сейчас проснусь, и этого не будет. Я просто сплю». Душа никак не хотела принять реальность. Да как же это? Вот вчера, нет, позавчера Данута заходила к ней, она сказала, что… Луминица крепко зажала губу, чтобы не застонать от сердечной боли, резко пронзившей ее. Пришел Михай, сердито цыкнул на девушек-служанок, мол, нечего тут прохлаждаться, работа ждет, сердито скользнул взглядом по Луминице, но сказать что-либо не посмел. Когда пришли обмывальщицы, чтобы делать свою грязную, но необходимую работу, Луминица отказалась уходить и лишь вышла в коридор, чтобы не смотреть. Дануту раздели, тщательно собирая одежду в одну кучу, и стали обмывать. Луминица стояла в коридоре, однако причитания обмывальщиц привлекли ее внимание, и она вошла вовнутрь. - Господи, что же это за зверь ее рвал?! - Боже мой, какие раны! - С весны в горах неспокойно. Волки, что ли, озоруют, на людей и летом, и средь бела дня нападают. Луминица подошла поближе. На плече Дануты вблизи шеи виднелись страшные следы укусов. Горло было разорвано. Спина была исполосована следами когтей. Луминицу замутило. Она выскочила из комнаты, чтобы отдышаться. Голова кружилась. Однако что-то в глубине души подсказывало Луминице, что этот путь она должна пройти до конца. Ведь она была одним единственным близким человеком у Дануты. Луминица собрала волю в кулак и вернулась в комнату. Дануту уже обмыли, переодели в свадебную одежду, которую приказала принести Луминица, и положили в гроб. Глаза ее были закрыты, и теперь казалось, что девушка просто спит. Она выглядела красивой и спокойной, только очень бледной. Одну руку обмывальщицы так и не смогли сдвинуть, чтобы скрестить руки на груди. На грудь Дануты положили крест. На голове был венок из цветов. А поперек гроба обмывальщицы положили острый серп. - Это зачем? – устало спросила Луминица. - Это так положено, ласковая госпожа. Это так надо, - зачастила одна из старушек. - Иначе встанет и ходить будет, - мрачно сказала другая. - Вон какой смертью нехорошей померла. Непременно ходить будет. - Не будет, - сердито сказала Луминица и убрала серп. - Да вы что, госпожа! Нельзя так оставить. Она свой срок жизни не прожила. Раньше времени жизнь оборвалась. Пока срок жизни до конца не исполнится, не упокоится. Точно ходить будет. Такие всегда ходят. Вон, слышали, что в соседнем селе случилось? Луминица отрицательно и равнодушно покачала головой и машинально уселась слушать. - Жила там молодица одна. Был у нее муж любимый. Пошел как-то в лес и пропал. Всем селом пошли его искать. Нашли. Волки его заели. До смерти. Принесли домой, все честь по чести сделали. А чего не сделали, того не ведаю, видать, чего-то не доглядели.