Ранним утром, едва солнце окрасило стены комнаты, в комнату вошли плакальщицы. Отупевшая от переживаний и бессонной ночи Луминица, потирая затекшие руки, с трудом поднялась с места и встала рядом со слугами. Плакальщицы были настоящими артистками. Причитания полились рекой. Когда одна плакальщица останавливалась, заплачку продолжала другая. Они так хорошо играли свою роль, что казалось, именно они были близкими Дануты, и именно их, а не кого-то другого, постигла жестокая утрата. Женщины в толпе всхлипывали. Мужчины стояли, опустив глаза и сурово сжав брови. Слова падали в душу Луминицы звонкими каплями и расходились кругами, наполняя сердце светлой грустью. - Роза, роза ты моя, роза белая моя! Почему ты, роза, зла? Почему не расцвела От зари и до зари? - Не сердись ты на меня, Не держи обиды зря. Я смотрела, как душа Отделялась от костей, От подсолнечной страны, От текучей от воды. - Роза, роза ты моя, роза красная моя! Как твоя природа зла! Почему ты не ждала, Почему ты расцвела? - Расцвела я потому, Что настал мне срок цвести, А тебе пришла пора В дальний путь одной брести. Отправляйся на закат. В край, где солнце прячет лик И у самых райских врат Над цветами суд творит. Опечалилась душа И отправилась одна. А вослед идет волна, Нагоняет море вслед. Весь великий океан Устремился за душой. Грозно воет и шумит, Потрясает белый свет. Хочет поглотить волна И деревья и траву, С корнем выдернуть и смять. На морском на берегу, Где бездонных вод предел, Исполинский вяз стоит. Пригорюнившись, душа Стала вяза умолять: «Будь мне братом, протянись! За вершину ухвачусь, Через море перейду, Разделяющее мир». «Не могу я протянуть Ветви сильные свои, Чтоб за ветви ты взялась, Перебраться бы смогла. У меня в ветвях моих Красный сокол свил гнездо, Злобен духом он и горд. Вдруг почуют, засвистят Заклюют тебя птенцы. Испугавшись, упадешь И потонешь ты, душа». Снова вслед идет волна, Нагоняет океан. Грозно воет и бурлит, Потрясает белый свет. Хочет поглотить волна И деревья и траву, С корнем выдернуть и смять. На морском на берегу