- О нет, вы еще как сердитесь! Череша, лягни меня копытом. Может, тогда твоя жестокосердная хозяйка смилуется надо мной? - Череша, не смей лягать господина Грацелли. Много ему чести! - Череша, я тебе овса мешок дам. - Опять вы пытаетесь подкупить мою лошадь, господин Грацелли! - Луминица, - взмолился Пьетро, - ну простите же меня. Я готов сам убить сейчас этого Истардо, лишь бы вы сменили гнев на милость. Ну неужели я заслужил ваш гнев? Я же так старался развлечь вас! - Этого я не могу отрицать, - чуть ворчливо заметила Луминица, оттаивая. – Вы действительно прекрасный рассказчик, господин Грацелли. - А нельзя ли вернуть «Пьетро»? «Господин Грацелли» звучит так неласково и сухо в ваших прекрасных устах. К тому же это несправедливо и незаслуженно. Этак вы запретите мне скоро называть вас Луминицей. - Наверное, мне и вправду стоит запретить вам это делать. Подобная короткость совершенно неприлична. Что скажет мой брат? - Боже! Я совсем запамятовал, что мы едем к вашему брату. Он такой строгий? - О! Вы даже не представляете, как строг он со мной. - Ох! Вот теперь я и вправду начинаю себя чувствовать Ланселотом, который должен убить великана и спасти прекрасную принцессу. Или вы просто пытаетесь отговорить меня ехать, напугав своим братом? - А вдруг мне удастся это сделать? - Ну нет уж! Теперь у вас ничего не выйдет. Да я готов войти в пасть льва ради того, чтобы провести с вами остаток дня. Луминица снова отвернулась, чтобы скрыть смущение. Ею вдруг овладело безумное искушение сказать Пьетро, чтобы он не ехал в замок, а увез ее куда-нибудь за тридевять земель от этого места. Но она благополучно подавила в себе это чувство. - Утром вы уедете, Пьетро? – спросила она, в глубине души ожидая иного ответа. - Да, увы! Я должен продолжать свой путь, - и мужчина скользнул по Луминице грустным взглядом. - Такова моя судьба. Ах, если бы вы знали, Луминица, что мне предстоит! Однако если судьба будет ко мне благосклонна… Нет, если мне повезет исполнить задуманное… Луминица, это звучит глупо, самонадеянно… Господи, да я сам не понимаю, как так получилось и имею ли я право что-либо вам обещать, но… - Господин Грацелли! - Михай ожидал их на дороге. - Что случилось? - Посмотрите! – и Михай указал рукой на тучу, иссиня-черной горой всплывавшую над горизонтом. - Будет сильная гроза. Если мы сейчас же не поспешим, то попадем под ливень. Луминица и Пьетро с тревогой взглянули на маячащую в отдалении угрозу и понимающе кивнули. Все приударили коней, и отряд помчался вслед за Михаем по дороге. Когда вдалеке показался замок, туча уже почти догнала отряд, и из ее неповоротливой туши раздались ворчливые раскаты грома. Кони летели. Луминица, прильнув к гриве Череши, задыхалась от бьющего в лицо воздуха. Плащ рвался с плеч, но девушка боялась даже поднять руку, чтобы поправить одежду. Топот копыт разносился окрест по притихшим в страхе перед грядущей стихией лугам. Порывы ветра – признаки надвигающейся бури – как будто пытались выдрать траву из земли и пригибали к земле деревья. Всадники и кони напрягали последние силы, чтобы успеть попасть под защиту замка до того, как разверзнутся все хляби небесные. Но они не успели. Отряд только начал подниматься на скалу, когда враз догнавший их шум упал вниз крупными каплями воды. Молния ударила, казалось, за спиной, и огненная смерть едва не настигла нерасторопных путников. - Скорее! Пришпорьте коней! Живей в замок! Хлынувший ливень тут же промочил насквозь плащ, прилепив его к телу Луминицы. Лошади, поскальзываясь на глине, с трудом взбирались по склону к входу в замок. Вдруг рядом раздался оглушительный треск, и стоящее неподалеку дерево рухнуло. Ослепленная и оглушенная Луминица взвизгнула от испуга. Череша испуганно заржала и едва не встала на дыбы. Луминица с трудом смогла удержаться в седле. Успокоив Черешу, она уговорила лошадь двигаться дальше. Но вот и узкий мостик, ведущий внутрь замка. Копыта прогрохотали по дереву, и отряд ворвался во двор, где им навстречу уже бежали конюх и другие слуги. Дрожащая от холода и от пережитого страха Луминица, у которой по лицу струились ледяные ручейки, щекотно забегающие под платье, соскользнула с седла в руки Пьетро. Коротко поблагодарив, она побежала к дому, рукой махнув своим спутникам и приказывая следовать за ней. Никого не потребовалось уговаривать. Близкий удар грома, гулко раскатившийся над крышей замка, только подстегнул их. Мокрые и запыхавшиеся, Луминица и трое ее гостей вошли в прихожую. По лестнице им навстречу уже спускался кнез. Увидев Луминицу с гостями, он показал лицом радость, но вместе с тем и удивление. - Луминица! – воскликнул он. - Я рад, что вы добрались до дома невредимой. Такая гроза! - Дорогой брат! – ответила в тон ему девушка, вкладывая в свое обращение непередаваемую иронию, смысл которой, по счастью, не мог дойти до остальных. - Позвольте мне представить вам моих спутников. Это Адоржан Вереш из Альба-Юлии… Это Драгомир Дэбеску… А это Пьетро Грацелли. Он из Венеции. Я осмелилась пригласить их переночевать под защитой нашего замка. Вы же не будете возражать, дражайший брат? - Проходите, проходите, - радушно разводя в стороны руки, сказал кнез. - Друзья моей сестры – мои друзья. А гость из Венеции особенно. Я очень рад видеть вас в своем доме. Луминица, идите в свои покои и переоденьтесь. А я позабочусь о гостях. - Конечно, - послушно сказала Луминица и оставила своих спутников и мужа наедине. В спальне ее уже ожидало сухое платье, тоже сшитое по венецианской моде из зеленого бархата и расшитое золотом. Луминица подивилась в душе тому, когда это кнез успел заказать все эти платья и как ему удалось так точно подобрать их по ее фигуре. Она могла бы подумать, что одежда принадлежала другой девушке, но Пьетро утверждал, что платье было сшито по моде этого года, и в его словах у Луминицы не было ни малейшего повода усомниться. Да, приходилось признать, что платья кнез заказал специально для Луминицы. Тогда получается… тогда получается, что муж сделал это в марте, когда они только познакомились: иначе бы их, наверное, не успели сшить и доставить. А ведь он тогда еще даже не сватался к ней. Или он уже тогда знал, что платья Луминице понадобятся? Но зачем? Чтобы заманить в замок гостя из Венеции? Но ведь Пьетро случайно оказался рядом с их замком. Или не случайно? Луминица окончательно запуталась в своих мыслях. Пока служанки расчесывали волосы Луминицы, пытаясь их наспех высушить, Луминица раздумывала над всеми этими странностями и несуразностями, но ответа не находила и сердилась. Новое платье было еще более откровенным, чем предыдущее. Луминица скосила глаза на грудь, которая почти вся целиком оказалась на виду, и нахмурилась. Господи, он действительно решил выставить ее напоказ, как продажную девку! Луминица не могла поверить, чтобы приличные женщины в Венеции могли так одеваться. - Подайте мне шаль! Из того сундука! – приказала она служанкам. - Зачем госпожа? - Хочу укутаться шалью. - Но кнез… - Быстро! Мне! Шаль! – рявкнула на них Луминица, выведенная из себя возражениями служанок. «Нет! Вы поглядите: они еще смеют указывать госпоже, что ей надевать, а что нет. Черта с два я выйду к гостям в таком виде!» - сердито решила Луминица. - Что тут происходит? Кнез появился так неожиданно, что одна из служанок испуганно уронила крышку тяжелого сундука, которая упала с оглушительным стуком. - Выйдите! – коротко бросил кнез, и служанок как ветром сдуло. - Что такое, Луминица? – спокойно поинтересовался кнез, подходя к жене. - Зачем вам шаль? - Как хотите, Думитру, но я не спущусь к гостям в таком виде, - заявила девушка, бросая выразительный взгляд на свое более чем откровенное декольте. - Да, соблазнительное зрелище, - согласился кнез и вдруг резко притянул к себе жену, обняв за талию. - И тем обидней, что я был лишен возможности им любоваться. Луминица, черт возьми, я весь извелся за этот день, представляя вас в компании тех молодчиков. - Тех молодчиков, как вы изволили выразиться, Думитру, вы сами отправили меня соблазнять, - ворчливо заметила Луминица. - Не соблазнять, а радушно пригласить в замок, - возразил кнез, сверкнув глазами. - Однако, судя по рассказам Михая, вы превзошли самое себя. Он рассказал мне, как вы заигрывали с этим Пьетро, какие улыбки вы ему расточали. Может, вы неправильно меня поняли? Не знаю, до какого бесстыдства вы дошли… - Господи, Думитру! – не веря своим ушам, воскликнула Луминица, уязвленная в самое сердце. - Это вы! Вы меня послали туда! Вы просили меня приложить все усилия, чтобы… - Молчать! – повысил голос кнез. - И не сметь со мной спорить! Я не буду на вас сейчас сердиться. Сейчас не время и не место. Более того: я вас великодушно прощаю. В конце концов, я сам действительно вас послал туда. - Ну тогда позвольте мне одеться, как обычно. Вы ведь достигли своей цели. Гости в замке. - Нет, еще нет. Вы выйдете к гостям в этой одежде. Вы будете милой и ласковой с этим венецианцем. Не беспокойтесь, я потерплю еще один вечер. Никакой шали! Слышите, Луминица! Я так хочу. И нечего сверкать на меня глазами. Если я скажу вам идти голой - пойдете туда голой. Скажу лечь под них – и вы ляжете! Но только если я вам это прикажу! Вам понятно? И он потряс Луминицу, которую сжимал в стальных объятиях. - Понятно, Думитру! – пролепетала испуганная девушка. - Отпустите меня, пожалуйста. Вы больно сжимаете меня. Мне нечем дышать. Лицо кнеза пылало, а грудь вздымалась. Внезапно он наклонился и впился в губы жены. Потом его губы опустились ниже к бьющейся на шее жилке. Луминица почувствовала, как язык мужа щекотно прошелся по холодной и еще слегка влажной коже, опускаясь все ниже. Запустив руку Луминице в низкий выступ корсета, кнез вытащил одну из ее грудей и со стоном впился в нее. Луминица вскрикнула от боли, потому что ощутила укус. Но кнез тут же развернул жену спиной к себе и повалил на кровать, задирая юбки. Он жестко развел ей ноги, действуя нарочито грубо. Луминица закусила губу и постаралась сдержать всхлипывания, которые готовы были вырваться из ее груди. Кнез хватал ее и тормошил, как куклу, больно сгибая в спине и не спрашивая, удобно ей или нет. Луминица почти задыхалась, когда кнез закончил, потому что он вжимал ее железной рукой в кровать, а она не смела и слова пикнуть. Когда муж оторвался со стоном и лег рядом, девушка сжалась в комок, стараясь поправить юбки дрожащей рукой. Но муж снова развернул Луминицу к себе и требовательно впился в губы, схватив за подбородок. - Вы моя и только моя, Луминица, - сказал он, оторвавшись, потом вытер своей рукой слезы с щек жены. - Помните об этом. Я никогда не отдам вас другому. Даже не смейте об этом мечтать. Вам понятно, Луминица? - Понятно, – прошептала плачущая Луминица. - Повторите: вы мой господин навеки. - Вы мой господин вовеки, Думитру, - послушно повторила Луминица. - Хорошо, - кивнул довольный кнез, ущипнул жену за щеку и поднялся с кровати. - А теперь поднимайтесь, дорогая, приведите себя в порядок и спускайтесь вниз. Вы должны быть через полчаса в трапезной: нарядная, веселая и обольстительная. И чтобы улыбались гостям! Как днем. Ну! Луминица послушно кивнула и постаралась растянуть губы в дрожащей улыбке. - Вот так-то, Луминица. Поторопитесь. Я жду вас внизу. Когда кнез вышел, в спальню вошли служанки. Они убрали испачканное постельное белье, помогли поправить на Луминице платье и заново причесали госпожу. На шею Луминицы надели золотое ожерелье, а в уши вдели серьги с жемчугом. - Вы так красивы, госпожа! – подобострастно сказала Дрина, но Луминица лишь холодно покосилась на служанку. Она совершенно не испытывала радости ни от своей красоты, ни от предстоящего ужина с гостями. Та легкая эйфория, которую она испытывала еще пару часов назад, полностью испарилась. Луминице теперь казалось, что она видела сон, прекрасный летний сон, задремав на нагретой солнцем лесной поляне. Теперь она снова пробудилась, и это пробуждение было страшней кошмара.