- Если мне не изменяет память, всего через год после своей смерти он был канонизирован и причислен к лику святых, не так ли? - О да! Святой человек! – с жаром воскликнул Пьетро и перекрестился. - Его святость так подействовала на еретиков, что один из его убийц раскаялся в ереси и вступил в Доминиканский орден, а второй настолько изменил свою жизнь, что сейчас, когда он умер, идут разговоры о канонизации его как святого. - Это потрясающе! – сказал кнез, но Луминице показалось его восхищение несколько наигранным. Однако судя по количеству вопросов о Святой инквизиции, которые задавал кнез, эта тема не перестала его интересовать. Луминица, наскучив перечислением совершенно неизвестных ей людей и названий городов, лениво прислушивалась к разговору. Утомленная дальним путешествием, быстрой скачкой на коне, новыми впечатлениями, знакомствами и другими событиями этого бурного дня, она почувствовала, как ее глаза стали наливаться тяжестью, а веки смыкаться. Огоньки свечей расплывались перед глазами. Луминица не смогла сдержаться и зевнула. - Кажется, вы утомились, дорогая сестра? – мягко спросил кнез смутившуюся девушку. - Да, день был тяжелым, а путешествие дальним, - попыталась оправдаться Луминица и потрясла головой, пытаясь согнать сонливость. - Ну разумеется, - покачал головой кнез. - Как же я не подумал о том, что вы все утомлены дорогой. Прошу дорогих гостей простить меня: я пойду отдать последние распоряжения слугам о вашем ночлеге. Кнез поднялся из-за стола, поклонился и вышел из трапезной. - Мне тоже пора, - сказала Луминица. - Спокойной ночи. - Я могу вас проводить до ваших покоев? – любезно предложил Пьетро. - Боже, Пьетро! – нервно засмеялась Луминица и оглянулась на дверь. - В замке нет стригоев, которые могли бы напасть на меня по дороге от трапезной до моей спальни. - Но вдруг? - Это невозможно. - Но чисто гипотетически? - Вероятность невелика. - Почему же невелика? Очень даже велика: половина на половину. - Это как? - Ну, мы можем на них нарваться или не нарваться. Пятьдесят на пятьдесят. Вот видите, вероятность все же достаточна велика. Я настаиваю, Луминица. Ваша безопасность мне важнее науки, которая слишком занижает шанс случиться несчастию, - Луминица не могла сдержать улыбки. - Вот видите, вы уже согласны со мной. Ваша улыбка говорит об этом. Пойдемте, я провожу вас. - Спокойной ночи, господа, - попрощалась с остальными гостями Луминица, которая решила уступить Пьетро. Она боялась, что их шуточная перепалка только ухудшит ситуацию: войдет кнез и… Дальнейшее Луминица даже боялась представить, поэтому просто поспешила скрыться в своих покоях до того, как появится муж. - Куда вы так бежите, Луминица? – удивился Пьетро, тщетно пытающийся догнать торопящуюся девушку. - Уже поздно, Пьетро, - мягко сказала Луминица, сбегая по ступенькам на первый этаж. - Ну что вы! Еще рано ложиться спать! Ах, если бы погода была хорошей, я бы предложил вам выйти во двор и полюбоваться звездной ночью. Это так чудесно, Луминица! Представьте: звезды, раскинувшееся небо, я и вы… Я мог бы почитать вам стихи. - Это невозможно. Брату вряд ли понравилась бы ваша идея. Но вот и моя башня. Я уже пришла. Спокойной ночи, Пьетро. - Что? Так сразу? Но я же не успел вам ничего сказать! Дайте мне время. Я начал бы разговор с того, как я благодарен вам за наше спасение от непогоды. Вы как прекрасный ангел явились среди мрака, окружающего меня… - Не слишком ли вы поспешны в своих сравнениях? Может, я не ангел, а демон, завлекший вас в ад? - Нет, вы ангел, в этом у меня нет ни малейшего сомнения. Но будь вы даже демоном, я поспешил бы за вами в самое пекло. - Серьезно? - Серьезнее не бывает. - Я, право, Пьетро, не сделала ничего особенного. Всего лишь предложила достойный вас ночлег. - Это не важно. Важно лишь то, что моя благодарность за этот день, день, проведенный рядом с вами, безгранична. И я не знаю, как и чем мне отплатить за радость общения с вами. - Не стоит, Пьетро, - мягко отказалась Луминица. - Честное слово, не стоит. Я тоже рада, что вы приехали к нам. - Вы правда рады? Пьетро подошел к Луминице так близко, что она слышала его дыхание в безмолвии погружающегося в ночь замка. - Я очень рада, - тихо ответила Луминица и попыталась ускользнуть вверх по узкой лестнице, ведущей в ее башню. Вдруг она почувствовала, как ее дернули за руку. Секунда – и она оказалась прижата к груди Пьетро, а руки юноши обнимали Луминицу за талию. - Луминица… Луминица… - шептал Пьетро, и в полумраке зала девушка видела только его блестящие от возбуждения глаза. - Что вы себе позволяете, Пьетро? – прошептала она, слабо упираясь руками в грудь юноши и пытаясь вырваться. Однако Пьетро чувствовал, что эти попытки были неискренни. Грудь девушки бурно вздымалась. - Луминица, я не могу уехать так… не сказав вам всего, что лежит у меня на сердце. - Отпустите меня сейчас же! Может войти брат. И тогда… Немедленно отпустите меня! Пьетро услышал в голосе Луминицы испуг и не мог не послушаться ее. - Только не уходите! Выслушайте меня! Выпустив девушку из объятий, он взял ее руку, наклонился, и Луминица ощутила, как губы Пьетро прошлись по ее пальцами, обдавая их горячим дыханием и заставляя спину покрыться мурашками. Потом Пьетро повернул руку девушки ладонью вверх, и его губы стали подниматься вверх от мягкой ладони к запястью и вверх по руке. - Это какое-то безумие! – неуверенно запротестовала Луминица, борясь с охватившей ее слабостью и, наконец преодолев себя, попыталась отнять руку. - Луминица! Послушайте! – горячо заговорил Пьетро, еще крепче схватив слабо вырывающуюся руку девушки и прижав ладонью к своей груди. - Я не имею права рассказать вам все… Да вы мне просто не поверите, если я вам расскажу, но однажды… Господи, я же не могу… - Что вы мне пытаетесь сказать, Пьетро? - Луминица, просто поверьте мне! - Я вам верю, но… - Тогда езжайте со мной! - Что-о-о? - Я знаю, это звучит безрассудно, даже безумно… - Абсолютно! - Да, я сошел с ума, когда увидел вас. Луминица! И Пьетро снова обнял ошеломленную девушку. Нежно, но твердо обхватив рукой затылок Луминицы, он привлек ее, почти не сопротивляющуюся, к себе и страстно впился в губы. Захваченная врасплох Луминица невольно открылась навстречу. Язык Пьетро проник ей в рот, сплетаясь с ее языком, туманя сознание девушки и затягивая в омут сладкой истомы. - Пьетро, остановитесь, молю, - со стоном прошептала она, с трудом отрываясь от юноши. - Так нельзя, отпустите меня. Но Пьетро лишь прижал Луминицу к себе еще крепче и зашептал на ухо. - Луминица, послушайте! Послушайте меня, дорогая. Я принадлежу к одной из самых знатных и богатых семей. Моя мать происходит из рода Морозини, который входит в число двадцати четырех древнейших родов Венеции, так называемых Сase Vecchie¹º. - Зачем вы?.. - Я хочу, чтобы вы знали, что я не только достоин вас, но и могу вознести вас выше, чем вы могли бы представить себе в самой смелой мечте. Дважды представители семьи Морозини становились дожами Венеции. Но я… я дерзаю подняться выше. Черт! Я не смею вам ничего обещать, просто поверьте мне – я могу сделать вас одной из самых влиятельных женщин Европы. Если у меня все получится. Просто доверьтесь мне. Шепот юноши заставлял Луминицу слабеть. Ей казалось, что она сейчас готова ради Пьетро на все, абсолютно на все. Однако оплетенный жаркими желаниями ум все еще противился. - Я не могу, Пьетро! Я не могу! - Ничего не говорите мне, Луминица! Ничего не говорите! Просто слушайте: завтра до полудня я буду ждать вас за деревней, там, где кладбище. Мы проезжали сегодня это место, помните? Луминица кивнула головой. - Приезжайте! Я увезу вас с собой. Не бойтесь, я сумею защитить вас. Ото всех. От брата, от свата, даже от самого черта рогатого. Просто доверьтесь мне! - Пьетро!.. - Тш-ш-ш! Ничего не говорите мне, дорогая! Просто приходите. Я буду вас ждать до последнего. Луминица со стоном заставила себя оторваться от Пьетро, оттолкнула его и бросилась вверх по лестнице с гулко бьющимся сердцем и кружащейся головой. Она еще успела услышать шепот: «Спокойной ночи, Луминица!» - прежде чем достигла верхних ступенек. Ворвавшись в спальню, девушка привалилась к двери и закрыла глаза. Голова кружилась, по телу разливались волны тепла и желания. Голову дурманили безумные, совершенно невозможные мечты. - Пьетро! – прошептала Луминица и провела дрожащими пальцами по губам, которые никак не могли забыть губы юноши: такие мягкие и в то же время такие настойчивые в своей страсти и нежности. - Но я же не могу! Не могу, - простонала она, однако полной уверенности в этом у нее не было. - Пьетро! Пьетро! – шептала Луминица, засыпая, боясь даже про себя добавить роковые слова «Мой Пьетро!»