- Супруга короля Ласло, королева Елизавета Анжуйская, попытавшаяся сыграть свою партию, могла бы подтвердить мои слова, - назидательно заметил Космин Дак. – За это она была пять лет заключена в башне. За попытку интриговать за спиной мужа. - Это очень грустно, - сказала Луминица. - Удел женщины – дом и семья, - продолжил Космин Дак. - Отчего же? – спросила Луминица. Она покосилась на мужа и увидела, что он вовсю забавляется, слушая их спор. - Ну это же очевидно, - развел руками гость и тоже покосился на хозяина для поддержки, но кнез сделал удивленные глаза. - Не вмешивайте меня в этот спор, дорогой Космин. Скажу вам по секрету, что Луминица обожает спорить. Как бы она вас не переспорила, а? - Спорить с ба… с женщиной? – возмутился Космин Дак. - Нет, я устраняюсь. Увольте. Давайте лучше продолжим наш разговор. О чем мы с вами говорили? - Насколько я помню, - тихо заметила Луминица, - Думитру начал перечислять причины, по которым невозможно восстановление прежней Византии. Кнез снова улыбнулся. - Вы правы, дорогая. Так вот. Сербы, католическая церковь отнюдь не самые опасные враги Византии. Ее самый главный враг на данный момент – это Сельджукский султанат. - Ну что вы, кнез! Султанат сейчас находится на гране распада, разве нет? - Возможно. Но при этом, я полагаю, все же будущее за тюрками. - Дикари. Кочевники, - презрительно махнул рукой Космин Дак. - Посмотрим, - пожал плечами кнез, - что покажет будущее. - Ну, когда придет, тогда и увидим, - проворчал гость и махнул чарку вина. - Сейчас меня больше всего волнует самое ближайшее будущее. Кнез посмотрел на Луминицу. - Вам, вероятно, уже пора спать, дорогая? – сказал он. - Да, мне уже пора, - поняла с полуслова умница Луминица, вставая. - Доброй ночи, господин Дак! Думитру, у вас будут какие-нибудь распоряжения на завтра? - Завтра мы с Космином уедем с утра охотиться на кабанов, Луминица. - Когда же вы вернетесь? - Скорее всего через день. - Вот как? А как же гости? Вы вернетесь к их приезду? - Непременно. Я уже дал все необходимые распоряжения Констанце. - Прекрасно. Доброй ночи, Думитру! - Спокойной ночи, моя дорогая! Луминица поклонилась и вышла из трапезной, оставив друзей для обсуждения их тайных планов. В душе у нее поднималось ликование. Мужа не будет более суток дома! Неужели ей так повезло? Кажется, сам Бог открывает ей возможность для осуществления ее замыслов. А планов у Луминицы было немало. Теперь, имея ключи от подземелья, она могла проникнуть туда и узнать, какие еще тайны скрывает от нее муж. А если она попадется… Луминица закусила губу. Если попадется, то по крайней мере, кроме нее, никто не пострадает. Да и поздно колебаться. Она уже перешла свой рубикон – тогда, когда отправила письмо, в котором рассказала Мирче обо всех планах кнеза. Хуже этого письма уже не может быть ничего. Тогда стоит ли бояться какой-то невинной прогулки в подземелье? Луминица тряхнула головой. Семь бед – один ответ! Нет, решено, теперь она пойдет до конца, каким бы он для нее ни был. ГЛАВА LV Подземелье Идти в подземелье Луминица решила днем. Уезжая на охоту, кнез с Космином Даком прихватили с собой Михая и многих слуг, и Луминица с облегчением обнаружила, что замок опустел. Девушка заранее выбрала наблюдательный пункт на темной лестнице, ведущей в покои кнеза. Оттуда однажды она увидела, как Констанца спускается в подвал. Пару раз понаблюдав за экономкой, Луминица пришла к выводу, что эти посещения подвала отличаются регулярностью и происходят более или менее в одно и то же время. Вот и сегодня Констанца, как обычно, взяла подсвечник и стала спускаться вниз. Луминица с нетерпением ждала, когда женщина выйдет из подземелья. Минуты томительно текли. Вот Констанца наконец вышла из темноты, погасила свечи, поставила подсвечник на столик и ушла. Луминица дождалась, пока шаги экономки стихнут вдали, и поднялась на ноги. Сердце колотилось так сильно, что ей казалось, что весь замок сбежится на его стук. Луминица зажгла свечу и, стараясь ступать бесшумно, подошла к темнеющему провалу башни. Ей невольно вспомнилась Богданка, которая заманивала ее вниз, и сердце девушки сжала когтистая рука страха. «Богданка, не являйся мне сейчас! - жалобно попросила ее Луминица. - Я иду вниз, как ты меня и просила. Только умоляю тебя – не являйся!» Ветер, долетевший откуда-то из глубин башни, коснулся лица девушки. Язычок пламени дрогнул два раза, но не погас. Луминица помедлила еще секунду, страшась появления призрака, но вокруг были только мрак и тишина. Тогда девушка скрепила сердце и стала осторожно спускаться вниз. Свеча выхватывала из темноты каменные стены. Вверху они были сложены из больших камней, но опустившись на два или три завитка лестницы, Луминица заметила, что и стены, и ступени были как будто выдолблены прямо в скальной породе. Вот и дверь, хорошо видная в дрожащем пламени свечи, - массивное дерево, обитое железом, с мощным навесным замком. Луминица поставила свечу на пол. Она приложила ухо к двери, но ничего не услышала – за дверью стояла мертвая тишина. Или дверь была слишком толстой, чтобы пропускать звуки изнутри. Тогда Луминица стала перебирать связку ключей, вставляя один за другим по очереди в замок. Наконец один из ключей провернулся в отверстии, Луминица сняла замок и осторожно повесила его на ручку двери. Вот. Она пришла туда, куда так рвалась попасть весь последний месяц. Луминица так часто дышала, что даже стало больно в груди, и девушка приложила руку к сердцу, стараясь усмирить его. Ладно, медлить было не только глупо, но даже опасно. Перекрестившись, Луминица прошептала короткую молитву и потянула на себя дверь, которая открылась с натужным скрежетом. Взяв свечу в руку, девушка шагнула внутрь. Свеча осветила длинный коридор. На стенах висели факелы, которые при случае, видимо, зажигали. Внизу было холодно, и откуда-то тянуло сквозняком, отчего Луминица сделала вывод, что в подземелье есть или продухи, ведущие наружу, или другие выходы на поверхность. Она осторожно продвигалась вперед, глядя под ноги. Невольно на память пришли ловушки, которые давно умерший хитроумный грек расставил в подземелье, дабы ловить неосторожных и глупых лазутчиков. Однако ничего подозрительного глаза Луминицы не замечали. Коридор оборвался другой закрытой дверью. Толкнув ее, Луминица оказалась в небольшом помещении, посередине которого возвышался каменный колодец, закрытый крышкой. Луминица сдвинула в сторону деревянную крышку, после чего с любопытством заглянула внутрь. Глубоко на дне сверкнул ответный огонь, и Луминица догадалась, что видит отражение свечи в воде, которая плескалась где-то внизу. Так вот почему кнез говорил, что ему не страшна осада! Видимо, вода из пруда доходила до этого колодца, что давало замку постоянный источник воды. Вернув крышку на место, Луминица пошла дальше по коридору. Справа оказалась дверь, и девушка толкнула ее. В зале с невысоким потолком был очаг, рядом с которым стояли прислоненные к стене железные пруты. На стене Луминица увидела висящие плети, а с потолка свисал крюк, подвешенный на цепи. Девушка побледнела и поторопилась покинуть этот зал. Если сейчас он и казался заброшенным, но когда-то здесь явно кого-то жестоко пытали. Луминица поспешила дальше по коридору, хотя сердце у нее и замирало в предчувствии того, какие еще страшные открытия ее ждут. Вот она толкнула очередную дверь и очутилась в большом зале. Нерешительно оглянувшись, девушка шагнула внутрь и огляделась. Зал был достаточно большим, с неровными стенами и закругляющимися сводами потолка. В многочисленных каменных нишах, выдолбленных в стенах, Луминица заметила огарки свечей. Девушке показалось, что когда-то она уже видела неровные стены этого зала, только тогда он был освещен множеством огоньков. «Вот так поневоле уверуешь в переселение душ, как катары», - с нервным смешком сказала себе Луминица. Несмотря на притоки свежего воздуха, в зале витал впитавшийся в стены неприятный запах, вызвавший у Луминицы тошноту и подсознательный ужас, который она не могла себе рационально объяснить. Наверное, в другой ситуации она бы уже бежала, отдавшись на волю интуиции, но сейчас Луминица подавила в себе эти чувства, имея твердое намеренье изучить все подземелье, какими бы ужасами оно ей ни грозило. Посередине зала было каменное возвышение, вызывавшее ассоциацию то ли с алтарем, то ли с погребальным ложем. Наверное, в глубокой древности первые христиане собирались именно в таких пещерах, чтобы делиться друг с другом своими тайными духовными радостями, подумала Луминица. Она вспомнила рассказы отца Виорела о гонениях на христиан, о первых мучениках и тайных захоронениях глубоко под землей, дабы никакие нечестивые руки не смогли осквернить вечный сон праведников. Всплыли в ее памяти и рассказы о катарах, которые когда-то жили в этом замке. Все в этом месте наводило на мысль о тайных сборищах. Луминица осветила свечой стены, но не нашла на них ни распятий, ни икон, ни каких-либо других подтверждений того, что здесь могли собираться последователи Христа. Она подошла поближе и приблизила огонь к алтарю. Вдруг налетевший сквозняк едва не погасил пламя свечи. Испуганная Луминица в последний миг успела закрыть ладонью легший набок огонек. Тогда, побоявшись, что свеча потухнет, и она окажется в кромешной тьме без всякого ориентира, Луминица взяла один из факелов со стены и зажгла его. Снова приблизившись к каменному столу, девушка стала рассматривать нарисованные на его поверхности символы, но она тщетно искала среди них знакомые изображения. Только один символ – крест с посохом – она уже видела, и Луминица содрогнулась при мысли о том, что это место и Михай могут быть связаны. Также на камне были нацарапаны полустертые от времени надписи, но разобрать их Луминице не удалось. Зато она хорошо увидела иное, и сердце снова бешено застучало в груди. По обеим бокам каменного ложа девушка заметила цепи, выходящие из толщи камня. Всего цепей было четыре, и каждая из них заканчивалась кандалами. В ужасе смотрела Луминица на эти цепи, и увиденное не оставляло иных способов истолкования: на этот стол явно клали человека, и цепи недвусмысленно говорили о том, что совершалось это не по доброй воле несчастной жертвы. Пару минут оцепеневшая Луминица в ужасе смотрела на это Прокрустово ложе, боясь отпустить свое воображение в леденящий душу полет. Слова несчастной Шофранки снова невольно пришли ей на ум. «Опустили меня в саму преисподнюю. Темно там, Рэду мой, хоть глаз выколи. Ползают там, милый мой, огромные огненные черви. Ах, как больно было мне, милый мой, когда они ползали по мне и обжигали своим огнем. Как кричала я и просила выпустить меня на белый свет! Но они не отпустили. Ты думаешь, на мягких перинах зачинала я своего ребенка? Нет, мой милый, там, в каменной преисподней, отдали меня на растерзание целой стае демонов. Там они насиловали меня, любимый мой, целый век, и днем и ночью, без отдыха». Луминица дрожащей рукой коснулась холодного жесткого ложе. Неужели слова Шофранки были правдой? И неужели старый кнез измывался здесь над своей женой? Луминица в страхе оглянулась вокруг, как будто ожидая, что из каменных ниш полезут огненные черви, описанные Шофранкой. Но что из сказанного душевнобольной девушкой было правдой, а что выдумкой души, отравленной страданиями, понять было трудно. Вдруг иные соображения пришли Луминице на ум. А не проводили ли в этом зале изгнания бесов? Разве не была Шофранка безумна, говоря о том, что в нее вселился Антихрист? Может, потому и держали бедняжку в цепях под землей, что стыдился старый кнез своей безумной жены, которая хотела убить своего нерожденного ребенка, а после родов кинулась в пруд? Ответов на эти вопросы у Луминицы не было. С трудом оторвав взгляд от страшного ложа, Луминица оглянулась вокруг. Кроме того входа, через который она вошла в зал, девушка заметила еще одну дверь. Она тоже была не заперта, и пусть хоть и с опаской, но Луминица толкнула ее и оказалась в другом коридоре. Коридор уходил куда-то вглубь и вниз, и Луминица не знала, как далеко можно по нему уйти. Однако пройдя немного вперед, она наткнулась на очередную боковую незапертую дверь и толкнула ее. Перед ней был зал, разделенный надвое железной решеткой. На стене горел и чадил факел. В одной из стен был сделан очаг, в котором с треском горели дрова, согревая комнату, поэтому здесь было не так холодно, как в остальных помещениях. Уже порядком продрогшая Луминица радостно протянула руки к огню, как вдруг какой-то шорох чуть не заставил сердце выскочить из груди от страха. Луминица оглянулась и в темном углу увидела тех, ради кого спустилась под землю. Дети сидели, прижавшись друг к другу, и в страхе смотрели на Луминицу. Их было четверо – три девочки и мальчик, который, несмотря на страх, продолжал торопливо дожевывать горбушку хлеба. Луминица осторожно вставила факел в держатель на стене и подошла к решетке. Дети отшатнулись еще дальше, продолжая обнимать друг друга, как будто черпая во взаимных объятиях защиту. - Вы меня не помните? – спросила Луминица, стараясь, чтобы ее голос звучал ласково. Но дети только отрицательно покачали головами. - Ты Иэнку, брат Богданки? – обратилась Луминица к мальчику. Дети помолчали, переглянулись, потом одна из девочек наконец решилась ответить: - Да, это Иэнку. А кто вы, госпожа? - Помните: мы встретились на перевале. Я еще вас угощала хулубашами. Ну вспомните! Вы тогда с Данутой из замка Гередье ехали. - Я помню… - робко сказала одна из девочек. - Добрая госпожа. - Да, да! – обрадовалась Луминица. - Это я. Но где же другие? Вас же больше было. Дети снова испуганно переглянулись.