- Представьте, Луминица: утро, наполненное не привычным блеяньем овец и веселой песней пастуха, а полное безмолвия и тишины. И кровь. Она была везде: на стенах домов, на одеждах, вывешенных сушиться… - Что с ними случилось? - Что? – пожал плечами кнез. - Все, как обычно. Враги. Это была показательная казнь. Так венгры хотели показать Айтоню, что сильнее его. Он был заносчив и уверен в своих силах. Он не хотел идти на разумные уступки. Если бы он сделал это, то остался бы воеводой в этих землях, а номинальная власть перешла бы к Арпадам. Но Айтонь был упрям. Когда мой предок Чанадин стал упрашивать его принять предложение короля Иштвана, тот отказался. Он надеялся на свое богатство и силу оружия. Но он был не прав. Он был заносчивым глупцом. Венгры были тогда в силе. Уже пало Залесье. Уже пал Марамуреш и другие земли. Айтонь оставался один. Он бы пал рано или поздно. А Иштван затопил бы эти земли кровью славин и влахов. И в нашем краю не осталось бы ничего и никого. Одни голые камни. Как здесь. И кнез ткнул ногой в наполовину ушедший в землю камень. - И поэтому Чанадин пошел на предательство своего господина? - А вы думаете, ему легко это было сделать? Нарушить клятву? - Не знаю. Наверное, не легко. Но порой… - Порой выбора просто напросто нет, Луминица! – горячо сказал кнез. - Или вернее, выбор между меньшим и большим злом. И опять Луминица почувствовала, что не может согласиться, но промолчала. Она предпочла увести разговор в другую сторону. - Вы так хорошо знаете историю своего края и своей семьи, Думитру… - Разумеется. Я хозяин этих земель. И люди, живущие на ней, все в моей полной власти – их имущество и их жизни. Но при этом я тоже отвечаю за них. Об этом всегда помнили властители, которые правили в древности этой землей. - А кто они были? – с любопытством спросила Луминица. - Я никого не знаю, кроме Айтоня, которому в древности принадлежал этот край. - Когда-то давно, Луминица, наши земли были свободны от завоевателей, и ими правили разные короли… Кнез запрокинул голову к небу, и Луминица невольно залюбовалась своим мужем: так гордо и вдохновенно он выглядел в этот момент. Кнез помолчал несколько секунд, как будто припоминая, потом продекламировал глухим проникновенным голосом. Это были великие годы. Это были великие люди. Вековые дубы и Карпаты Помнят их имена и деянья. Но ручьи их судьбы пересохли, Обнажились замшелые камни, Мягким дерном с цветами покрылись На равнинах забытые кости. Храбрый Глад правил в светлой Чекаде В белокаменном замке высоком. Меж Карпат и Дуная с Мурешем Простирались владения Глада. Был вторым Менуморут. Он правил Вдоль Муреша, Сомеша и Тиса. Отделял его край от Залесья Лес Игфон на окраине дальней. Край Джелу назывался Залесьем, Он лежал за Игфоном зеленым. Омывали широкие реки Гор высоких крутые подножья. Был богатым Джелу-воевода: В его копях чистейшее злато Добывали, а соль его люди Насыпали горами большими. И в земле Фэгэраш, и в Хацеге, В Марамуреше правили тоже В те далекие вольные годы Несгибаемо гордые люди. Но следы их запутались в травах, Тени их заблудились в Карпатах, Только вечно молчащие горы Помнят их имена и деянья… Луминица слушала завороженно. В эту минуту она восхищалась кнезом. Его лицо, озаренное мягким солнцем, смотрело вдаль, и было непонятно, какие мысли бродят в сумрачных глазах. Ветер раздувал длинные волосы, отбрасывая их за плечи. Плащ бился на ветру, словно желая оторваться от мужественных плеч и полететь над подсвеченными мягким солнцем травами, над примолкшими камнями, над темнеющими реками. - А что дальше, Думитру? – решилась наконец Луминица прервать затянувшееся молчание. - Дальше? – спросил кнез, очнувшись. - Дальше не очень помню. Если хотите, прочтите все сказание сами. В библиотеке есть свиток. Один из моих прадедов велел записать эту балладу. Это длинное и грустное сказание: о свободе выбора и о проклятье, которое пало на наши земли. Я помню только начало… - Это были древние короли? - Да, это было время, когда наши земли были свободными. Римляне ушли, бросив рассыпающиеся в прах крепости, и появились свободные независимые королевства, в которых правили влахи. Но потом пришли венгры. Говорят, они перешли Карпаты, перешли их тайными тропами, ища новые территории. Они расселились на Паннонской равнине, а потом стали захватывать одно королевство за другим. Тогда Арпады были сильны. А наши королевства были разобщены. И вместо того, чтобы объединиться против нового врага, воеводы лишь кичились своей мощью и не хотели слушать голоса разума. Пало Залесье, пал Марамуреш, пали другие земли. Кто-то сдался сам, не желая проливать кровь, где-то погибло почти все население, и на обагренных кровью влахов землях поселились швабы и венгры. Айтонь, внук Глада, долго не хотел сдаваться. Пока Чанадин не предал его. Взамен этого он получил власть над этими землями, титул кнеза и обещание Арпадов не вмешиваться в местное управление. Со временем Арпады стали забывать свои слова, отбирать земли у тех, кто исконно владел ими… - То есть Чанадин, можно сказать, спас многих людей? - Не знаю, Луминица. Мне кажется, он спасал прежде всего самого себя. Хотя если бы он не предал, возможно, пролилось бы больше крови. - А эта деревня? - Ее стерли с лица земли. Всех жителей убили. Церковь венгры осквернили и сожгли. И все это было сделано по приказу Арпадов. Все убитые были похоронены в одной братской могиле. - Так вы приезжаете сюда, чтобы… - Да, чтобы не забыть то, что когда-то, до прихода венгров, эти земли были свободными. На них мирно уживались славины, влахи, секкеи, хазары и многие другие народы. Им не мешали жить, им не навязывали чуждую религию, их не гнали на смерть ради своих территориальных интересов. В этом виноваты венгры, а конкретно – Арпады. И теперь я и пальцем не шевельну, если передо мной над пропастью будет висеть последний их потомок, и только от меня будет зависеть, спастись ему или погибнуть. Луминица сидела на большом теплом камне, обхватив колени руками, и внимательно слушала мужа. Незнакомые горькие мысли бродили в ее голове. Теплый ветер овевал ее, теребя волосы, выбившиеся из-под платка, и Луминице казалось, что это дыхание ее предков, которые ушли в землю, чтобы дать рождение молодым травам, деревьям, чтобы возродиться на этой земле ветром, дождем и солнечным светом. Она молчала, не желая словами нарушить грусть этого момента. Однако кнез встрепенулся, повернулся к жене и улыбнулся, заметив серьезное выражение ее лица. - Ну что вы загрустили, дорогая? – он подошел к Луминице и взял ее за подбородок, заглядывая в хрустальную зелень глаз. Потом медленно стянул платок с головы Луминицы и провел рукой по ее волосам, пропуская сквозь пальцы пряди, выбившиеся из прически от скачки и встречного ветра. Затем кнез притянул к себе Луминицу и впился в ее губы жестким и требовательным поцелуем. Луминица покорно принимала поцелуй. Она почувствовала напряженное тело мужа, как его руки заскользили по ее телу, забираясь под одежду. - Думитру, там же ваши люди. Они смотрят, - прошептала смущенная девушка. Кнез прервался, отошел от Луминицы и свистнул. Мигом прискакавшим слугам он приказал возвращаться в замок, не дожидаясь господ. Те молча повиновались и уехали, не оглядываясь. - Ну вот наконец-то мы остались и одни, Луминица, - прошептал кнез Луминице на ухо. - Самое время, чтобы заняться одной из наших любимых игр, не так ли, моя девочка? – и он провел пальцем по лицу Луминицы, а потом вложил палец Луминице в рот, раздвигая зубы.