– Ещё чего, – топнула она. Она уже забыла, когда так топала, давно, когда была совсем маленькой. Потом ей пришла в голову ещё одна мысль. – Погодите, – заявила она. – Значит, пока моих родителей не было, заявились вы, похожие на них. Но ведь меня тоже не было. Где же мой двойник? Мать наклонила голову набок и с отвратительной улыбкой, совершенно непохожей на мамину, ответила: – А зачем нам ты? К чему нам несчастный ребёнок, которому необходимы лекарства и уколы? Лучше завести нового. Лили взглянула на ребёнка, молчаливого и неподвижного. А потом заметила на стене выключатель. Вспомнила слова Ворона, что эти существа не любят тепло, свет, и быстро глотнула воздуха. – Вон. Из. Моего. Дома, – заявила она, но голос почему-то дрожал. – Не выйдет, – сказала мать. Лили протянула руку и нажала на выключатель, тот тихонько щёлкнул… но свет не зажёгся. Ничего не произошло. Совсем. Мать, можно сказать, вздохнула. – В нашем доме такое не пройдёт, – сообщила она. Лили опустила руку: она чувствовала себя слабой и беззащитной, пальцы дрожали, словно их сейчас откусят. Она попятилась, сейчас бы назад, через дымоход… – Знаешь, – сообщила мать. – Если будешь шастать вокруг дома и пытаться пролезть, придётся не просто тебя убить или выкинуть на улицу. Есть и другой способ. Выбор за тобой. – Какой? – Мы тебя поглотим. – Поглотите? – Да. Мать помахала рукой, показывая на Лили. – Заберём жизненные силы, высосем их из тебя. Твои… страдания закончатся. Ты станешь частью нас. В некотором смысле, будешь жить вечно. – В некотором смысле? – Ну… Другими словами, умрёшь. Лили моргнула. – Только позволь нам тебя обнять, – продолжила мать. – Обнять, – эхом отозвался отец, стоя в полутьме в дверях. В доме не горело ни одной лампочки. – Обнимать и обнимать, крепко-крепко, пока не перестанешь дышать. – А потом мы вдохнём в тебя наше собственное дыхание, ты станешь одной из нас, и по докторам больше ходить не придётся, – добавила мать. – Потому что умру. – Да. – Нет! – каркнул Ворон, которого мёртвой хваткой в кулаке держала мать. – Скажи «нет». Но Лили поддалась соблазну. Хоть отчасти, да поддалась. Никаких поездок в больницу, анализов, уколов, высасывания крови, обработки и переливания назад, и никаких гудков аппаратуры. И без Малыша. Мать сдавила Ворону горло, и он отчаянно тоненько пискнул. Лили вздохнула. Одно дело – её болячки и иголки, которыми колют в больнице, но спокойно смотреть на задыхающуюся птицу… – Нет, – заявила она. – И отпустите моего друга. – Ну что ж, – заключила мать. – Тебе пора. Она кивнула отцовскому двойнику, тот на удивление быстро оказался в комнате и, схватив Лили за талию, бросил её на плечо. – Ай, что вы делаете? – взвизгнула она. – Ты никому не нужный хлам, мусор, больная малышка. Ну что тут возразишь, всё верно, так и есть. Он остановился. Несмотря на охватившую её панику, Лили заметила ещё одну странность: он не шепелявил, как настоящий папа, который научился говорить, когда почти не слышал, до того, как вживили слуховой аппарат. Но это делу не поможет. Не выпуская Лили из рук, он распахнул ногой дверь. – И я тебя выбрасываю, – закончил он. Глава 13 Двойник отца был гораздо сильнее настоящего, он потащил Лили через дверной проём, она стукнулась головой о косяк и закричала, но он даже не остановился. Он прошёл лестничную площадку, мимо большой стеклянной вазы на подоконнике с бусинами «за мужество». Разноцветными бусинами на леске, которые она «зарабатывала», каждый раз посещая больницу. Бусин было много. Что с ними делать, она не решила, но носить ожерельем не хотела. Так они и лежали в вазе на лестничной площадке. Потом ненастоящий папа резко повернулся и отнёс её в будущую спальню Малыша. Лили видела, как её папа красил комнату в жёлтый, они ведь не знали, кто родится: девочка или мальчик. Помогать тогда она отказалась. Мать шла за ними, держа в руке Ворона. Он озирался по сторонам в надежде сбежать хоть как-нибудь, но шансов не было. С плеча папы-демона открывался хороший обзор, и Лили увидела мамины туфли. Туфли её настоящей мамы. Мама бы возмутилась не только тем, что кто-то вообще носит её вещи, но и тем, что в туфлях ходят по дому. Мама считала, что в доме туфли лучше не надевать. Папин двойник прошёл через комнату, мимо нового комода со встроенным пеленальным столиком, мимо кроватки и распахнул окно во двор. – Не надо, нет, нет! – закричала Лили, поняв, что произойдёт следом. Но он не слушал. Он выбросил её в окно, и она с грохотом приземлилась на строительные леса, а потом оказался рядом с ней и схватил её снова. Мать, высоко поднимая ноги, словно насекомое, шагнула за ними в окно. Отец приподнял Лили, и она оказалась высоко-высоко над землёй, выше строительных лесов. – Не надо, пожалуйста, – умоляла она. Будто не слыша, он сунул её вниз головой в мусорный жёлоб. И отпустил. Она заскользила вниз, как с детской горки, больно ударяясь локтями о стенки на поворотах. В животе неприятно закрутило, замутило, она выскочила из другого конца трубы и очень кстати приземлилась на край драного матраца, однако совсем некстати больно ударилась о груду старых досок. – Ой, – ахнула она, вся в пыли. Следом за ней вылетел какой-то чёрный клубок и, шмякнув её по лицу, безвольно рухнул на матрац, с распростёртыми крыльями, весь в саже, брызгах краски и ещё непонятно в чём. – Ну, хоть посадка мягкая, – сообщил Ворон. – Не у меня, – отозвалась Лили, вытирая лицо, где его когти прошлись по её носу и щеке. – Нет, у меня, – уточнил он. – И на том спасибо, в конце концов.