Несмотря на то, что Дэннис от природы обладал многими качествами, которые способны были привлечь девушек, пользоваться ими он не умел, и чувствовал себя неуверенно. Именно поэтому Дэннис знакомился с девушками в интернете, так ему было проще общаться. Отказ, полученный по интернету, не способен нанести столь же серьезный урон для самолюбия, как настоящий отказ. Его всегда можно списать на то, что человек просто не успел узнать тебя получше. Нэнси насторожилась уже тогда, когда Дэннис только начал общаться с Гунтой. Когда они начали созваниваться, Нэнси прислонялась к двери и слушала, о чем они говорят. День ото дня интонации менялись, она почувствовала, что Дэннис влюбляется. О приезде Гунты она узнала из подслушанного диалога за пару недель до того, как Дэннис сообщил ей. И уже тогда начала готовиться к ликвидации соперницы. После приезда Гунты она утвердилась в своем решении. Ее раздражало то, как долго спит гостья, ее чрезмерная жестикуляция и то, как сын завороженно смотрит на нее. С момента ее появления Дэннис все реже стал бывать дома. То они ходили в кино, то на пикник, то запирались в гостевой спальне и смотрели фильмы. Чтобы получить хоть каплю внимания, Нэнси приходилось симулировать болезнь. Да, она и вправду страдала ревматоидным артритом, но все было не так плохо, как она демонстрировала. Сердечный приступ был ее лучшим номером, при этом болезнями сердца она не страдала. То, что Гунта сидела на диетах, осложняло замысел Нэнси. Ей приходилось украдкой добавлять девушке в пищу золото. Прикрываясь заботой, Нэнси часто вызывалась приготовить что-то для Гунты. Постоянные отлучки гостьи и Дэнниса обеспечили Нэнси доступ к личным вещам Гунты. Так золото оказалось в ее кремах и шампунях. Когда Дэннис отправился в командировку, Нэнси поняла, что лучшего времени избавиться от Гунты у нее не будет. В те дни она буквально осыпала девушку золотом. Гунта получала его в еде и в напитках в десятикратном объеме, и уже к концу второго дня девушка почувствовала себя плохо. У нее поднялась температура, ее начало тошнить. Нэнси умыла гостью, уложила ее в постель и напоила куриным бульоном, приготовленным специально для нее. Уже через пару часов Нэнси уложила хрупкое тело Гунты в ее чемодан и выкатила на задний двор. На улице достаточно стемнело, в окнах соседей свет не горел, так что ничего не мешало Нэнси выкопать розовые кусты под окном гостевой спальни, уложить туда чемодан и вернуть розы на свое место. Из лишней земли Нэнси сделала клумбу под соседним окном и посадила там еще три куста роз. Избавившись от тела, Нэнси села за стол и принялась сочинять прощальное письмо от Гунты. Она старательно выводила буквы так, чтобы не были похожи на ее почерк. В целом задумка удалась, но Нэнси не учла один момент: Гунта хоть и неплохо понимала и говорила на английском, но писала просто отвратительно. Дэннис был слишком взволнован, чтобы заметить это. С Эвой тоже все прошло довольно гладко. Нэнси не испытывала к ней ни малейшей симпатии. Из их разговоров с Дэннисом она подслушала о причинах ее развода с мужем и сразу сделала выводы: такой женщине нет места рядом с ее сыном. По отработанной схеме Нэнси избавилась от Эвы даже быстрее, чем планировала. В результате аллергической реакции у Эвы случился отек гортани, и она задохнулась. Эва была тяжелее своей предшественницы, поэтому с чемоданом пришлось повозиться дольше. Дождавшись темноты, Нэнси выкатила чемодан с телом на задний двор и принялась рыть. Эва заняла свое место рядом с Гунтой, а второй чемодан девушки пополнил груду старого хлама в подвале Флиннов. Это было самое удачное место, туда годами никто не спускался и уж тем более не рылся в куче старья. После того, как Эва исчезла из их жизни, Дэннис снова стал проводить время дома. Он почти никуда не ходил, вечера проводил с матерью, и ее сердце вновь оттаяло. Нэнси поняла, что все ее труды не прошли даром, она вернула себе любовь сына. Вскоре она снова начала замечать на лице Дэнниса блуждающие улыбки и мечтательные взгляды, ей бы радоваться, но отравленное ревностью сердце требовало крови. Нэнси было сложно ненавидеть Ульрику, она на самом деле была доброй, чуткой и искренней девушкой. На фоне нее Нэнси самой себе казалась настоящим чудовищем. Она видела, как старается Ульрика ей угодить, как терпеливо сносит все ее капризы, но чем больше Ульрика старалась, тем сильнее это пугало Нэнси. Кто выберет старую сварливую мать, когда рядом такой чистый ангел? Нэнси не сразу решилась ее травить, она как могла оттягивала этот момент. Лишь узнав о предстоящей свадьбе, она поняла – пути назад нет. Каждый день Нэнси по чуть-чуть воплощала свой замысел, добавляя отраву в еду, косметику. Эта схема уже зарекомендовала себя как беспроигрышная. Нэнси смутило лишь одно: по сравнению с другими жертвами, Ульрику слишком рано начало тошнить. Она испугалась, что девушка может умереть раньше отъезда Дэнниса. И это бы не только разбило сердце ее сына, но могло и привести в дом полицию. С момента первого отравления прошло больше двадцати лет, за это время технологии сильно изменились. Теперь преступления раскрывались чаще, а заключения были точнее. В тюрьму Нэнси не хотела. Единственное, что ей было нужно, – это безоговорочное и единоличное владение сыном. Она была бы счастлива, если бы все эти девушки просто оставили их в покое. На какое-то время Нэнси перестала добавлять золото в пищу Ульрики, но ее продолжало тошнить по утрам. Осознание свалилось на Нэнси селевым потоком, от страха она забыла, как дышать. Ее ноги подкосились, и если бы Ульрика не оказалась рядом, то Нэнси бы точно потеряла сознание и расшибла голову о кафель. – Господи, Нэнси, с вами все в порядке? – перепугалась Ульрика. – Не очень, – сдавленно призналась Нэнси. – Что я могу для вас сделать? – Ульрика усадила ее в кресло в прихожей. – Воды, – попросила Нэнси. Ульрика вернулась из кухни со стаканом воды, от волнения и слабости ее руки подрагивали. Нэнси взяла стакан, пару глотков и глубоко вздохнула. – Ты выглядишь бледной, – констатировала Нэнси. – Не приболела часом? – Я хотела сначала рассказать Дэнни, но раз уж мы почти семья, думаю, он не обидится. Я не заболела, я беременна, – бледное лицо Ульрики озарилось счастливой улыбкой, будто засияли тысячи солнц. – Ну надо же, – Нэнси постаралась изобразить радость, но у нее плохо вышло. – Прости, я еще немного не в себе. Какой срок? – Думаю, около трех месяцев, – ответила Ульрика. Нэнси прикинула в голове сроки. Месяц назад она приняла токсикоз Ульрики за симптомы отравления и перестала ее травить, а теперь выходило, что она потеряла целый месяц напрасно. – Послушай, мы должны это отметить. Устроим праздничный ужин? – предложила Нэнси. – Может, лучше дождемся, пока Дэнни вернется? – нерешительно предложила Ульрика, ей не хотелось расстраивать будущую свекровь, но и торопить события было ни к чему. Срок совсем маленький, что угодно могло пойти не так. – Да брось. Это будет что-то вроде девичника, – настаивала Нэнси. – Ну, ладно, если вы настаиваете, – сдалась Ульрика. – Я что-нибудь приготовлю. – О, нет, милая, отдыхай. Я обо всем позабочусь. И Нэнси обо всем позаботилась. Ульрика умирала мучительно, ее несколько часов выворачивало наизнанку. Нэнси все время была рядом и держала девушку за руку. Ульрика поняла, что с ней случилось, но ни противостоять, ни спросить за что, у нее не было сил. Из глаз катились немые слезы. Она просто хотела быть счастливой и была, но слишком недолго. К тому моменту, когда исповедь Нэнси закончилась, Тайлеру на почту пришли результаты почерковедческой экспертизы. Почерк с записки не принадлежал Дэннису. А девяностопятипроцентное совпадение по ДНК не исключало родства с истинным убийцей. Доводы Нэнси звучали вполне обосновано, хотя и были далеки от мотивов психически здорового человека, но заключение о ее здоровье предстояло сделать специалистам. Результаты исследования на полиграфе показали, что Дэннис говорил правду. О том, что случилось с девушками, он узнал от полиции. После этого адвокат слегка ослабил хватку. У Нэнси взяли образцы ДНК и передали специалистам ее рукописный текст для сравнения с запиской. Через несколько часов детективы получили подтверждение: совпадение ДНК Нэнси с ДНК, оставленной на теле Ульрики, – сто процентов. Совпадение почерка – девяносто девять процентов. В тот же день Дэнниса выпустили под подписку о невыезде, так как его свидетельские показания нужны были в суде. Когда адвокат сообщил Дэну о том, что его отпускают, он вздохнул с облегчением, но когда узнал причину, то не поверил. Он пытался убедить адвоката и детективов в том, что это не может быть правдой. Скорее всего мать испугалась, что его осудят, и решила взять вину на себя. После того, как ему предъявили неопровержимые доказательства, сомнений у Дэнниса не осталось, как и сил жить дальше. Он плакал, как мальчишка, на глазах у полицейских. Мать лишила его всех, кого он любил. Сначала отца, затем девушек, а потом и матери. «Лучше бы она сама умерла», – в сердцах подумал Дэн. И только после того, как ему стали известны все факты, он начал замечать странности. Записка Гунты была написана слишком грамотно, сама девушка в их переписках допускала кучу ошибок. В тексте Эвы было написано о том, что она мечтала оказаться в лоне природы, хотя на самом деле ею двигало желание привлечь внимание к надвигающейся экологической катастрофе. Когда он думал об Ульрике, его сердце обрывалось и внутри образовывалась зияющая пропасть. Ничем и, казалось, никогда не было возможным заполнить это звенящую пустоту. Глава 19 – Другая жизнь Если человек умер, его нельзя перестать любить, черт возьми. Особенно если он был лучше всех живых, понимаешь? “Над пропастью во ржи” Д. Д. Сэлинджер На негнущихся ногах Дэннис вышел из отделения. На пороге его ждали Мэлвин и Карла. С двух сторон они сжали его в объятиях. – Чувак, мы с тобой. Как бы хреново ни было сейчас, однажды станет легче, – Мэлвин потрепал Дэна по плечу. – Поехали, мы отвезём тебя домой. – Не хочу домой, – еле слышно проговорил Дэннис. – Хорошо, тогда поехали к нам, – согласился Мэл. Сразу после того, как Карла узнала о непричастности Мэлвина к исчезновению Гунты, она отправилась к нему. Она чувствовала себя виноватой за то, что позволила себе усомниться в Мэлвине. Он впустил ее в свой дом, а затем и в свое сердце, и вот чем она ему отплатила: подозрениями и бегством. Ей даже не хватило смелости объясниться с ним. Чувство вины смешалось с безграничной радостью, ведь теперь Карле больше не нужно было избегать Мэлвина, она могла вернуться к нему. Хотела вернуться. Только съехав от него, Карла поняла, что нигде и никогда ей не было так хорошо и так спокойно, как рядом с ним. С Мэлвином ей не приходилось притворяться, она могла быть самой собой: смешной, сумасбродной, непричесанной, в растянутой пижаме, и при этом чувствовать себя комфортно. Да что там, именно в доме Мэлвина и именно в таком виде Карла чувствовала себя лучше всего. Он видел и ценил в ней то, что не замечала даже она сама. И ей безумно хотелось вернуть все это, вернуться к Мэлвину. Карла, не задумываясь ни на секунду, отправилась к нему. В дом она вошла без стука, как в прежние времена, и встретилась с удивленным взглядом Мэлвина, который намазывал бутерброд мягким сыром на кухне. – Будешь? – Мэл приподнял кусочек тоста. – Угу, – согласилась Карла и, бросив сумку у порога, подошла к Мэлвину. – Прости меня, – прошептала она ему в самые губы. – Уже простил, – хрипловато ответил Мэлвин. Он отодвинул тарелку с тостами, одним рывком поднял Карлу и усадил на стол перед собой. Их лица поравнялись. Карла запустила руку в его короткие волосы и погладила. – Я скучала, – прошептала она. – Я до сих пор скучаю, – Мэл коснулся лбом Карлы. – Можно мне вернуться? – Карла жалобно посмотрела на него. – Я думал, ты уже вернулась. – Да, – Карла притянула Мэлвина к себе, оставила легкий поцелуй на его мягких губах. – Как же я скучала. Робкие поцелуи сменились жадными, горячими, они будто стремились наверстать все то время, что были вдалеке друг от друга, и то время, что были рядом, но не вместе. Руки Карлы блуждали по телу Мэлвина, но когда она попыталась снять с него футболку, Мэл остановил ее. – Сначала я отведу тебя на свидание, – осипшим от возбуждения голосом сказал он. – Мы три года прожили вместе, зачем нам идти на свидание? – недоумевала разгоряченная Карла. – Затем, что ты заслуживаешь самого лучшего, и я хочу тебе это дать. На следующий день Карла перевезла обратно со съёмной квартиры все свои вещи к Мэлвину. Из ее бывшей спальни они сделали студию, а в комнате Мэла хоть и остался бардак, никто больше не мог назвать ее холостяцкой берлогой. Дорога от отдела до дома Мэлвина прошла в молчании. Никто не решался открыть рот, просто потому что не знал, что сказать. К тому, что случилось, невозможно подобрать слова. Сказать, что все будет хорошо, означало бы обмануть. Даже если когда-то снова будет хорошо, то случится это очень нескоро. Пережить столько смертей и правду, которая страшнее любого ночного кошмара, под силу не каждому. Лучшим вариантом было просто молчать и быть рядом. В доме Мэлвина как всегда царил беспорядок, и пахло свежесмолотым кофе. Дэннис сел за стол и опустил голову на руки. Карла из посудного шкафа достала три бокала, а Мэлвин вытащил из бара бутылку бурбона. Они молча осушили свои бокалы и, казалось, только после этого начали дышать. – Что будешь делать? – спросила Карла. – Не знаю, у меня были планы на жизнь с Ульрикой. Теперь я не знаю, как жить и зачем, – сдавленно ответил Дэннис. – Может, тебе стоит сменить обстановку? Я давно хотела навестить своих родных в Канаде. Может, вы с Мэлом составите мне компанию? – предложила Карла. – Я только за, – отозвался Мэлвин.