– А ты кто такой? По какому праву указываешь мне? Безродный приживал! Кулак Берхарда немедленно пресёк оскорбления. Удар пришёлся в скулу и был не слишком сильным, но худенькому мальчишке и этого хватило, чтобы свалиться с ног. Толпа вокруг ахнула. Падая, Густав потянул за цепочку и порвал её. Ахнув от испуга, Берхард спешно склонился над стонущим братом, только вовсе не для того, чтоб тому помочь, он желал вернуть себе сорванный кулон. Однако Густав спрятал руку с цепочкой за спину и попятился назад. Двое стоявших рядом мужчин помогли ему подняться. – Отдай мне кулон, – потребовал Берхард. Густав смотрел на брата волком. – На, возьми, – протянул он цепочку. Однако лишь Берхард сделал движение вперёд, как Густав тут же снова отвёл руку. После он вновь протянул жемчужину, и поцокал языком, будто подзывая собаку. По наглой улыбке брата Берхард понял, что тот просто так кулон не отдаст, а будет играть в «попробуй, отними». Даже замечания посторонних на него не влияли. – Сюда поднимается ваш отец, – вдруг сообщил Кларк. Густава это известие не обрадовало, игра была испорчена. Толпа повернула головы к лестнице и начала расходиться, не желая быть причастной к семейной ссоре хозяина замка. – Лучше отдай сам, – предупредил Берхард. Густав знал, что отец любил Берхарда и прощал ему всё, но это лишь сильнее бередило злость его. В глазах отца во всём произошедшем, конечно, будет виноват он. Не желая выслушивать попрёки родителя, Густав зло процедил: «Подавись своей побрякушкой», и бросил кулон как можно дальше. Перелетев через перила, жемчужина пропала в жужжащей толпе под балконом. Кларк и Берхард кинулись к перилам и глянули вниз, но опоздали – проследить, куда упал кулон, не удалось. С тяжёлой обидой в сердце Берхард выпрямился и обернулся, однако Густава уже и след простыл. – Трусливый мерзавец, – высказал Кларк. – Едва услышал об отце, так сразу в бегство! Берхард вновь посмотрел с балкона в толпу зрителей. – Кулон наверняка где-то между скамеек, – проговорил он. – Пойдём, поищем. Мне нужно его вернуть. – Может, займёмся поисками после? – предложил Кларк. – Тебя отец ждёт на трибуне. Видишь, он опять подаёт тебе знаки. Ландграф фон Регентропф действительно ждал сына на трибуне, и хмурый взор его говорил о нарастающем недовольстве. Генрих не покидал своего места и даже не думал интересоваться возникшей кутерьмой на балконе. Кларк специально сказал о его приближении, чтобы остановить мерзкую игру Густава. – Нет, – не согласился Берхард, – после кулон кто-нибудь подберёт. Я пойду искать сейчас. – А вдруг он вылетел на манеж? – Надеюсь, что не вылетел. Мальчики быстро спустились с балкона и направились к тому месту, куда предположительно упал кулон. Вдруг им навстречу вышла девочка лет десяти и, превозмогая робость, тихо проговорила: – Прошу прощения, что остановила вас, но мне кажется… эта вещь ваша… – и девочка протянула в раскрытой ладошке жемчужный кулон на золотой цепочке. – Да! Это мой амулет! – воскликнул Берхард. – Вы нашли его! – Я сидела с отцом на трибуне, вон там… Украшение упало прямо мне на колени. Я подняла голову и увидела, как вы смотрите вниз… Я подумала, что вещь ваша… – Спасибо! Вы… Вы сняли камень с моей души. Берхард осмотрел украшение. Цепочка порвалась, и потому надеть её на шею сейчас оказалось невозможно. Придётся сначала отдать на реставрацию ювелиру. Но Берхарда это мало расстроило, его радовало уже то, что кулон не пропал. – Вижу, эта жемчужина вам очень дорога… – заметила девочка. Берхард внимательнее пригляделся к спасительнице его амулета. Она ему понравилась: приятное лицо с лёгким румянцем смущения на щеках, пышные вьющиеся русые волосы, прибранные атласной лентой. Наряд простой, но сшитый по моде, и никаких драгоценностей. «Может, служанка какой-нибудь юной графини? – предположил Берхард. – Тогда почему она занимает место на трибуне?» – Позвольте узнать ваше имя, фройлен? – поинтересовался он. Девочка ещё больше смутилась и спрятала под пушистыми ресницами робкий взор светло-карих глаз. – Меня зовут Гретта, – всё так же тихо произнесла она. В этот миг горны громко объявили о начале турнира. Гул в манеже начал смолкать, зрители приготовились к предстоящим зрелищам. – Извините, – вдруг засуетилась Гретта, – мне необходимо вернуться к отцу. Рада, что смогла помочь вам. И подобрав подол платья, девочка быстро убежала на трибуны. Берхард не ожидал столь скорого расставания. – Кто она? – спросил он у друга. – Ты её знаешь, Кларк? – Нет, – пожал Кларк плечами. – Какая-то Гретта. Судя по одежде, прислужница в богатой семье. – Я тоже сначала так подумал. Но она с отцом на трибунах… – Тогда, возможно, она дочь какого-нибудь не слишком знатного дворянина. – Выясни это, Кларк. Пожалуйста. – Попробую. А сейчас иди к отцу, Берхард, иначе рискуешь окончательно разозлить его. Ханна торопливо шла по коридору. Она опаздывала, и потому шаг её был быстр. Турнир уже начался, уже объявляли имена участников. Ханна прислушивалась к голосу глашатая, стараясь разобрать слова. Она знала, тот рыцарь приехал сегодня утром. Она ещё не видела его, но слышала, как упоминали его имя. Она ждала его, много лет ждала, и вот он приехал. Ханна уже почти бежала, как вдруг из тёмной арки в стене кто-то схватил её за руку. Девушка вскрикнула от испуга и неожиданности, и сердце её замерло. Но, вглядевшись в бородатое лицо схватившего её мужчины, Ханна выдохнула с облегчением и улыбнулась. – Гернот, – тихо и с теплотой произнесла она. – Узнала, – довольно пробасил высокий темноволосый мужчина. – Помнишь ещё, значит. – Конечно, помню, – и Ханна прижалась к могучей груди рыцаря. Гернот промычал что-то ещё более довольное и руки его обвились вокруг стройной девичьей талии. Но Ханна вдруг резко подняла голову, и в глазах её сверкнул упрёк. – А я бы вполне могла тебя забыть, рыцарь Боргардт, – резко высказала девушка и откинула от своей талии мужские руки. – Ты мне обещал вернуться через два года, а приехал через десять лет. Десять! – Я воевал… – Война давно окончилась. – Я попал в плен… – В плен какой-нибудь красотки? – Какая же ты жестокая! – прорычал Гернот и крепко сжал в объятиях Ханну. – Я томился в плену врага, я мучился, страдал, моё тело покрыто шрамами от плетей. Но я думал о тебе, я рвался к тебе и наконец мне удалось бежать. И вот я вернулся, я думал, что меня встретят здесь с любовью, а слышу лишь одни упрёки! После этих слов Ханне стало стыдно. Девушка опустила глаза, и голос её снова обрёл мягкость. – Откуда же могла я знать об этом? – стала оправдываться она. – От тебя не было никаких вестей. Я думала, ты меня оставил, нашёл другую… – Как смела ты думать так! Ханна с нежностью прижалась к любимому мужчине. – Прости меня, Гернот. Я безумно счастлива, что ты вернулся ко мне живым и невредимым. – Верно ли ждала ты меня, любимая Ханна? Не вышла ли замуж за моё долгое отсутствие? – Нет, Гернот. Я была верна тебе. Так верна, что если бы пришла весть о гибели твоей, я б тоже оборвала свою жизнь. Пообещай мне, что ты больше меня не покинешь. – Я бы рад тебе пообещать это, но не смею. – Почему? – Ханна вскинула на рыцаря взгляд полный беспокойства. – Я, как и прежде, желаю взять тебя в жёны, Ханна. Однако у меня сейчас столь бедственное положение, что ты со мной будешь лишь несчастна. Вернувшись домой из плена, я обнаружил, что поместье моё разбито и разграблено, а земли забрал себе барон Эхмарт. Я нищ, Ханна. У меня не осталось ничего, кроме моего меча да крепких рук. Но я мечтал быть рядом с тобой и потому приехал в Регенплатц, чтобы просить ландграфа принять меня на службу к нему. – Это ты правильно решил, – улыбнулась Ханна, и беспокойство покинуло её. – Ландграф обязательно примет тебя, доблестные рыцари нужны ему. Как господин он добр и щедр. Если ты заслужишь доверие его, то он даже может наградить тебя землями в Регенплатце. И тогда я стану твой женой. Но думаю, ты останешься здесь в любом случае. Верные слуги нужны не только ландграфу, но и госпоже моей, ландграфине. После турнира я ей обязательно представлю тебя. – Мне пора идти, дорогая Ханна. Давай встретимся после заката. – Хорошо. Я буду ждать тебя в саду на нашем месте. Ты не забыл его? – Нет, не забыл: у разбитого молнией клёна. – Да, там. Ну а теперь иди. – И Ханна вышла из объятий любимого мужчины. – Иди и покажи всю свою доблесть и отвагу, чтобы князья восхитились тобой, а противники преклонились пред силой твоей. Кларк к обеду опоздал. Все уже расселись за длинными столами, когда он только вошёл в большую рыцарскую залу. Торопливо вдоль стены мальчик прошёл к центральному столу и занял своё место рядом с Берхардом. – Ну что, узнал? – тут же спросил Берхард. – Да, – ответил Кларк. – Это Гретта Хафф. Она прибыла в Регентропф вчера утром.