– Да, доказательств у меня нет, одни предположения… – Тогда как смеешь ты говорить мне всё это? – Патриция знает, что потеряв вас, она потеряет всё: дом, семью, положение, богатство. А по сему возлюбленная ваша, которая сможет занять её место – это угроза, человек, который сможет породить в вас ненависть к ней – это угроза. На этот раз Генрих промолчал. Ещё больше нахмурив брови, он тяжело размышлял над доводами друга. Нет, не мог он поверить, что жена его и в самом деле столь жестока. Да только слова Клоса не лишены смысла, и всё, вроде бы, сходится. Тяжело, очень тяжело было на душе у Генриха. – И всё равно, доказательств у тебя нет, – уже менее уверенно повторил ландграф. Клос понимал чувства ландграфа и ничуть не обижался на его крик и неверие. – Я и не желал ничего доказывать, – спокойно ответил он. – Я лишь изложил вам своё мнение. А решать только вам. Но позвольте обратить ваше внимание ещё вот на что – Патриция ненавидит Берхарда. Это очевидно. Да она уже и не скрывает этого. Я пробыл здесь всего несколько дней, однако не смог не заметить её отвращения к нему. Думаю, и другие тоже замечают… – Я знаю о её чувствах к Берхарду, – рявкнул ландграф. – Видимо, Патриция не простила вас и, не смея перечить и ссориться с вами, выливает свою злость на мальчика. Более того, она настраивает против него Маргарет, Густава, рыцарей, слуг. При любой возможности старается выставить его в чёрном свете. – И это мне тоже ведомо, – нетерпение Генриха нарастало. – Тогда почему вы не пресечёте её действий? Берхарду здесь плохо, ландграф. Патриция приложит все усилия, чтобы его извести. Вы редко появляетесь в замке, а кроме вас, ему искать защиты не у кого. Защитите сына, избавьте от преследований мачехи. – Если б Патриция хотела его извести, она бы давно это сделала. – Возможно, её что-то останавливает. Может, она уверена, что если с Берхардом что-либо случится, ваш гнев падёт именно на неё… Но Патриция может извести мальчика по-иному, стравить с ним Густава, настроить против него вассалов, в лучшем случае, заставить Берхарда самого покинуть Регенплатц… – Хватит делать из моей супруги чудовище! – не выдержал Генрих. – Простите, ландграф, мою дерзость. Если б не моя тревога за Берхарда, я никогда не посмел бы… – Дерзость твоя воистину велика. Когда б я не знал, как ты верен мне, ты б уже был наказан мной! Генрих встал и прошёлся по кабинету. Мысли его хаотично метались, не в силах остановиться на чём-то определённом. – В то, что Патриция хладнокровно убила невинных Эльзу и Карен, я, конечно, не верю, – проговорил Генрих. – Но верно то, что она жестока по отношению к Берхарду. Я не ждал от неё большой любви к мальчику, однако на тепло надеялся. Берхарду плохо в родном доме, да. А что ты предлагаешь? – Мне нечего предложить, – развёл Клос руками. – Разве что мой дом, где Берхард сможет найти неподдельную любовь и заботу. – Хочешь сказать, необходимо сделать так, чтоб Берхард и Патриция жили врозь? – Мне кажется, это лучший выход из ситуации. Генрих снова задумчиво побродил по комнате. В мыслях по-прежнему не возникало ничего конкретного. – Уже поздно, Клос, – наконец подвёл черту Генрих. – Обо всём этом надо поразмыслить, а сейчас я слишком устал для серьёзных дум. Продолжим наш разговор завтра. Проводив Клоса Кроненберга, Генрих сам даже не прилёг. До рассвета он думал и размышлял, размышлял и думал. Голова тяжелела под грузом мыслей и решений. Лишь с первыми лучами солнца, сон наконец успокоил его разум. За завтраком царила напряжённая атмосфера. Под тяжёлым хмурым взором ландграфа никто не решался прерывать молчание. Патриция так же находилась в тревожных раздумьях, не уделяя внимания ни малочисленным гостям, ни детям. Да и к еде она почти не притрагивалась. Не удивительно, что после такого мрачного завтрака, оставшиеся гости тоже покинули замок. К полудню Генрих пригласил в свой кабинет Густава, Берхарда и графа Кроненберга с сыном для серьёзного разговора. Когда все заняли места, он начал говорить: – Я позвал вас, чтоб сообщить своё решение. Густав и Берхард, я намерен отправить вас к королю Фридриху, дабы вы получили образование при дворе. – К королю! – радостно воскликнул Густав. – Вот это здорово! Наконец-то мы уедем из Регенплатца! Здесь такая тоска! – А что ты скажешь, Берхард? Берхард пребывал в замешательстве. Конечно, он тоже был рад поменять обстановку, ощутить жизнь Регенсбурга, королевского двора. Однако решение отца об этом прозвучало слишком неожиданно. – Мне тоже нравится ваша идея, – ответил Берхард. – А можно узнать, когда мы поедем? – Послезавтра. – Уже? – удивился Берхард и бросил растерянный взор на своего друга Кларка. – И надолго? – Пока полагаю года на три. А там время покажет. – Мы будем общаться с самим королём! – продолжал радоваться Густав. – Увидим настоящие королевские турниры и знаменитых рыцарей!.. – Да, интересного в вашей жизни прибавится, – согласился Генрих. – Значит, мастер Вольфгарт больше не будет нас учить? – спросил Берхард. – Конечно, нет, раз мы уезжаем, – с нервом ответил Густав, удивляясь глупости брата. – Я попрошу мастера Вольфгарта остаться вашим наставником, – сказал Генрих. – Думаю, он не откажется. Ну а если откажет, то подыщем для вас наставника при дворе. Кроме того, – и Генрих обратился к своему другу, – граф Кроненберг, если ты не будешь против, я предлагаю и Кларку присоединиться к моим сыновьям. Кларк Кроненберг, тихо стоявший в стороне в молчаливой грусти и с завистью слушавший о намерениях ландграфа, вдруг встрепенулся, и в его глазах вспыхнул огонёк надежды. Клоса подобное предложение слегка смутило, однако увидев радостное оживление сына, он даже не задумался над ответом. – Это большая честь для меня и моего сына, ландграф, – с достоинством произнёс он. – Без Кларка мне, конечно, трудно, но я согласен отпустить его. Уверен, ему, как будущему владельцу графства пойдёт на пользу воспитание при дворе. Теперь уже и радость Берхарда ничто не омрачало. Он даже и не скрывал этого. Предстоящие перемены гораздо приятнее разделять со своим лучшим другом. – Хорошо, – улыбнулся Генрих, видя, как довольны мальчики его решением. – Тогда, Клос, Кларк, прошу вас немедленно отправиться в Кроненберг и заняться сборами. Послезавтра утром мы сядем на корабль. – Вы тоже поедете с нами, отец? – спросил Берхард. – Да, конечно. Я буду сопровождать вас до Регенсбурга. Ну, и поживу там немного. Вряд ли король Фридрих отпустит меня так скоро. Граф Кроненберг и Кларк с поклоном покинули кабинет и закрыли за собой дверь. – Спасибо большое, что отпустили меня с Берхардом, – в порыве благодарил отца Кларк, шагая с ним по коридорам замка. – Всё лишь для блага твоего, сын, – отвечал Клос. – Представляю, как матушка опечалится, узнав о моём отъезде, да ещё столь скором. – Ничего. Ты мужчина, будущий воин и правитель, тебе не пристало сидеть дома у материнской юбки. Для этого есть дочери. Кларк, подтверждая слова отца, покивал головой. После недолгого молчания Клос добавил: – Я желаю возложить на тебя ещё одну миссию, сын. – Какую? – За те годы, что ты проведёшь с Берхардом на чужбине, ты должен постараться примирить своего друга с его младшим братом, сделать Берхарда и Густава друзьями. – Боюсь, это невозможно, отец. Густав ненавидит Берхарда. Да и Берхард общается с братом без желания и лишь по надобности. – Знаю. И всё же постарайся. Если они вырастут врагами, то при такой ненависти между ними обязательно возникнут распри, а после вспыхнет война. А война, сам понимаешь, принесёт беды людские, прольёт кровь, распространит смерть. И нашего графства это тоже коснётся. – Вы думаете всё настолько серьёзно? – Уверен. – Хорошо, отец, сделаю всё, что смогу. Обсудив с сыновьями все детали сборов, ландграф отпустил их. Густав побежал скорее рассказывать новость матери и сестре. Берхард же задержался. – Ты что-то хочешь спросить, сын? – поинтересовался Генрих. – Да… – неуверенно начал Берхард. – Почему?.. Почему вы вот так внезапно решили нас с Густавом отправить из замка? – Я уже давно хотел, чтобы вы… – Сейчас, накануне холодов… Это из-за матушки? Из-за всего, что здесь произошло в эти дни? Генрих потупил взор. Берхард оказался весьма догадлив. Видимо, он уже повзрослел, и не стоило с ним вести себя, как с ребёнком, пора быть с сыном открытым. Вот только это оказалось труднее, чем казалось. – Неужели она поверила слухам о моей виновности, о моей подлости? – продолжал вопрошать Берхард с нарастающим пылом. – Неужели она сама попросила вас удалить меня из замка? – Нет, она об этом не просила, – тут же ухватился Генрих за более лёгкий вопрос. – Это лишь моё решение, я даже не советовался ни с кем… Но Берхард уже не слушал, на него нахлынули эмоции, и мучившие его переживания вырывались наружу: – За что матушка меня ненавидит? – С чего у тебя такие мысли?..