– Я не поддерживаю твоё решение, – говорил Кларк по дороге. – Представляешь, что скажет ландграф? – Он будет в ярости, – спокойно отозвался Берхард. – А что будет с Регенплатцем? – Я отдаю его Густаву. – Думаешь, что всё можно вот так вот запросто разрешить? А если Густав не откажется от Гретты? – Между женщиной и властью он выберет власть. – А ты хоть представляешь, что ждёт Регенплатц под управлением Густава с его амбициями деспота? Я могу дать голову на отсечение, что, как только он возьмёт в свои руки правление, то тут же начнётся война. Для начала он захочет вернуть Кроненберг, а после, думаю, и соседу барону Хафф не повезёт. А вернее тебе, ведь ты там хочешь обосноваться. – А при мне Густав развяжет войну за трон. Она лучше? – Поучения Кларка уже начинали раздражать Берхарда. – Но армия будет на твоей стороне, – не унимался Кларк. – Да и народ, наверняка, тоже. Густав проиграет битву, даже не успев начать её. Взвесь всё ещё раз, Берхард, подумай о Регенплатце!.. Терпение Берхарда сорвалось, остановив коня, юноша развернулся к другу и резко высказал: – Надоело мне думать о Регенплатце! Не желаю больше приносить ему в жертву свою свободу, чувства, желания. Возможно, я и эгоист, но я хочу просто жить. Понимаешь, Кларк? Жить ради себя самого, ради любви, ради моих детей. А Регенплатц… Ну посуди сам, если бы не было меня, правителем стал бы Густав, и все бы покорно приняли это. – Но ты же есть! – продолжал спорить Кларк, также вынужденный остановиться. – Ты есть, и потому судьба земель этих… Однако он не договорил. Его взгляд пристальный и одновременно удивлённый задержался где-то позади собеседника. Берхард, не понимая, что вдруг произошло с другом, обернулся, дабы увидеть, причину столь резкого изменения. В сторону юношей торопливым, но уже усталым шагом шла пожилая женщина в чёрных потрёпанных одеяниях. – Это же Хельга, – признал её Берхард. – Та ведьма из леса. – Да, она, – подтвердил Кларк. – Что ей здесь надо? Хельга увидела, что юноши её заметили, и тяжело опустилась на землю. Ноги уже не имели прежней силы и быстро устали. – Берхард! – подозвала она, протянув руку. – Берхард! Не раздумывая, Берхард пришпорил коня и, подъехав к женщине, сошёл на землю. Кларк последовал за другом. – Берхард! К тебе спешу я. – Хельга тяжело дышала, голос её срывался. – Опасайся, Берхард! Смерть кружит вокруг тебя. Она подобралась совсем близко. Руки уже протянула. Будь осторожен, не доверяй. – Кому не доверять? – спросил Кларк. – Близким людям. Близким, но чужим. Опасайся брата, Берхард. Его ненависть к тебе наполнила до краёв его сердце! Берхард смотрел на женщину хмуро и настороженно. Её мрачные предостережения крепким кольцом сжимали разум. А Хельга всё нагнетала: – Он не отстанет от тебя. Уничтожь его первым. Не жалей, ибо тебя он не пожалеет! Но Берхард помотал головой и резко приказал: – Замолчи! Густав – мой брат. И я найду способ жить с ним в мире. Хельга замолчала. Паника в глазах её вдруг сменилась на печаль и навернулись слёзы. – Мой милый мальчик, – тихо и устало вздохнула Хельга. – Ты, как и твоя бедная матушка, веришь в торжество добра. И всё же прошу, не пренебрегай моими советами. – Женщина протянула руку. – Помоги мне встать, Берхард. Юноша наклонился, подставил плечо и руку. Опершись на них, Хельга поднялась. – Боюсь я за тебя, Берхард. Очень боюсь. Взгляд женщины наполнился таким теплом, такой материнской нежностью, что сердце Берхарда дрогнуло. Ещё никто ни разу в жизни так не переживал за него. Да, перед ним стояла ведьма, женщина с чёрной репутацией, и всё-таки она – родной ему человек, человек, который страдает вместе с ним. – Не бойся за меня, – уже мягче произнёс Берхард. – Я сумею за себя постоять. – Что бы ни случилось, не расставайся со своим амулетом. Он – единственная твоя защита. – Я буду это помнить, – пообещал Берхард. Вскочив на коня, юноша помчался в сторону замка. Кларк же задержался. – Что именно задумал Густав? – потребовал он ответа у Хельги. Женщина с надеждой кинулась к молодому всаднику. – Помоги ему, – просила она. – Я не знаю, что замышляет Густав, но чувствую запах яда. Не доверяйте ему, а лучше убейте его. – Яд. Как подло. И когда он решится на это? – Не знаю, Кларк, – почти простонала Хельга. – Но рука его уже наготове, и смерть подошла к Берхарду слишком близко. Помоги ему. – Я буду рядом с ним, – дал слово Кларк. – А теперь возвращайся домой. Развернувшись, он поторопился вслед за другом. Хельга провожала их с грустью, но с надеждой в сердце. – Я буду молиться за вас. Молиться за тебя, Берхард. Не дай погубить себя. Кларк нагнал Берхарда уже на внутреннем дворе. Юноши сошли с коней и спешно направились в замок. – Ну что теперь ты скажешь? – поинтересовался Кларк у друга. – Или ты не поверил Хельге? – Представь себе, поверил, – отозвался Берхард. – И что намерен делать? – Теперь я ещё больше хочу отдать Густаву этот пресловутый трон. И сделаю всё, чтоб он его получил. Мне надоела война из-за наследства. – Хельга говорила о яде. – Подло, зато быстро и эффективно, – усмехнулся Берхард, поднимаясь по ступенькам. – Я смотрю, ты всё равно относишься ко всему, как к игре? – бросил ему вдогонку Кларк. Берхард резко остановился и развернулся. – К игре? – юноша вонзил в друга жёсткий взгляд. – Хороша игра. Да я никогда в жизни не был столь серьёзен и решителен! Думаешь, мне весело? Эта нескончаемая неделя обратилась для меня настоящим испытанием. Я словно целую жизнь пережил. А завтрашний день вообще станет судом Божьим! А теперь ещё и брат-отравитель. Я устал. Хочу скорее всё разрешить да уехать отсюда. Я люблю Регентропф, но он для меня стал адом. А теперь подскажи, Кларк, в каком месте этой игры мне можно посмеяться? – Я же просил тебя не опаздывать! – отчитывал Генрих своего старшего сына. – Приказывал тебе сегодня никуда не уезжать! Почему я должен искать тебя? В окружении нарядной свиты ландграф и Берхард в богатых одеяниях, соответствующих торжественному случаю, ехали в город, чтобы встретить важных и долгожданных гостей, маркграфа фон Фатнхайна и дочь его Зигмину, прибывающих в Регенплатц на корабле. Генрих пришёл в бешенство, когда узнал, что Берхард ослушался его и снова с утра покинул замок. Его разозлило не столько отсутствие Берхарда, сколько то обстоятельство, что всегда послушный и учтивый сын вдруг превратился в дерзкого бунтаря, вдруг стал создавать проблемы и лишние хлопоты. – Ты уже взрослый мужчина, в тебе должно быть чувство ответственности! – продолжал гневаться Генрих. – Теперь из-за твоего ребячества мы можем опоздать, уважаемым людям и твоей невесте придётся ждать нас на пирсе, как каким-то заезжим путешественникам. Берхард молчал. Не возражал ни словом, ни жестом. – Представляешь, какое отрицательное мнение они могут сложить о нас? – Генрих взглянул на каменное лицо сына. – Нет, он не представляет. Берхард, я с тобой разговариваю! О чём ты только думаешь? – О Гретте, – спокойно отозвался Берхард. Это ещё больше разгневало ландграфа. – Негодный мальчишка! – взревел он. – Я запрещаю тебе, слышишь?! Окружающие обернулись, прислушались. Лишь Берхард сохранял невозмутимость. Генрих огляделся – действительно, не место и не время для выяснений отношений с сыном. Кое-как он постарался успокоиться, хотя внутри него эмоции бурлили и клокотали. – Я ожидал неприятных сцен от Густава, от Патриции, – снизив голос, высказал Генрих. – Да от кого угодно, чёрт побери, только не от тебя. И зря ты просил брата моего вступиться за тебя. Он сочувствует тебе, но против правил и против моей воли не пойдёт. Ты меня разочаровываешь, Берхард. Сейчас прибудет Зигмина, и я тебе запрещаю даже на шаг отходить от неё до самой свадьбы. Понял? Приказываю быть любезным, учтивым, вежливым, улыбаться и за ней ухаживать. А Гретта – женщина для тебя чужая. Берхард опустил глаза. Чужая женщина – какой абсурд. И почему его любовь должна зависеть от согласия отца? Нелепо. Глупо. – Отец, прошу вас, пока не поздно… – Нет! Никаких просьб слышать не желаю! – вновь прикрикнул на сына Генрих. – Я умоляю вас… – Я сказал НЕТ! Ты женишься на Зигмине Фатнхайн и сядешь на трон Регенплатца – будет так и не иначе. Твои мольбы и капризы на меня не подействуют.