Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 15 из 37 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Оно и видно, — многозначительно хмыкнув, владелец особняка подошел ближе и уселся напротив, откинувшись на спинку и сложив руки на груди. — Кирилл, ты занялся благотворительностью? — Макс, держи свое обычное мнение при себе, — вроде бы спокойно попросил его Громов, но я невольно поежилась от тембра его голоса, все-таки усаживаясь рядом с мальчиком, который вроде бы увлеченно ел… и все-таки явно не упускал из виду все происходящее вокруг. — Лиза работала няней в детском саду Стаса. — Ты в этом уверен? — меня еще раз окинули скептичным взглядом, от которого хотелось вянуть голову в плечи. — Не тянет она на няню. Тем более нормального сада. Ты где ее взял? Конечно, я прекрасно понимала, как сейчас выгляжу: болезненно бледная, осунувшаяся, с не до конца сошедшими следами избиения, одетая кое-как, без косметики… И все-таки не могла понять, чем вызван подобный негатив в свою сторону. И лишь только оглянувшись вокруг, чтобы не смотреть мужчине в глаза, сообразила, в чем тут, собственно, дело. Похоже, друг Кирилла, если, конечно, он его друг, слишком сильно от него отличается, и является тем сортом людей, которых я очень сильно не перевариваю — богатые, знаменитые… напыщенные, бессовестные, самовлюбленные и думающие, что им позволено всё. В том числе и унижать людей иного социального статуса. — Макс, — начал было Громов, но его вдруг перебил сердитый Стасик, требовательно, даже зло заявивший: — Оставь Лизу в покое! — Чего? — аж подавился воздухом «дядя» Максим, с удивлением глядя на съежившегося мальчишку. На просторной кухне воцарилась странная тишина… А Стас, все-таки не выдержав, резко подскочил, с грохотом опрокинув стул на пол: — Ты! Ты вечно всё портишь! Ненавижу тебя!! И бегом бросился из кухни. — И что это опять было? — с огромным недоумением поинтересовался хозяин дома. А я же с силой сцепила зубы, незаметно сжимая под столом кулаки от злости, и опуская голову. Он что, действительно не понимает?! Дети, может, намеков окружающих и не понимают, в силу определенных причин. Но уж настроение окружающих и их истенное отношение чувствуют великолепно! — Я поговорю с мальчиком, если вы не против, — медленно выговаривая слова, я так же медленно поднялась, чтобы еще один стул не полетел следом. Хотя очень хотелось или запустить в этого хама тарелкой, или, как минимум, высказать всё, что я о нем думаю! Жаль только, воспитание не позволяло хамить незнакомым людям, даже если они это заслужили! — Да, Лиза, поговори, пожалуйста. Второй этаж, третья дверь справа, — согласно кивнул Громов, и тембр его голоса не изменился ни на йоту. И лишь когда я уже выходила из кухни в столовую, расслышала позади себя серьезное. — Думаю, нам тоже найдется, о чем поговорить. Что ж… надеюсь, из этого разговора получиться хоть что-то! Стасика же я действительно обнаружила там, где мне сказали. По дороге я никого не встретила, особняк изнутри казался таким же, как и его владелец: пустым, дорогим и напыщенным. Даже комната ребенка здесь казалась слишком вычурной, совсем не похожей на детскую, несмотря на большое количество разбросанных по ковру игрушек. Весьма необычных и дорогих, к слову. Сам же ребенок обнаружился на кровати у окна, с головой скрывшийся под плотным одеялом. Подавив тяжелый вздох, я присела на краешек, аккуратно коснувшись плеча Стасика (ну, по крайней мере, мне показалось, что это было плечо), негромко позвав: — Стас. — Уходи! Я вздохнула снова. Каким же надо быть человеком, чтобы вот так довести ребенка? Чтобы он не сделал, как бы себя не вел, во-первых: у него всегда есть на то причина, ничто и никто не берется из ниоткуда. И, во-вторых… В причине этой всегда виноват взрослый! — Стасик… не плач, ладно? Почему ты злишься на меня? Я же ни в чем не виновата. Всхлипы из-под одеяла на миг прекратились. Видимо, парнишка задумался над моими словами, и уже через пару секунд выдал, громко шмыгнув: — Это всё дядя Максим! Он меня не любит. — Ну я же не он, — я снова слегка потрясла мальчишку за плечо, стараясь сильно не давить. — Вылазь. Поговори со мной, ладно? Почему ты думаешь, что он тебя не любит? Наконец, усевшись, ребенок закутался в одеяло так, чтобы торчала только вихрастая макушка, и сердито утер нос кулаком: — Я ему не нравлюсь. Ему меня навязали! — Это он так сказал?? — удивилась… да что там, реально изумилась я. Конечно, воспитание богатых людей всегда оставляло желать лучшего. Но надо же думать, что маленькому ребенку говоришь! Желание от души треснуть кому-то тарелкой стало только сильнее. — Нет, — с видимой неохотой сознался Стасик. — Он так не говорил. Он игрушки мне покупает, видеогры, на машине даже катал. Но ему всегда некогда! Он не хочет со мной играть, все время по телефону говорит, нянь каких-то приводит. И Кирилл тоже часто занят, и Рыж нету, а мама… Глаза мальчишки подозрительно заблестели в тусклом свете ночника-ракеты из ближайшей розетки. И вот тут-то я, наконец, поняла, что всё это значит! — Так ты не Максима ненавидишь, — фамильярно сократила я имя неизвестного мужчины, так как отчества его попросту не знала. — Ты просто по родителям соскучился. Поэтому тебе все не нравится?
— Да, — ребенок вытер выступившие слезы рукавами пижамы. — Она все время на работе, папа тоже. А теперь они вообще меня бросили! — Эй, эй, — тихо возмутившись, я перетащила мальчика к себе на колени и, преодолев легкое сопротивление, крепко прижала его к своей груди, слегка укачивая. — Перестань. Никто тебя не бросал, они обязательно вернутся. Просто нужно немножко подождать. — Они уже давно могли приехать, но не приехали! — Стас, — вздохнув, я постаралась подобрать нужные слова, хотя это было и непросто. Я же не знала, какие точно проблемы у Саркаевых, почему их так долго нет, и уж точно не знала, как рассказать об этом шестилетнему малышу. — У взрослых есть такие дела, которые они не могут вот так просто взять и бросить. Особенно по работе. У них есть обязательства, понимаешь? — Но я же важнее работы! — Конечно, важнее, — серьезно кивнула я, всеми силами пытаясь не вспоминать памятный мультик о Карлсоне. — Но ты же знаешь, зачем люди работают. Всем нужны деньги. Например, на твои игрушки. — Я знаю, я же не маленький! — отстранившись, сердито посмотрел на меня мальчишка. И, окинув взглядом комнату, недовольно сморщился. — Не нужны мне такие игрушки, я и без них проживу. — Допустим, без игрушек ты проживешь. А как же одежда? Еда? Ваша квартира? А твой садик? Ты же знаешь, что за все это нужно платить, правда? Если твои родители не будут работать, вам нечего будет есть. — Пускай они работают меньше, — буркнул ребенок. Похоже, он всё прекрасно понимал и без моих слов, но признаваться в этом не хотел — тоска по родителям и детская обида была сильнее. — А я буду меньше кушать! — Но ты же хочешь вкусно кушать? — я улыбнулась, коснувшись кончиком пальца его носа. — А твои родители хотят, чтобы у их ребенка было все самое лучшее: и еда, и игрушки, и одежда. Они тебя любят и заботятся о тебе. Хотят, чтобы ты ни в чем не нуждался, чтобы у тебя все было. — Мне и обычное сойдет, — Стасик все еще не соглашался, но плакать, к моему огромному облегчению, уже перестал. — Давай договоримся так, — легко толкнув его пальцами в грудь, я заставила его лечь, поправила одеяло, и пристроилась рядышком, подпирая щеку кулаком. — Ты прекратишь буянить, постараешься помириться с Максимом и перестанешь прогонять нянь. А когда твои родители приедут, я попрошу их поменьше работать и побольше времени проводить с тобой. Идет? — А ты их правда уговоришь? Точно-точно? — Я постараюсь, — углядев около стенки плюшевого медведя, я его забрала и сунула Стасику под бок. — В конце концов, я же тоже твоя няня. Если не послушают меня, попрошу Кирилла. В него же ты веришь? — Вот бы было хорошо, если бы ты осталась тут, пока родители не приедут, — неожиданно от души зевнув, ребенок перевернулся на бок, крепко обнимая видавшего виды медведя. — Вместе с Кириллом. — Я была бы не против, — улыбнулась я, слегка поглаживая своего воспитанника по голове, пытаясь пригладить непослушные темные пряди. — Но не думаю, что дядя Максим разрешит, пока ты живешь в его доме. — Разрешит, — тихо и сонно прошептал мальчишка, уже откровенно засыпая. — Вообще-то он хороший. Хоть и вредничает иногда… М-да. Как говорится, свежо придание… да верится с трудом. *** Как только легкие шаги Лизы затихли в столовой, Громов оперся спиной о ближайший кухонный шкаф и насмешливо вскинул бровь, складывая руки на груди: — Ну и? — Что «и»? — раздраженно посмотрел на него Полонский. Не выдержав слишком внимательного взгляда, мужчина выразительно закатил глаза. — Ай, да брось. Не злишься же ты, что я ненароком обидел эту болезненную барышню? Где ты ее взял вообще? — Где взял, там уже нет, — усмехнулся Кирилл. Понимая, что общими короткими фразами в этой ситуации не отделаешься, он без малейших зазрений совести выудил заначку повара — початую бутылку бренди хорошей выдержки, который добавлялся в кофе и изысканные десерты. К ним отлично подошли два обычных стакана. — И, по-моему, этот вопрос как раз один из тех, что беспокоит тебя сейчас в самую последнюю очередь. — Слушай, Громов, тебе делать нечего? — поморщившись, посмотрел на него Полонский. Затем посмотрел на стаканы на столе, на то, как в них льется ароматная янтарная жидкость приличного градуса… И ругнувшись, все-таки схватил один. — А, хрен с тобой. Всё равно же не отстанешь! — Как будто я тебя первый день знаю, — небрежно подцепив второй стакан, Кирилл вернулся на прежнее место. Снова опираясь на кухонный гарнитур, он сделал приличный глоток, уже понимая, что вряд ли сегодня сядет за руль — вождение в нетрезвом состоянии всегда был и оставался в списке его личных запретов, которые он никогда не нарушал. — Рассказывай, Макс. Не в твоих привычках срываться просто так, особенно на детях. — Иди в пень, Громов, — раздраженно посмотрел на него владелец особняка, опустошая одним первым глотком едва ли не половину содержимого своего стакана. — Ни на ком я не срывался! Этот мальчишка сам кого хочешь до белого каления доведет. — Я бы с огромным удовольствием тебе поверил… Но, пожалуй, не сегодня. Так что, как говорит небезызвестная тебе личность — не имбирь мне мозги. — Яблочко от яблоньки, — невольно ругнулся Полонский. Ненадолго замолчав, он погонял между ладоней стакан, наблюдая, как плескается в нем бренди… и, не выдержав, раздраженно дернул ворот домашней футболки, неохотно сознаваясь. — Да раздражат всё. Какая-то хрень кругом творится. Дома бардак, на работе бардак, в семье… лучше не спрашивай. Он махнул рукой, словно показывая, что этот разговор даже продолжать смысла не стоит, и одним большим глотком опустошил стакан, после снова потянувшись за бутылкой. Кирилл его останавливать не стал, молча наблюдая. Но и давить больше не собирался, терпеливо ожидая, пока миллионер успокоится и заговорит сам. Так, в принципе, и получилось. — Управляющий уволился по семейным обстоятельствам, без него в особняке никто и ничего толком сделать не может. Личная помощница свалила в декрет, зараза, хотя клялась и бумаги подписывала, что в ближайшие пару лет не собирается. Всегда думал, прохлаждается, сучка, на работе, ногти свои красит, да по телефону трындит… а хрен там! Без нее весь график летит к чертям собачьим, с бумагами завал, секретарша уже рыдает и в обморок падает от перегрузки. Где взять толковых людей и туда и туда — ума не приложу. Богдан пока своего одолжил, когда вернется с Маврикий, хрен знает, что делать буду. Отдел кадров не работает, только штаны протирает. — В нехватке персонала у тебя никогда проблем не было, — изогнув одну бровь, заметил Кирилл. — Да ежу понятно, что найду рано или поздно, — отмахнулся Полонский. — Это так, ерунда, которая вроде и внимания не стоит, а зудит, сука, неприятно. И такого зуда набралось со всех сторон, вот зубы и скалю.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!