Макар без труда выяснил адрес несчастного фантаста. Часы показывали три, когда он спускался в подвальное помещение, где на покосившейся табличке справа от двери было выбито «Участковый пункт полиции». За полминуты он нашел того, кто ему требовался. – Игорь Сергеевич? Молодой, коротко стриженный парень с простоватым лицом поднял голову, оторвавшись от бумаг, которые он старательно заполнял. – Он самый. Илюшин представился и показал документы. Он раздумывал, соврать ли, что его наняли родственники убитого, или прибегнуть к спасительной уклончивой формулировке, но участковый, помрачнев, спросил: – Это из-за Юренцова? И Макар понял, что врать не придется. – Олег был у вас? Участковый страдальчески сморщился и потер лоб. – Приходил, да… Вы меня извините, все остальное – не по моей части. Этим занимается… – Я знаю, кто этим занимается, – сказал Макар. – Меня интересует то, что он изложил вам. Игорь Сергеевич, расскажите мне, пожалуйста, о его визите. – Потапенко, ты обедать идешь? – крикнули от дверей. – Да какой обед… – пробормотал тот и повысил голос: – Нет, не иду! Илюшин тотчас заметил, что рядом есть кафе, где можно спокойно посидеть, если Игорь Сергеевич согласится выделить на это полчаса. – Безграничная благодарность за любую информацию, – добавил он, рассматривая парня. – В разумных пределах. К его изумлению, Потапенко густо покраснел. Он неловко выбрался из-за своего рабочего места, и, встав в полный рост, оказался толстоватым увальнем на голову выше Илюшина. – Не за что тут благодарить, – пробормотал он, отводя глаза. – Я, если чем смогу… Подождите минутку… Он убрал бумаги, пошел за Илюшиным к двери. В последний момент вернулся и сунул в карман телефон. Выбор места для обеда Макар оставил за своим новым знакомцем. Потапенко отвел его в пустующее кафе на соседней улице. Белые пластиковые столы и стулья, занавески в горох. Макар оценил его скромность, учитывая, что за углом находилось заведение итальянской кухни. Сам бы он отправился к итальянцам, но предлагать это не стал: собеседник должен находиться в привычной обстановке. Они уселись возле окна. За окном на трамвайной остановке толпились люди. – Офисы вокруг, – неожиданно подал голос Потапенко, всю дорогу молчавший. – В два здесь не протолкнуться. А потом как-то потише. Принесли суп. Потапенко принялся есть с тем же детским и самоуглубленным лицом, с которым заполнял документы. Ложка ожесточенно ныряла в гущу, будто лопата в землю. Макар по собственной воле не притронулся бы к этому вареву с квашеной капустой. Он попробовал содержимое тарелки и мысленно понадеялся, что не отравится. – Когда к вам приходил Юренцов? – спросил он. Участковый помолчал, вспоминая. – Месяца два, наверное, назад… Может, три. Или чуть больше. Точнее могу у себя посмотреть. – Что он хотел? – Елки-палки, не понял я, что он хотел, – с неожиданным раздражением бухнул Потапенко. – Почему? – Ну, у него разговор такой… Черта с два его поймешь. – Он заикался? – Да если бы только заикался! Я думал, психоперевозку придется вызывать… Шаг за шагом Макар вытянул из участкового, что произошло. Олег Юренцов ввалился в подвал, подвернув ногу на ступеньках. Он был чудовищно возбужден, от него плохо пахло, он твердил об убийствах в какой-то книге… Но больше ничего понять было нельзя. – Я подумал, у человека обострение, – признался Потапенко. – И, это… весна, что ли, была. У нас весной всегда психов полно. Хотя осенью больше. Да и зимой как-то… Не жалуемся, короче, на их отсутствие. Юренцов настаивал, чтобы участковый немедленно проследовал за ним и нашел убийцу, которого ему отказались выдавать в издательстве. Это казалось бредом и паранойей. Юренцов требовал помощи. Он хватал Потапенко за рукав, принимался плакать, упоминал мертвую девушку, которую нашел на асфальте, но когда участковый пытался вызнать подробности и понять, как давно это произошло, Юренцов гневно замахал на него руками и закричал, что это не имеет никакого значения, даже если все сроки давности вышли. – Он сначала так бессвязно выкрикивал… Вроде чушь на чуши… А потом бац – сроки давности! Но это все… ну, короче… как бред, короче, выглядело! Илюшин сообразил: парень пытается оправдаться перед ним. – У Юренцова были сложности с общением, – осторожно заметил он. – Да уж я заметил! Наши решили, он щас бросаться начнет. Они его, типа, успокаивать начали… Только хуже вышло. Но Юренцов, он как бы только снаружи агрессировал, понимаете? А внутри это не на меня было направлено, а на кого-то другого. Я, когда это понял, махнул нашим, чтобы оставили его в покое. Типа, шизик безобидный, выговорится – и лады. А он все про девушку талдычит. Что ее возле машины зарезали. – Он поднял на Илюшина глаза и спросил: – Реально, что ли, зарезали? – Вы его спровадили в конце концов? – Ну, как спровадил… Я ему сказал, куда идти, чего написать… Илюшин встрепенулся. Он был уверен, что от Юренцова, впавшего в аффект, участковый постарался как можно скорее избавиться. – В смысле – написать? – Ну, заявление. Объяснил ему, где дежурная часть, сказал, что нужно обязательно в письменной форме… В принципе, говорю, вы можете и у меня оставить, я как бы обязан… Но он дальше слушать не стал, схватил бумажку с адресом и убежал. А я потом к нему заходил… – Вы к нему ходили? – недоверчиво переспросил Макар. Потапенко замялся. – Вроде как проверить… Ну там, родственников предупредить, что он бегает и про убийства рассказывает… Илюшин склонил голову, внимательнее рассматривая парня. Не всякий участковый пойдет проверять, как обстоят дела с родней какого-то психа. – А он, оказывается, один жил. Открыл мне… Не кричал больше, нормально поговорили. Я прямо удивился! Ну он волновался, конечно… Поблагодарил меня. Заявление, говорит, написал, отдал… Только не с первого раза у него приняли. Сначала велели ждать на проходной, вроде как нужно со следователем переговорить, прежде чем заявлять о преступлении… – Пытались отфутболить, – понимающе кивнул Макар. Обычная история: сидите здесь, ждите следователя, извините, его сегодня уже не будет, можете прийти завтра, если хотите… Назавтра вернется в лучшем случае один из десяти. – Пытались, – уныло согласился Потапенко. – Ну, а чего тут, если явно псих… – Не думаю, что он был психом, – ровно сказал Илюшин. – Я, блин, уже догадался! – После недолгого молчания участковый продолжил спокойнее: – Короче, Юренцов второй раз пришел в дежурку, заставил их принять заявление. Молодец, чо. Я ему сказал, чтобы обращался, если помощь нужна. Он заикался сильно, конечно, но вел себя совсем не так, спокойнее был. «Потому что у него взяли заявление, и он решил, что теперь есть кому заниматься расследованием». – Вы с ним говорили после этого, Игорь Сергеевич? – Не, откуда… Он больше не появлялся. Сегодня прихожу на работу, а мне с порога: у нас мужика в подъезде забили насмерть. Я как чувствовал, что это Юренцов. Будто из форточки в ухо надуло. Расставшись с участковым, Макар позвонил Сергею и попросил вывести его на следователя, к которому попало дело убитого фантаста. В ожидании звонка Илюшин дошел до подъезда, где жил Юренцов, и поговорил с окружающими. Консьержка, молодые мамы на площадке, пожилая женщина, копавшаяся в палисаднике, пока ее седая собачонка терпеливо ждала под козырьком подъезда… Илюшин даже зашел в магазин, куда Олег изредка заглядывал за продуктами, если срывалась доставка. Затем он отправился в дежурную часть. Макар прошел весь путь вслед за несчастным Юренцовым. Он все отчетливее видел его – заику, теряющего мысль в разговоре, неловкого, перекошенного, чрезмерно жестикулирующего. Олега избегали. От него старались отойти: никому не хочется связываться с сумасшедшим. И чем явственнее вырисовывался перед ним образ Юренцова, тем сильнее Макар ему сочувствовал. Расположившись на лавке в сквере у метро, Илюшин без труда отыскал упоминание о его смерти на форуме, где общались фантасты, и вышел на его страницу в Живом Журнале. Юренцов писал редко. Подписчиков у него было около сотни. В основном обсуждали книги и переводы; изредка он публиковал зарисовки из путешествий. Ездил Олег всегда один, забирался в невообразимую глушь, фотографировал там какие-то руины, рухнувшие и сгнившие деревья, побережья, заросшие ивняком… Затем возвращался, чтобы через полгода сорваться опять. Он был очень одинок. Внимательно прочитав все выражения соболезнования («Олежек, светлого тебе пути, друже», «Господи, не могу поверить, мы только вчера переписывались»), Макар не нашел и намека на то, что Юренцов с кем-то обсуждал свою работу. «Песни ангелов Московской области» нигде не упоминались. Это ни о чем не говорило. Целый пласт подзамочных записей мог быть скрыт от человека со стороны.