– Где Кристина, где? Где она? – Я не знаю. Мы ищем. – Рустам, позволь мне уйти! Пожалуйста, мне нужно к ней, нужно! – Я найду ее. Будет с тобой, сказал же! – Нет, нет…я не верю, это он! Николай ей что-то сделал, продал ее! Кристи маленькая, маленькая еще! Беру Шаха за руку, сжимаю ладонью. – Умоляю, Рустам, позволь мне уйти! Я приду потом, сама вернусь к тебе, клянусь! Ну, хочешь…хочешь, я на колени встану. Хочешь? Вижу, как взгляд Рустама темнеет, он злиться, но сейчас мне не до гордости. Я прекрасно понимаю, что может сделать с Кристи отчим, и от этого сердце уже просто ломает ребра. Смотрю на Змея и после молча опускаюсь на колени. Мне все равно, как это выглядит, все равно, что все эти мужики смотрят на меня. Мне плевать уже на себя. Я ее должна вытащить. Это все, чего я хочу. – Перестань. Катя! Рустам рычит на меня и хватает за предплечье, сжимает до скрипа, не давая опуститься перед ним на колени, а меня аж ведет от ужаса. Страх потерять Кристину туманит здравый смысл. – Я все сделаю…все, Рустам. Пожалуйста, мне нужно ее забрать. Умоляю, умоляю тебя! – Нет. Ты. Будешь. Сидеть. Здесь. Чеканит каждое слово, и тогда я просто взрываюсь. – Будь ты проклят, Змей! Будь ты проклят, понял?! Я все бы для тебя сделала, все! Кристина умрет, она ребенок еще, ребенок невинный! Лучше ты бы прирезал меня, лучше бы пристрелил в лесу, чем так! Ты монстр настоящий, Рустам! У тебя нет ни сердца, ни души, ни человечности, ничего! Боже…как же я ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, ненавижу, слышишь?! Слова сами льются из меня, дикая обида и боль выплескиваются наружу. Я не могу уже успокоиться. Я просто…не могу. Если Кристи не станет, я умру. Не выдержу уже такого. – Ненавидь. Чеканит Шах, смотря мне в глаза, прожигая взглядом, а после резко отпускает и я с трудом удерживаюсь на ногах. Слезы душат, как я могла подумать, что в этом бандите есть хоть капля человечности. Нет там ничего, ему все равно на то, что пострадает невинный ребенок. Шаху просто плевать. – Запереть в комнате. Не выпускать, пока я не скажу. Кто-то под руку меня берет и уводит наверх. Я не упираюсь, даже не вижу, кто это. Я просто горю. От ненависти к этому зверю, который даже не дал мне шанса спасти сестру! Лялька, вещь, сука. Я кто угодно для него, и Рустаму абсолютно плевать на то, что я чувствую. Ему все равно на то, что мне до дикости страшно понимать, что Кристина пропала, и я ничем не могу ей помочь. Щелкает замок в двери, меня закрыли, и сколько я не бьюсь в нее, ничего не получается. Рустам меня здесь просто запер, как птичку в клетку посадил просто потому, что сам так захотел, и ему плевать на то, какого мне! Ненавижу, ненавижу, ненавижу его! И как я могла хоть на миг подумать, что Шах хороший? Дура. Он бандит, и он всегда таким был! Одну лишь боль, только боль мне причинял, ломал, резал, брал, пользовал. Ничего не изменилось, я всего лишь кукла для него, пустая лялька, на чувства которой ему просто плевать. До самого вечера никто не заходит ко мне, и только в десять Влада заглядывает с подносом в руках. – Поешь, Катюш. Вот горячее. – Я не хочу есть. Выпусти меня! Влада, пожалуйста! – Извини, не могу, Шах не разрешил. Сказал, чтоб ты здесь была. Я не знаю, что происходит, но тебе здесь безопаснее, пойми. У нас тут охрана, парни на входе до зубов уже вооруженные стоят. Что-то случилось, очень нехорошее. – Позови Рустама! Умоляю, позови! Я сама с ним поговорю. – Он уехал, утром еще. Нет его здесь. За руку ее хватаю. Она мой последний шанс. – Влада, мою сестру забрали! Я не знаю, где она! Ей семь лет, семь, понимаешь?! Умоляю, помоги мне, просто дай мне уйти! – Я не могу, извини. Шах меня накажет потом. – Зачем ты работаешь на него, если его боишься?! – Я не боюсь Рустама, а уважаю. Он меня от голода спас, матери моей помог сделать операцию. Я умру за него, но не предам. Говорит почти шепотом и я понимаю, что шансов нет. Влада слишком предана Шаху, как и все здесь. Они все с каким-то маниакальным эффектом преклоняются перед Рустамом, и каждый из них готов молиться на этого монстра! Влада молча оставляет еду и уходит, тогда как я глаз сомкнуть всю ночь не могу. Кусок в горло не лезет. Пока я тут буду есть, Кристинку могут обидеть. Она ведь ждет меня, все это время ждет, я знаю. Утром вскакиваю от звуков на первом этаже. Хлопает дверь, но ко мне по-прежнему никто не заходит, словно и вовсе забыли о моем существовании. Ближе к обеду открывается дверь. Гриша-добрая душа, официант с полным подносом еды. – Привет, Катюш. Вот, поешь. Я же сижу на полу. Не двигаюсь. С силой ухватываюсь за живот. Стону так жалобно, что даже самый твердолобый мужик бы уже должен сжалиться. – Что с тобой? – Болит…живот болит! Очень больно… Гриша так и стоит на месте, и я начинаю переживать. Актриса из меня не очень, но я сильно стараюсь. Я должна выбраться отсюда, и мне уже плевать, что для этого придется сделать. Глава 38 – Кать, тебе плохо? – Да…Помоги встать. Помоги! Гриша подходит и поднимает меня с пола, помогает перебраться на кровать, где я тут же сворачиваюсь калачиком. Усиливаю тактику, кашляю, плачу в голос и наконец, Гриша начинает соображать. – Это, я позову кого-то. Влада может, пришла уже. Сейчас. Это как раз то, что мне и надо. Гриша уходит даже не закрыв дверь, и буквально за секунду я выбегаю, быстрым шагом иду по коридору и выхожу через черный вход. Мне дико везет, я попадаю на пересменку охранников, за две недели пребывания пленницей в этом аду я выучила их расписание до минуты. Благо, обувь и нормальная одежда у меня уже есть, но оказавшись на улице я теряюсь. У меня нет денег, документов и я даже не представляю, что теперь мне делать. Идти в милицию смысла нет. Отчим знает там каждую собаку. Они сами же меня и сдадут. Что делать…что? Достаю телефон. Я стащила его у Гриши, когда он меня поднимал. Да, это плохо, вот только вариантов у меня нет. По памяти набираю номер Николая. Он берет только с третьего раза. – Алло. – Кристина где? Что ты с ней сделал?! Воцаряется пауза, тогда как я едва ли сдерживаюсь, чтобы не разреветься у на всю улицу. Я знаю прекрасно, что если Шах найдет меня, мне не поздоровится, однако и позволить все идти самотеком не могу. Только не с ней. Не с Кристиной, которая совсем беспомощна против зверя. – Ты доставила мне много проблем, доченька. Приторно ласково. Обычно после такой интонации он меня и лупил кнутом. Наотмашь, иногда я теряла сознание в том сарае, чувствуя дикую боль и запах крови. Обычно это его останавливало. Отчим не хотел, чтобы его “любимая” дочь умерла быстрее, чем было нужно ему, ведь тогда он остался бы без игрушки. – Я не доченька тебе! Где Кристина? Что ты сделал с ней, сволочь? – Ух, какая ты смелая стала, боевая, у бандита своего нахваталась? Ты очень непослушная девочка, Катя. Я тебе что сказал делать, а? Ты нарушила свое слово. У тебя слишком долгий язык. – Я ничего не говорила! Молчала до последнего! Рустам сам…сам как-то нашел тебя! Сам узнал адрес и про Кристину тоже, это правда! – Рустам значит, а ты оказалась более смышленой, чем я думал. Что, под бандитом проще лежать, чем тягаться с больной сестрой? Так ты Кристиночку любишь, милая? – Я люблю, ты знаешь, как сильно я люблю ее! Верни Кристи мне, пожалуйста, не обидь, она маленькая! – Да удаленькая! Ты, тварь, натравила на меня Шаха, как пса бешеного и не только его! Меня теперь весь город ищет! Все собаки повылазили и роют за меня землю, за мою башку объявлено целое состояние! За это уже придется платить. Тебе. – Как платить, как? Кристина с тобой? Дай услышать ее голос! – Слишком много чести, доченька. Проща-ай. – Нет! Умоляю, позволь мне увидеть ее! Пожалуйста, не обидь Кристину. Ты мне обещал, что больше не тронешь ее! – Хочешь увидеть Кристинку, приезжай на центральный вокзал. Я буду там и заберу тебя. Мы все начнем сначала. Как семья. Кристине нужен папа. Ты снова сможешь быть рядом, как и раньше. Не приедешь к двенадцати, сестру больше не увидишь. Никогда. У тебя тридцать минут. Тик-так. Звонок сбивается, а я срываюсь на бег ведь знаю, что отчим не шутит. Он всегда исполняет то, о чем говорит, и если дети обычно боятся чудовищ, живущих в шкафу или под кроватью, то я до сих пор боюсь монстра, являющимся моим отцом по документам. У меня нет денег, связей и надежды на помощь. Есть только минуты, которые тикают слишком быстро. Боже, я еще никогда в жизни так быстро не бегала. Забывая дышать, изнывая от колющей боли в боку, я добираюсь до вокзала пешком.