Центральные огромные часы в холле отбивают ровно двенадцать дня, тогда как я оглядываюсь, и не вижу его. Отчима нет, хотя я прибежала вовремя. Где же он, где, где! Паника вперемешку с адреналином разливается по венам. Я не успела…боже, он уже уехал, я не увижу Кристину…если она еще жива. Резко оглядываюсь по сторонам. Сотни людей и всем совершенно безразличны мои проблемы, а Николая нет. Совсем нет. Я сжимаю телефон в руке и не знаю что делать, куда бежать, кого умолять о помощи. Я одна. Одна в этом диком мире, полном жестоких мужчин, для которых женщина всего лишь мясо, кукла, вещь. Постояв еще пару минут я выхожу из вокзала, сворачиваю на узкую улицу проклиная себя за то, что не смогла. Не смогла помочь Кристи, как не старалась. Она ждала меня, а я не смогла ее найти. За спиной мелькают тени, но я не смотрю на них, и только когда перехожу дорогу понимаю, что эти тени идут за мной. Шаг в шаг. Я не успеваю дойти до ближайшего магазина чтобы скрыться от них, потому что в следующий миг прямо на дороге мне преграждает путь белый фургон. Его двери открываются и я чувствую, как сзади чья-то огромная ладонь закрывает мне рот. Это случается за каких-то пару секунд. Точно слабую куклу меня скручивают, отрывают от земли и забрасывают в кузов. Дверь закрывается. Белый фургон срывается с места. Глава 39 Мы обрываем весь город и область, но ребенка нет. Как в воду канула, ни в одной больнице ее нет, хотя с такой травмой девочка должна лежать под постоянным наблюдением. Кузнеца тоже нигде нет, он затаился и я возвращаюсь в клуб ночью ни с чем. Эта тварь уже поняла, что мы идем за ним и я прикончу его, если не найду сестру Кати. Как только вхожу в клуб понимаю, что что-то случилось. На часах два ночи, но гостей нет, и смена вся стоит на входе. Они ждут. Меня. – Что? – Катерина. Пропала. Не можем ее найти. Влада опускает голову, тогда как у меня просто срывает чеку. – Вы охренели!?! Кто смотрел за ней, кто заходил, кто?! Почему-то хочется орать. За ней двое охранников, как минимум, должны были смотреть. – Гриша ей еду утром приносил, а потом Катя сказала, что у нее живот болит. В общем, пока Гриша за мной спустился, а потом мы пришли, не было ее уже в комнате. Катя телефон Гриши стащила и убежала. Пересменка была, через черный вход видимо ушла. – Идиоты! Смотреть надо было за ней, смотреть во все глаза! Лавина ярости скребется по спине, но это не совсем злость. Это страх. Страх за эту девочку-русалку, которая снова не послушала меня. Обхватываю переносицу, сжимаю до боли. Одну проворонили, вторая туда же. Где ее искать теперь. Вот где?! Катя поехала за сестрой, места нахождения которой мы не знаем. Что она себе думала, как бы поступил я в этой ситуации… Сжимаю зубы. Я бы застрелил уже давно ее отчима, да вот только Катя не такая. Она доверчивая, она по-любому ему позвонила, попыталась бы договорится. Срываюсь с клуба через пять минут. Я поднимаю уже все свои связи. Мы ищем куклу по всему городу и за его пределами, но ее нет. Как в воду, блядь, канула также, как и ее сестра. В шесть утра раздается звонок, мы находим Кузнеца, ее суку, отчима. Он светиться совершенно случайно на выезде из города. Люди Бакира его высекают, вяжут и уже через час он сидит предо мной в подвале. Истекающая кровью, связанная прилизанная свинья. Его мелкие болотно-серые глазенки торопливо бегают по сторонам, и наконец, я узнаю его без маски. Вот Кузнец настоящий, кряхтит, отборно материться, проклинает все на свете. Это правда. У этого черта два лица. Сейчас он совершенно не похож на того задрота в костюме, которого я встретил в больнице. Два лица. Катя была права. У этого урода два лица! – Что за беспредел?! Что ты себе позволяешь, сволочь, я прокурор! Засажу тебя пожизненно за это! Подхожу к нему ближе. Я не готовился, но времени на церемонии у меня точно нет. Достаю лезвие, пару ножей выкладываю на стол. Закатываю рукава рубашки. Не хочу пачкаться об это существо. – Значит так, Кузнец. Я буду задавать вопросы, ты будешь отвечать. Станешь врать, я срежу с тебя скальп наживо и продолжу допрашивать уже без кожи. Ты выживешь, но будешь визжать от боли, как недорезанная свинья. Прокручиваю лезвие между пальцами видя, как глаза упыря наливаются кровью. – Помогите! Помогите, кто-нибудь! – О, а вот и эмоции. Я люблю эмоции! Кричи громче. Громче, мать твою! Подхожу к нему. Хватаю за короткие редкие волосы, поддевая лезвием кожу. Его скальп молниеносно отделяется от черепа. Прекрасно. – Аааа! Что ты хочешь, сука, чтооо?! – Правду. Ты меня заказал? Мой дом в решето превратили. Говори, уебок! – Да…Да, я! – Моя сестра погибла из-за тебя! Почему именно она? Кто, блядь, ты такой? Почему, тварь! – Ээ…Не знаю! Мне были нужны деньги, я взял ту, которая первой попалась! Его красное лицо покрывается потом, и я делаю следующий сильный надрез понимая, что эта свинья лжет. – Ааай, хваа-тит! Зверь, хватит! – Не ври мне. Еще раз. Почему именно Карина? Я тебя, сука, распорю тут и сошью заново! Будешь у меня Франкенштейном, блядь! Говори, мать твою, говори! – Она пришла в модельное агентство! Представилась другой фамилией. Я искал девок, простых, не нужных никому, я не знал, что Карина твоя сестра, не знал! – Дальше! Кто ее зарезал, почему так жестоко, на камеру, почему, тварь! – Я…я не знаю! Я продал эту девку. Дальше не знаю, что с ней стало. Узнал только, что убили потом. Освежевали. А после все поняли, что она твоя сестра родная, Шах! У нее была другая фамилия, эта сука представилась другой фамилией в агентстве! Удар в рожу, у свиньи вылетает два зуба, из пасти льется кровь. – Кому? Кому ты продал ее, говори! – Алевтине. Мамке местной. Богачей развлекает. Товар лучший собирает, а потом…потом с ним, что хочешь делают. Мне нужны были деньги, я Вязову торчу целое состояние уже! Сам не замечаю, как провожу лезвием до края его башки, снимая скальп заживо, а после влупляю уроду по роже несколько раз. В груди жжет. Карина. Она была красивой, хотела стать моделью, я не давал, оберегал. Она упрямая была. Сделала все по-своему. Поперлась в то агентство, она сама себя подставила, блядь. Не моя фамилия. У нее не было крыши, ее восприняли за простую девку, которую не будет никто искать. Проклятие! Хватаю Кузнеца за грудки. Подтягиваю вместе со стулом, встряхиваю, приводя в чувства. – Девочки где? Очнись, на меня смотреть, тварь! – Какие девочки? По его роже ручьями льется кровь. Попадает в глаза, в рот ублюдку, открывая мне его настоящее лицо. – Твои приемные дети, тварь, Катя и Кристина! Катя сестру искала, она по-любому к тебе поплелась. Говори, где она, мать твою, говори, сука! Хватаю его за горло, а он смеется. Ржет во весь рот, харкая кровью. – Мои они. Мои. Не твои. Я владею ими! – Сука! Я заваливаю его на пол с одного удара. Урод падает на спину вместе со стулом. Достаю нож, перерезаю веревки и прикладываю к его горлу. – Где Катя?! Где она, скажи где или тебя прирежу сейчас, падла! Говори! – Не найдееешь! Сколько не ищи, не найдешь! Эта девка невоспитанная…она же все тебе сдала! Мало я ее лупил, мало! Надо было сильнее лупить ее кнутом, чтоб орала, а не молчала! Всегда молчала, сука. Всегда! Сознание теряла, я порол Катьку до костей, а она молчала, тварь непослушная, ни звука из нее не добьешься! В этот момент во мне что-то ломается, я хватаю этого урода за шкирку и прикладываю к столу. Беру его правую руку, придавливаю собой и отрезаю ему кисть ножом в запястном суставе. – Аааа! Аааааа! Ааааааа! Он визжит, как недорезанная свинья, а я вытираю его грязную кровь с лезвия ножа о свой белый платок. Хватаю его за горло, отрываю от земли, вжимаю в стену. – Рукааа! Моя рука, рукааа! – Следующей будет твоя голова! Говори, сука, где они! Где девочки, уебок! – Ай, забрал…Себе забрал малую. Ааа-ааай! Больнооо! – Не достаточно больно, раз ты еще дышишь. Беру его окровавленный обрубок руки и подношу к глазам. Трясу его перед ним, вызывая у суки истерический визг.