— Я дам тебе защиту в обмен на единственное мое условие. — Какое условие? — Стать моей женщиной. Добровольно. Глава 29 Вздрагиваю, когда Рустам большим пальцем вытирает покатившиеся слезы из глаз. Это выбор без выбора. Мне очень нужна защита. Именно его защита, вот только как я смогу добровольно быть со зверем? Как…Я должна. Так нужно. Кроме Рустама меня никто не защитит, как бы я его не боялась, как бы он меня не ненавидел. — Подумай. Не спеши. Иди прими душ. Там все есть, и без глупостей. — Хорошо. Киваю и скрываюсь в душе. Хочу смыть с себя прошлую ночь, лес, грязь и боль, но как только закрываю глаза, снова вижу опасное дуло заряженного пистолета, направленного прямо на меня. Рустам не выстрелил, однако предложение бандита стать его добровольно ранит хуже пули. Есть ли у меня вариант отказа? Есть, однако больше быть бесправной игрушкой бандита я не хочу. Мне нужна его защита, иначе я не выживу, а быть дальше его безвольной куклой…что может быть хуже? Только могила, в которой я и так по ощущениям стою одной ногой. Я попала в ловушку, из которой уже и сама не знаю, как выбраться. Одно только понимаю — если добровольно стану девушкой Рустама, он будет творить со мной все, что захочет, а я и слова не смогу сказать поперек. Хотя…и так не могла. Горячая вода бьет по коже, и выдавив немного мужского шампуня я вымываю волосы и тело. Выбравшись из душа, укутываюсь в большое банное полотенце. Оно пахнет как, Шах. Холодным терпким мужским запахом. Бросаю короткий взгляд в зеркало, чтобы резко опустить его. Кукла. Я просто кукла в его руках и кажется, я еще жива только благодаря своему миловидному лицу и молодому телу. Когда Шах наиграется, я буду убита. В ту же секунду либо что хуже — отдана его псам на растерзание, как он обещал в день нашей первой встречи. За дверью тихо, но я знаю прекрасно, что Шах там. Он ждет моего решения, которого у меня до сих пор нет. Осторожно выхожу из комнаты, вижу Рустама, который сидит на кровати, опираясь сильными руками о колени. Он сразу окидывает меня строгим взглядом. Подхожу к нему. Наступаю на гордость, давлю ее остатки босыми ногами. Все, нет ее больше. Умерла она окончательно в эту самую секунду. Один рывок, и полотенце падает к ногам. Пусть делает, что хочет. Мне уже все равно. — Я согласна на твое условие. Буду твоей. Делай, что хочешь со мной, только пожалуйста, защити. *** — Алло, Бакир. Нужна помощь. — Шах, ты? — Да. Помоги пробить инфу про одного человека. В долгу не останусь. Ты знаешь. — Говори. Бакиров Михаил или просто “медведь”. Мы в одно время почти начинали, но не пересекались особо. Он дворовой, но чертовски влиятельный авторитет, а я домашним был, хоть и без отца. Медведь не брал меня в свое кубло, я собственное создавал. У него своя территория, у меня своя, вот только я уже не знаю, кому верить. Мне нужен человек со стороны, который поможет откопать правдивую инфу и я знаю, Бакир поможет. Конечно, не за просто так, он обязательно припомнит мне это, но он поможет. Поднимаю голову, когда слышу, что вода перестает литься, и через минуту открывается дверь ванной. Катя выходит, обмотанная большом полотенцем. Ее волосы влажные, пальцами белыми она вцепилась в это полотенце, и застывает в двух шагах от меня. Мне хватает одного лишь взгляда чтобы понять, что ей херово. Она жутко бедная, дышит как-то тяжело, сжалась вся и смотрит куда-то мимо меня, хоть и не ревет. Кажется, наконец, ее начало отпускать, вот только вовсе не так, как я того ожидал. Девчонка ближе подходит ко мне, и я охреневаю, когда в этот момент она рывком стягивает с себя полотенце, обнажаясь полностью. — Я согласна на твое условие. Только защити. *** Смотрю на куклу, и мне не нравится то, что я вижу. Нет, Катя все такая же красивая, раскраснелась после душа, вот только взгляд ее потухший, губы дрожат, хоть здесь и не холодно. Хуже того, она медленно опускается предо мной на колени. — Что ты делаешь? — Я…слушаюсь. Тебя. Голову опустила, губу прикусила. На удивление, это первый раз, когда Катя вообще не прикрывается руками. Ладони только сцепила в кулаки, ресницами своими хлопает. На все готовая, вот только вижу я прекрасно, что покорность эта наиграна также, как и ее спокойствие. “Я согласна быть твоей. Добровольно”. Говорит это убитым просто тоном, будто я ей не женщиной своей предложил стать, а казнить, блядь. Хотя для нее это, похоже, одно и тоже, судя по настроению. Становится не по себе. Не так я хотел, не ломать ее больше! Я хотел ее тепла, ласки, и уж точно не страха. Получил ли я, что хотел — хер там! Девчонка дрожит, как лист осиновый, трясется, точно заяц перед волком. Бесит. — Вставай. Кать. Хорош. — Нет! Я сделаю все, что скажешь! Я готова! Только не надо…Силы не надо. Не бей меня, Рустам, пожалуйста. Тяжело вздыхаю, это ее “ не бей меня” уже изрядно кипятит мозг, в груди жжет, как-то херово прямо. Поднимаюсь с кровати, подхожу к ней. Катя вся сжимается. Вижу дергается, чтоб прикрыться, но не встает. Даже не дышит рядом со мной! А еще ее колотить сильнее рядом со мной начинает. Прямо вижу, как она дико нервничает, дрожит. Готова на все, блядь, слов нет. Сдираю с кровати одеяло, набрасываю ей на плечи. Катя дергается, прикрывая лицо ладонями, а я сцепляю зубы. Вот нахрена я ее приволок, зачем мне это все, на кой черт? Так нет же, надо. Сам не знаю, почему забрал ее, почему не выкинул, не пристрелил, но сейчас мне просто нужно ее успокоить. — Вставай. Не бойся. Никто тебя не будет бить. Не реагирует, сучка упрямая, и что-то мне подсказывает, что эта покорность напускная, и я вижу прямо, как трещат Катины нервы по швам. Прав был тогда Игорь. Девочка это живая ранимая, а не игрушка, мать ее. Не игрушка! Она и так была сломана, а я добавил. Сука! Тянусь к ней рукой, Катя глаза прикрывает. Ресницы трепещут только. Сжимаю кулак, и костяшкой руки провожу по ее белой щеке. — Поднимайся, Катя. Я не хочу, чтобы ты сидела на коленях. Подхватываю ее под руку, девочка не противится. Укладываю ее на кровать, вот только эта ее дрожь не проходит ни хрена. Чертыхаюсь, как только можно. Я даже не трогал ее, какого хрена она дрожит? Не хватало еще одного приступа для полного парада. Укрываю ее одеялом. Осторожно за руку ее беру. Палец к запястью прикладываю. Пульс сумасшедший, хотя Катя даже звука не издает. Сердце там уже, похоже, ломает ребра. Пиздец, она же боится. Меня. Вот оно ее “добровольно”. Сцепляю зубы, блядь, нахера было ее так пугать. Девка теперь от страха даже не дышит рядом со мной. Пиздец просто. Поднимаюсь и иду на кухню. Беру стакан воды. Капаю в него те чертовые успокоительные капли. Игорь дал, как знал, что ее будет колотить снова. Когда прихожу, девочка так и лежит, не шевелится. — Выпей это. Спокойно. Это вода простая. Подхватываю ее голову, приподнимаю. Даю стакан, который Катя даже сначала боится брать. Обхватывает его осторожно, стараясь не прикоснутся ко мне. Стучит зубами по стеклу, но все же пьет. Почти всю воду выпивает. Смотрю на нее, херово прям дело и что хуже — я не знаю, как ее успокоить. Меня в жизни никто не успокаивал. Карина да, ревела иногда, когда мелкой была, но я туда не касался. Мать еще жива тогда была, возилась с ней, а потом Карина уже боевая, как танк была, сама кого хочешь рыдать заставит, а эта…ромашка, блядь, хилая, слабая, боится всего, и особенно меня. Русалка, мать твою, что же ты скрываешь? Что там внутри у тебя твориться, что даже перед дулом пистолета не призналась? Что ты скрываешь, вот что, блядь? Что так боишься мне рассказать…подключил уже всех, копают, и скоро я узнаю твою правду, девочка, я узнаю все. Не удерживаюсь, тяну руку, и убираю влажный локон волос с ее лица. Катя глаза прикрывает, ресницы светлые трепещут. — Спокойно, тебе надо отдохнуть. Укрываю ее одеялом, но Катя вдруг за руку меня берет. Сжимает дрожащими пальцами. — Не уходи, Рустам! Я успокоюсь. У меня бывает так. Сейчас пройдет…Не отдавай меня никому. Я согласна быть только твоей! Согласна. — Хорошо, спокойно. Сжимаю ее холодные дрожащие пальцы, не удерживаюсь, глажу по волосам видя, что Кате херово. Ей не холодно, ее просто трясет. От страха передо мной, от нервного срыва, до которого я ее сам же и довел.