— Я перепутал палату племянницы. Ошибся. Извини, друг. — Бывает. Моей дочери нужно отдыхать. Извините. — Конечно. Выхожу из палаты, набирая Ярдана. — У Кати отчим и сестра маленькая есть. Пробей-ка мне этого отчима. Дома оказываюсь уже вечером, и Ярдан мне сам набирает. — Ну что, нарыл? — Николай Кузнецов, 48 лет. Вдовец. Числится приемным отцом двух девочек. Одна несовершеннолетняя. Катерины и Кристины. По последним сводкам конченный игроман в покер. Я пробил, некоторые шишки его знают, говорят ебонутый. Переходить дорогу ему не советуют. — Почему? — Потому, что он работает генеральным прокурором, Шах. Кулаки сжимаются сами собой. Сука. Это же он! Этот прилизанный хмырь! Он их избивал, притом обеих! Катю и эту маленькую, сестру ее. Они обе его боятся, как огня! Твою ж мать! Катя сказала, что покрывает того, кто лупил ее по спине, а значит, нам с ней придется еще раз серьезно побеседовать. Глава 31 Кажется, я еще никогда так долго не спала. Я просыпаюсь только вечером, и уже не так уверена, что Рустам тогда дал мне простую воду. Похоже, там было успокоительное или что-то вроде того. Не зря у той воды был горьковатый привкус. На удивление, проснувшись чувствую себя лучше, не такой…мертвой и слабой, как с утра. В этом большом доме тихо, слышно только завывание ветра за окном. Шах меня не тронул утром, спать уложил. Наверное, я слишком жалко выглядела. Он даже не захотел ко мне прикоснуться. На тумбочке рядом с кроватью нахожу большой стакан воды и почему-то расческу. Неужели Змей подумал обо мне…странно, но расческу беру, провожу по спутанным длинным волосам. После душа я не расчесывалась, и теперь они жутко сбились. Рядом с кроватью на тумбочке замечаю одежду. Чистая мужская футболка, шорты и носки. Усмехаюсь про себя. За это время я уже привыкла к одежде Шаха, к его запаху и он меня не раздражает. Наоборот, почему-то мне нравится вдыхать этот запах, его особенный запах. Кукла, вещь, игрушка Шаха. Ничего не поменялось кроме того, что теперь я самовольно на это пошла. Согласилась стать девушкой бандита, который теперь может на законных основаниях делать мне больно, вот только станет ли? Не знаю, я так сильно запуталась и все сейчас смешалось в какую-то большую кляксу. Кристи. Моя бедная маленькая Кристи! Ее нужно жалеть, а не меня. Она еще совсем ребенок, и если я вырвалась из лап чудовища, то она все еще с ним рядом. Каждый день и каждую ночь она проживает тоже, что проживала я. Я стараюсь не думать о ней, но мысли то и дело возвращаются к сестре. Я не видела ее уже больше месяца, не слышала ее голос и даже не представляю, в каком она состоянии, и если честно, живая ли еще Кристина. Не покалечил ли ее окончательно монстр, который приходится нам отчимом. Слышу хлопок входной двери и резко вскакиваю на ноги. Сердце сразу заходится в бешеном ритме. Рустам вернулся, а я не знаю даже, куда прятаться, да и смысла нет. Его ведь дом, найдет меня везде. Спускаюсь с кровати, когда распахивается дверь, и он входит без стука. Огромный, высокий, разъяренный. Облизываю сухие губы. Вот и пришла моя расплата. Что еще Рустам узнал, в чем еще мне придется признаться ради спасения последнего родного человека, ради моей маленькой сестры. *** Я не помню, как добираюсь домой. В голове то и дело та девочка, а после слова Ярдана. Отчим, отчим, отчим, мать ее! Все это время Катя ради сестры младшей терпела. Все это время, блядь, я ее мешал с дерьмом ни за какой хуй! Распахиваю дверь спальни, кукла уже не спит, смотрит только на меня ошарашенно. Руками себя обхватила, делает шаг назад, а я уже едва ли сдерживаюсь. Подхожу к ней, за руки хватаю, сжимая с силой, злости просто не хватает. — Катя! Твою мать! Зачем?! — Нет, не надо! Пищит, лепечет снова это “не надо”, тогда как у меня уже просто кровь кипит. — Говори, как есть, говори Катя, иначе я не ручаюсь за себя! — Я не… — И не вздумай больше врать! Иначе Кристину свою больше вовек не увидишь! Пугалка работает отменно, да только не так, как я ожидаю. Девочку трясти начинает, в глазах такой ужас вселенский плескается, и тут я понимаю, что, сука, это оно! Не за себя она боится, а за сестру свою младшую трясется, как осиновый лист. — Рустам, она маленькая! Не обижай ее! Со мной, что хочешь уже…делай что хочешь, а ее не надо, не надо ее! — Катя, говори! Правду говори мне, что было! Трясу ее, нервы уже лопаются просто. Смотрю в испуганное лицо. — Это отчим! — вскрикивает, роняя слезы. — Николай сказал мне передать ту папку, я не знала, что там, клянусь. Сказал, если не сделаю, Кристинку совсем покалечит, продаст ее! Он и так ее уже ударил, она…у нее сломан позвоночник. Шепотом отвечает, опустив голову. Я же сдерживаюсь, хотя хочется орать. Она вообще ни в чем не виновата, ни в чем, блядь! — Я видел Кристину твою. Катя резко взгляд на меня переводит. — Что ты ей сделал… — Ничего. Мы просто поговорили. — Как она? Она живая? — Живая. Скажи мне, девочка, ты хоть раз видела Карину? Головой качает. — Нет. — С Вязовым встречалась? — Нет. Я не знаю, кто это. Усмехаюсь, но орать хочется в голос. — Пиздец, Катя! Я тебя…блядь, я тебя чуть не убил, ты понимаешь?! Я тебя пытал, я тебя ебал, блядь, как угодно! С тобой все обращались, как с самой паршивой шалавой! ПОЧЕМУ ты молчала? Почему, мать твою, тебе что, это все нравилось? Девчонка поднимает на меня свои глаза-лагуны. В ее голосе сталь, впервые она не дрожит, когда говорит: — Потому, что у меня не было выбора. Ну, то есть, или в петлю, или делать, что Николай велит. Когда я первый раз сказала отчиму, что не буду участвовать в этом, он ударил Кристи. Ногой в ботинке толкнул ее. Она маленькая, худенькая, у нее сразу случился перелом позвоночника. Меня не было рядом, я не смогла в тот раз защитить ее. Не смогла! Катя говорит это со слезами на глазах, а мне хочется выругаться в голос. Ее просто шантажировали ребенком. Ребенком, сука, маленьким ребенком со сломанным хребтом. Она бы умерла, но правду не сказала, я это уже понимаю, Катя до дикости любит сестру. — Зачем он в это ввязался? Он же прокурор! Черт, он что, занимается торговлей людьми?! — Я не знаю…У него были какие-то долги. Николай сильно проигрался. Ему была нужна огромная сумма и быстро. Он сказал, что если снова буду противится ему помогать, Кристинку убьет или отдаст кому-то. Приходили уже один раз. Смотрели на нее, как на мяса кусок, цену давали, а она маленькая еще! Забилась под стол и неделю потом не спала, боялась, что придут за ней. Она ни в чем не виновата! — Ты просила о помощи? Кому-то говорила? — Нет. Если бы пошла в милицию, он бы убил Кристи. У Николая связи. Я бы потеряла ее навсегда. Мама уже писала на него заявление, а потом пропала. Ее могилы даже нет. Он завез ее. Мы остались с Кристи с ним наедине. Слушаю все это, и мне на голову не налазит. Прокурор, мать его. Что он с ними творил. Катя голову опустила, слезы только капают. В глазах боль адская, сдерживаемая явно годами. — Катя, куда он ее завез? Маму твою куда завез? — В лес… Ее голос срывается и я не выдерживаю. Сгребаю девчонку в охапку, в себя с силой впечатываю. До боли, до скрипа костей. Я ведь тоже ее в лес потащил, понятно теперь, почему Катя так испугалась тогда, откуда эта дикая истерика у нее произошла.