Алевтина уходит и я слышу, как стучат сердца у всех этих девочек, кто-то старше, кто-то младше. Некоторые девочки совсем юные, похоже на школьниц. Они дрожат особенно сильно. Свет в комнате приглушается, но на всех нас светит яркий прожектор в этой кромешной тьме. Я же начинаю молиться. Это все, что я могу сделать сейчас. — Два, три, четыре, пять, шесть, восемь. Свободны! Голос доносится откуда-то из стены, и вверху я замечаю проводник. Значит, Алефтина стоит за стеклом, и она нас прекрасно видит. Девушек с названными номерами уводят. Я не знаю куда, зачем, и что с ними будет. Их никто не спрашивает, тогда как остаюсь я и еще две девушки. Тоже блондинки, как и я. — Один, семь, девять. Опустить бретели платья до пояса! Повернутся спиной. Оглядываюсь по сторонам и вижу, как девушки послушно исполняют приказ, тогда как у меня немеют руки. Я не могу. Просто не могу пошевелиться от дикого ужаса, охватывающего каждую мою клетку. Шах. Видел бы он меня сейчас. Наверное, аплодировал бы стоя моему провалу. Я не только сбежала, обманула и обворовала его сотрудника, но и ничем не помогла Кристи. Я сама попала в ловушку, я проиграла ему, сглупив так серьезно. Хотя...может Рустам и не думает обо мне уже. Все так же ненавидит меня, презирает, считает общей куклой, которой меня все же сделали. — Номер девять, ты меня услышала?! Снять платье! — Не буду! Меня зовут Катя! О, это тоже я. Кажется, от страха потеряла последние крупицы самосохранения, но с места я не двигаюсь. Пусть убьют, закопают где-нибудь, но я не стану слушать их приказы. И мое имя. Они не отнимут его, потому что имя нельзя забрать. Это то последнее, что у меня осталось. Меня так назвал родной отец. Он любил меня, хоть я даже не помню, как он выглядел. — Номер один, семь. Свободны. Девочки выходят, и тогда я остаюсь одна среди этого зала. Вздрагиваю, когда ко мне подходит охранник и совершенно не церемонясь, разрывает на мне платье, оголяя до пояса. После он разворачивает меня к стеклу спиной, больно заломив руки. Секунды режут нервы. Я чувствую, что прямо сейчас через стекло они смотрят на меня, как на товар. На куклу, которую выбирают, чтобы пользовать. Делаю быстрые короткие вдохи, от унижения все плывет перед глазами, но хуже всего то, что я не знаю, кто стоит за стеклом, и кто отдает все эти приказы. Уверена, что Алевтина там находится не одна. Там ее клиенты, которые сейчас рассматривают меня, как лошадь на рынке. — Увести! Голос отзывается эхом, и вскоре я вижу Инну, которая дает мне прикрыться халатом и выводит из этого помещения. — Что...что происходит? Куда вы меня тащите? — За тебя дали залог. Клиент хочет попробовать тебя перед финальной покупкой. — Какой клиент? Кто меня купил? Кто?! — Наверное, Богомол. Я видела, как он выходил из смотровой. — Боже…нет, не-нет-нет! — Тише! Это проверка. Алефтина так всегда делает с особенно ценными девушками. Пожалуйста, будь с ним ласковой! Сделай, что скажет. — Почему ты говоришь мне это?! Я не буду, не буду, не стану! — Станешь! Будешь делать, что клиент скажет, потому что если ты ему не понравишся, Алевтина продаст тебя в Турцию, а это билет в один конец. Глава 42 Я где-то видела, что под гипнозом можно отключить чувства и ненавидела себя за то, что не умею так делать. Я думала, что с Шахом пережила самое страшное в своей жизни, что отчим выбил из меня всю возможную боль, но я ошиблась, потому что настоящий дикий страх разливается по моим венам ядом именно сейчас. Меня буквально за шкирку затаскивают в одну из комнат двое охранников и заваливают на кровать. Инна быстро выходит, ей не справится со мною, потому как во мне словно зверь какой-то просыпается. Я не хочу быть еще чей-то игрушкой. Я не хочу, чтобы меня касались чужие руки и снова делали больно! Рустам. Почему-то он не выходит из головы, и я уже сто раз пожалела, что не послушалась его. Не нужно было убегать, нужно было остаться в клубе, да вот только поздно уже плакать, а он…он наверное, давно забыл о моем существовании. Я обманула его, подставила того официанта Гришу и подвела Кристину. Она меня не дождется. Я умру где-то в этих подвалах. Почему-то мне кажется, что я даже не доеду до Турции. Та запись с кассеты, Карина точно была здесь. Я уверена, а значит, меня ждет тоже, что и ее. Мне страшно. Двое охранников привязали меня к кровати, потому что я просто не могла успокоится. От криков у меня срывается голос, до боли дерет горло, и я задыхаюсь от слез, потому что понимаю: вот он мой конец. Кажется, это случиться сегодня. Я ничего не вижу. Они завязали мне глаза какой-то черной лентой. Наверное потому, что тот Богомол так им велел, и что он собирается делать здесь со мной, я не знаю. От слез и криков голова просто гудит и я чувствую, как сильно дрожит мое тело, как его подкидывает на этом жестком матрасе. На мне нет белья, но есть то самое короткое платье, едва прикрывающее попу и грудь. Оно очень узкое, и сейчас, когда я судорожно вдыхаю, каждый раз обручем сжимает грудную клетку. Я пытаюсь открыть глаза, но ничего не получается. Повязка слишком тугая, но быстро становится мокрой от слез. Боже, помоги, помоги мне, умоляю… Хлопает входная дверь, и я почти сразу слышу тяжелые шаги. Он приближается ко мне. Без единого звука. Ближе, ближе, еще ближе. Это он. Тот, кто купил меня сегодня. Кому я должна понравится, либо меня отправят в Турцию, да вот только я не могу переступить через себя. Не могу просто, не способна! Вздрагиваю, когда чувствую тяжелую руку на лодыжке. Грубую, мужскую, теплую. — Нет! Неет! Прошу! Не надо… Рука не отпускает меня. Нагло касается кожи, обжигая, поднимается вверх к внутренней стороне бедра, и я просто не выдерживаю. Слов нет, я понимаю, что мои просьбы здесь никому даром не сдались, да вот только не могу не чувствовать, как меня касается чужой мужчина, тогда как я уже знаю, что принадлежу Шаху. Ему одному только. Пошевелиться не могу. Словно попала в лаву и вся горю, до костей обгораю понимая, что меня лапает подонок, для того я тоже всего лишь кукла. Пустая безвольная игрушка. — Не надо…Не надо… Я чувствую, как этот человек наклоняется ко мне, проводит цепкими руками по шее, ключицам, груди. Он не делает больно, но от чужих прикосновений мне становится плохо. Это не Рустам, это чужой, чужой мужчина! В этот момент я сдаюсь и просто начинаю плакать. В голос чувствуя, как уже вся повязка стала мокрой и мое бедное сердце, кажется, вот-вот остановится. Скорее бы уже, пожалуйста скорее! *** Мне кажется, я умру на этой кровати. Связанная, не знающая, чего ожидать. Он вошел бесшумно, ступая тяжелым шагом. Богомол, или как его там звали. Он не делал мне больно, но внутри я умирала от каждого его прикосновения. Чужие руки, чужие пальцы, чужие прикосновения. Не Рустама, не его. От слез ничего не слышу. Голова как в тумане, и я просто хочу умереть. Я не вижу его лица и мне кажется, что мое сердце вот-вот остановится от ужаса. Когда этот человек целует меня в шею, касается бедер, меня будто парализует. Я начинаю плакать, а потом он резко убирает от меня руки. Скрипит дверь, а затем еще раз, и я слышу голос Инны. — Не реви так сильно! Глаза будут красными. Веревки на моих запястьях ослабляют и я чувствую, как Инна снимает повязку с моих глаз. — Что вы делаете? Что происходит?! Вне себя от страха я сжимаюсь на кровати, обхватив себя руками. — Ты не понравилась покупателю. Тебя отвезут к другому. — К кому? — К Богомолу. Он все еще согласен забрать тебя даже не посмотрев вблизи. — Что?! А кто это был тогда…Кто приходил ко мне?! — Я не знаю. — Нет, Инна, умоляю! Я видела запись, здесь издевались над девушкой! Один из ваших клиентов маньяк, понимаешь?! Инна опускает глаза. Она одна из них, и она ничем мне не поможет. — Будь послушной. Наши покупатели и правда бывают жестокими, но может быть, ты ему понравишься и он оставит тебя при себе. Инна не слышит меня, что бы я ей не сказала. Мои слова будто касаются ее, отталкиваются и падают в глубокую яму, не находя дна. В них нет души, чувств, эмоций. Они все тут просто как роботы, тогда как я стараюсь не сойти с ума от ужаса происходящего. Меня продали. Меня купили, и у меня больше нет права на отказ. Нет права даже на жизнь! Дальше все происходит как в тумане. Меня переодевают в простые вещи. Я жду несколько минут. Жду своего нового хозяина.