Богомол кричит, но дверь все же открывает. Со своей стороны, и тогда вода враз наполняет салон, придавливая меня своим напором, и заставляя сразу же задыхаться. Богомол вылезает, всплывает наружу, а я не могу! Ремень на пассажирском сиденьи заклинило, и теперь он до боли врезается мне в грудь. От шока я не понимаю, что происходит. Вода везде! я так сильно боюсь ее. Как тогда, когда я чуть не утонула в озере, и сейчас тоже самое…Я не умею плавать! Кажется, я запуталась в этом ремне, пока пыталась выбраться, а теперь он змеей сжимает мою грудь, шею, руки…Когда воздуха совсем не остается, я задерживаю дыхание, со всей силы пытаясь сдернуть этот проклятый ремень, но воздух очень быстро заканчивается, и грудь сжимает тисками боли. Как тогда в бочке, в которую меня окунал Рустам. Странно даже, я и сейчас думаю о нем…постоянно. Я сказала ему, что ненавижу его. Выпалила, прокричала на весь клуб, а теперь…неважно уже. Рустам, наверное, и думать обо мне забыл. Его кукла сбежала, а мертвая лялька ему не нужна. Его руки делали мне так больно, а слова резали похлеще ножа, однако сейчас почему-то я вспоминаю не боль, которую он мне причинял, а его поцелуи, прикосновения, ласку. Меня никто так не целовал, как Рустам. В то же время мне никто не делал ТАК больно, как он. С ним я открыла новые грани своей боли и своей чувственности. В последние секунды мысленно вспоминаю маму. Мамочка, прости. Я не уберегла ни себя, ни Кристину. Я умру здесь. Я больше не могу, я так хочу дышать. Я жить хочу! Жить! Помоги…Помоги мне! Шах… Уже будучи практически без сознания я делаю глубокий вдох, но только вместо воздуха в легкие проникает вода, протыкая тело миллионом иголок боли. *** Я до одури хотел отрубить ему башку и вырвать сердце, вот только не мог и шагу сделать, пока Катя сидела в его машине. Этот уебок гнал на бешенной скорости от меня, но я был быстрее. Два выстрела в заднее колесо и машину заносит. Не сильно, но достаточно чтобы он остановился, однако этот идиот почему-то еще сильнее набирает скорость, не справляется с управлением и машину уносит с обрыва в озеро. Выйдя из машины я замечаю, как легковушка Богомола начинает тонуть, а еще я вижу маленькую тень, которая со всей дури бьется о стекло. Катя. Она не может выбраться. Черт! В этот момент внутри все переворачивается. Моя русалочка не умеет плавать. Она не выплывет сама. Озеро. Катя боится воды, черт возьми! Я понимаю, что должен сделать выбор. Поймать того, кто зверски убил мою родную сестру или вытащить ее. Эту невинную девочку, мою сломанную куклу, просто…мою. Я должен сам убить этого черта, сам, своими руками, вот только я прекрасно понимаю, что не успею вытащить их обоих. Кто-то один. Кто-то, кто мне нужен сильнее. Я прыгаю в это озеро и сразу ныряю под воду. Машина уже полностью под гладью, достигла илистого дна. Передняя дверь открыта, и из-за обильного количества мула я почти ничего не вижу. Одни лишь очертания кузова, машина полностью стала на дно, а ее нет, я не вижу девчонку, черт возьми, где ты, Катя! Я доплываю до салона, буквально наощупь забираюсь внутрь и понимаю, что Катя все еще здесь. Она запуталась в ремне безопасности, который стал не спасением, а ее ловушкой. Русалочка, моя девочка-русалка совсем не умеет плавать и тем более, дышать под водой. Я обхватываю ее голову руками, пытаясь растормошить, а после впиваюсь в ее губы и вдыхаю в нее воздух так надеясь, что она еще не наглоталась воды, но она не реагирует. Совсем. Дергаю ремень. Снова и снова. Черт! Он обволок ее, как змея, и я не могу ее вытащить. Никак, совершенно! Теряю секунды, после чего достаю нож и перерезаю нахрен ремень. Подхватываю девочку за талию и вытаскиваю ее из машины, всплываю с ней наверх. — Катя! Катя, посмотри на меня! Я укладываю ее на траву у берега. Самого уже всего колотит. Она не дышит. Моя красивая сломанная лялька, моя терпеливая добрая девочка совсем не дышит. Ее непослушные золотистые волосы волнами спадают на плечи. Губы побелели, ресницы прикрывают красивые глаза, голубые кристаллы, которые я так хочу видеть снова! Где-то вдали маячит тень, и я замечаю Богомола на другом берегу. Он вылез сам, а ее бросил там умирать. Я достаю ствол и прицеливаюсь. Один выстрел, и никто больше никуда не бежит, но мне плевать на него. Я хочу, чтобы Катя дышала. Чтобы распахнула свои красивые глаза. — Девочка, дыши! Дыши! Я складываю руки в замок и надавливаю ей на грудную клетку. Наклоняюсь и вдыхаю воздух в ее легкие, касаясь ледяных губ. Снова, снова и снова. Русалочка не реагирует. Совсем, и мне становится страшно. Я сделал ошибку, нельзя было стрелять в машину. Не так, нельзя было рисковать ею. Не виновата. Эта девочка ни в чем не виновата, тогда как я даже не попросил у нее прощения. Гребанный ублюдок, я даже не сказал “прости” той, которой причинил адскую боль, которую ломал и пользовал так, как мне было угодно. — Катя, мать твою, дыши! Вдыхаю в нее воздух снова и снова, пока она не дергается, сильно закашливаясь, и резко распахивая глаза. — Тише, просто дыши! Переворачиваю ее на бок, Катя с силой сжимает горло, жадно хватая ртом воздух, а после начинает кричать, плакать, пытаясь отползти от меня по траве. — Неет…Нет, нет! Не надо… Перехватываю ее, не давая дергаться. — Это я, Рустам! Посмотри на меня, на меня! Хватаю ее за лицо, вглядываюсь в глаза. Голубые, искрящиеся, такие невыносимо напуганные и красивые омуты, у нее зубы от ужаса стучат и всю просто трясет от шока. Дрожит, дышит часто, но она живая. — Рустам…Это ты! Боже… Ее глаза наполняются слезами, и я сам не замечаю, как впечатываю Катю себе в грудь. Она не упирается, застывает только, как слабый котенок, уткнувшись носом мне в плечо. Не обнимает в ответ, вижу только, как дрожит, не касается. Всхлипывает. Глажу ее по волосам, дурею, как я испугался за нее, сам думал сдохну. Увидеть ее такой и понимать, что это я во всем виноват. — Ну все. Хорош. Голову поднимает, смотрит так открыто глазами своими морскими. Мокрая вся, вода стекает с золотистых волос. Русалочка моя, которая уже пришла в себя и сразу отстранилась. — Ты…Как ты меня нашел? — Отчима твоего поймали. Раскололся. — Ты не бросил меня. Даже после того…как при всех накричала. Ненавижу сказала. Почему? — Потому, что я хочу, чтобы ты ненавидела меня, будучи живой! А наказать за побег я и так тебя смогу. Выпаливаю, чувствуя, как горю внутри понимая, что Катя будет меня ненавидеть до самой гробовой доски, и я блядь, ни черта не смогу этого изменить. Почему-то это выводит из себя, заставляя повысить голос, увидеть, как снова вся сжалась. Катя внимательно смотрит на меня, а после обхватывает себя руками. Опускает голову на согнутые ноги в коленях. — В чем дело? Чего ты снова плачешь, Кать? — Меня там…там… — Что? — Меня там трогали! В том притоне касались меня. Покупатель. Его руки меня касались. Везде… Всхлипывает, в глазах блестят слезы, и я не выдерживаю. Пора заканчивать этот спектакль, потому что видеть ее слезы я больше просто не могу. Приседаю перед ней, беру за руки, заставляю посмотреть на себя. — Глупая, ты так и не поняла? — Чего? Хлопает на меня своими ресницами. — Клиентом, который тебя осматривал в комнате, был я. Никто тебя не касался, кроме меня, номер девять, хер бы я кому позволил. Там были камеры, я не мог себя выдать. Я целовал тебя и трогал, я говорил с тобой, но ты так сильно плакала, что даже не узнала мой голос. Глава 45 — Иди в машину. Быстро! — А ты? — Жди меня там! Я все еще не верю, что это правда. Рустам. Все это время он был рядом. На аукционе и после. Это он меня касался связанную в той комнате. Это он меня целовал! От шока и истерики я не узнала его, даже его запаха, который уже въелся мне под кожу. В тот миг в воде я уже прощалась с жизнью и последним, о ком я подумала был Шах. Я просила его о помощи, я это точно помню, и это он достал меня из воды. Не дал утопиться в озере, как слабому котенку, он…он меня спас. Я жду в машине несколько минут, после чего вижу Рустама, который возвращается с брызгами крови на рубашке и понимаю, что он догнал того маньяка. — Это он, да? Богомол. Я тату видела на его руке. — Да. Рустам быстро заводит машину и срывается с места. Смотрит прямо, до хруста сжимая руль. — Он… — Сдох. Это он Карину порезал. Ради кайфа, блядь, ради кайфа!