Как же я соскучился по ней. Как долго я не видел ее вживую, не слышал ее голоса. Не отдаю себе отчета и начинаю идти к ней. А когда Оля вдруг поворачивается, замечаю, что что-то не так. Она изменилась так, что теперь… Понимание, что она в положении, мгновенно обжигает. И раньше, чем успеваю подумать, кричу ей. - Оля! Она оборачивается. Ее глаза изумленно распахиваются, а я торможу. Не могу даже шагу сделать, просто смотрю, любуюсь, уже понимая, что не ошибся, она и правда беременна. А дальше происходит то, о чем я даже не успеваю подумать - она неловко шагает назад, поскальзывается и заваливается прямо на проезжую часть, где как раз появляется машина… - 36 Дима - Срываюсь с места и несусь к Оле до того, как она получает удар. Но все равно не успеваю. Я снова не успеваю… И хотя водила смог сбросить скорость, увернуться полностью не вышло из-за движения на встречной полосе. Подбегаю к Самедовой, падаю перед ней на колени. - Оля! Олечка! Ее ресницы дрожат, но она все же открывает глаза, смотрит на меня как-то странно, а затем морщится так, словно ей очень больно При этом рука ее тут же ложится на живот. К нам подбегает мужик из той самой машины, что-то суетливо говорит, пытается оправдаться. - Она выскочила… - В скорую звони! - рявкаю на него, а сам кладу ладонь поверх ее, сжимаю. - Олечка, держись. Сам тоже достаю телефон, видя, что водитель слабо реагирует. Дрожащими пальцами набираю номер, как… - Ди… ма… - Что? Что, моя хорошая? - Они твои… - Оля слабо сжимает мои пальцы, ее взгляд начинает туманиться. - Твои… Знай… Ее слова выбивают меня из обоймы. Растерянно перевела взгляд на живот, который я по-прежнему ощущаю под пальцами. Как и ее ладошку. Совсем холодную. Пока я проживаю этот момент, рядом оказывается кто-то еще, тут же проверяет пульс, просит кого-то помочь, рявкает на меня, чтоб отошел, и только тогда я выхожу из ступора. - Не трогай ее! - Идиот, ей в больницу надо! Тут я узнаю этого мужика - тот самый, кто забирал Олю, когда я пришел к ней для разговора. Ее мужчина - так она тогда сказала. - Я вызвал скорую. - Слишком долго. Или помогай, или вали на хрен! Конечно, я помогаю. Его машина оказывается совсем рядом. Огромный комфортабельный седан. Вся дорога занимает лишь несколько минут - оказывается, все очень близко. Но для меня все это растягивается на часы. Я словно заново проживаю свой кошмар, в котором теряю Олю навсегда. В котором ее не стало. Мысль про ее положение я попросту отсекаю. Не могу. Не готов. Не осознаю и не принимаю. - Почему сюда? - тупо спрашиваю зачем-то, когда нас уже встречает целая бригада. Мою Олю забирают, перекладывают на каталку и быстро увозят в здание. - Здесь лучшие врачи, - скупо отвечает этот хлыщ, хотя я не очень-то на это рассчитываю. А потом он просто уходит. Я, естественно, иду за ним. Вот только меня, в отличие от него, пускать не хотят. Тогда как я ловлю обрывки фраз “беременная жена” и “я ее муж”... Ошалело смотрю, как мужик уходит, скрывается за той же дверью, куда увезли Ольгу. Я же так и остаюсь здесь, в холле клиники, умирая от страха за любимую женщину. В себя приводит звонок от Трофимова. - Ты где? Я уже на месте. - Игнат, я пас. У меня тут форс-мажор. - Случилось что-то? - Оля в больнице. Ты знал, что она беременна? - друг мнется, и я понимаю, что да, знал. - Ее машина сбила. Из-за меня… Ведь если бы я не крикнул, не позвал… - Где ты? - На автомате называю адрес. - Но меня не пускают. Пришел ее муж, и его пустили… Черт, - выдыхаю шумно, отходя подальше. - У тебя есть кто-то из знакомых здесь? - с надеждой спрашиваю. У Игната удивительная способность заводить знакомство со всеми. И это не раз выручало нас, когда мы немного барагозили. - Подожди пару минут, - сдержанно отвечает друг. И эта самая пара минут тянется для меня бесконечно. Но в итоге Трофимов перезванивает. - Жди у диванов слева. К тебе подойдут. - Спасибо, дружище! За мной приходит миловидная девушка, просит снять верхнюю одежду, и только после того, как я облачаюсь в бахилы, проводит наверх. - Только не устраивайте шума, - просит, прежде чем уйти. Возле окна я замечаю того самого мужа. Можно сколько угодно говорить, как он меня бесит, и как чешутся у меня руки выгнать его взашей, но он помог Оле. И сейчас куда важнее состояние ее и… ребенка? Или детей? Черт, я так и не могу никак осознать и принять эту мысль. - Что говорят врачи? - спрашиваю, подойдя достаточно близко. Мужик оборачивается ко мне, смотрит так, что становится ясно - дружить мы с ним не будем. - Тебе здесь не место, - резко высказывается он. - Я спросил, что с Олей, - как можно спокойнее повторяю. Скандалы мне и правда ни к чему. Сейчас важно другое. - Оперируют, - неожиданно выдыхает он, и я понимаю - чувак тоже на нервах. Тоже переживает. - А ребенок? - Пока неизвестно. Вот и все. Внутри все сильнее натягивается струна, и она резонирует с каждым мгновением все больше и больше. Отхожу к диванам, сажусь на один из них и… начинаю молиться. Остается только ждать и молиться. Кто бы мне сказал, что я вдруг резко стану верующим! Но я снова и снова прошу все силы и саму вселенную, чтобы Оля выжила, чтобы выжила не только она. Прокручиваю в голове ее слова - “они твои”. Твои… Это значит, что она беременна от меня? Но почему не сказала? Почему? Боль от понимания, что Оля скрыла от меня такое, ничто по сравнению с тем ужасом, который сейчас заполняет меня от мысли, что она не выкарабкается. И что виноват в этом только я! Я готов простить все! Готов вымаливать прощение у нее до конца дней! Лишь бы она жила. Только бы жила… Мой мир сужается до этого момента, до этой операционной. Все, что мне важно - там. Она и… дети.