— Голодный, чо ж, — потупился осветитель. Она сняла свой белый пиджак, пахнув флердоранжевыми духами, и осталась в черном каркасном бюстье, которое сжимало ее грудь, как пышное безе с кремом — голодный грязный мальчуган. Неспешными движениями красивых пальчиков она расстелила на столе одноразовую скатерть и разложила на ней нарезанный ароматный батон, пачку сливочного масла, пакетик майонеза, вареные яйца и банку шпротов. — Разминаем в салатнице крутые яички вместе со шпротами, вот так, — Снежана напевала и мяла вилкой яйца с рыбой, — можно взять и лосося, если что, чуть солим, а потом… перемешиваем с майонезом, очень тщательно, чтобы была однородная и очень нееежная масса… Саня следил за ее пухлыми холеными руками, и светлячки в его черной дыре устраивали немыслимые оргии. — А потом наносим эту вкуснятину на белый хлеееб, вот так… — Снежана ловко орудовала ножиком, намазывая яичную смесь на ломтики батона, — ииии — ам! — в ротик, — она поднесла бутерброд прямо к Саниному лицу. — Кусайте! Не стесняйтесь. Не жравший с утра Саня ополоумел от счастья. Остатками зубов он перемалывал не просто еду — небесную манну. Такой вкуснотищи не попадало к нему в рот с момента рождения. Саня мычал и стонал, прикрыв глаза и сжав руки в кулачки. Снежана откупорила бутылку «Хеннесси» и налила коньяка в одноразовый стакан. — Конечно, бокалов у нас тут нет, но за здоровье можно выпить из чего угодно, правда? — прошептала она. — Я за рулем, для ребят у меня шампанское, а вам — коньячок, согласны? Саня утвердительно замотал головой, глаза подернулись влагой. — Тяжело, наверное, работать с молодежью? — участливо спросила Снежана. — Оооо-чень тяжело, — выдохнул он, опрокинув коньяк, — звери, а не люди! Сожрать с потрохами готовы! — Как я вас понимаю, — красавица приблизила к нему две невозможно сладких безешины в косточках атласного бюстье. — Вы — патриарх, мэтр телевидения, столько всего видели, стояли у истоков! А всякие ссыкухи и ссыкуны вам указывают! — Вот, золотые слова! — захмелевший Саня дал волю чувствам. — Я давно не встречал таких женщин, как вы: пахнете вкусно, готовите потрясающе, не орете… Снежана погладила его мягкой рукой по заскорузлой ладони. — А знаете, я застал еще те времена, когда свет под героя выставляли по шесть часов! — Саня выкатил грудь. — Да что вы! — округлила глаза Снежана. — Дыыааа! Рисующий, заполняющий, контровой, моделирующий, фоновый! Акценты там всякие — на брошь, на картину сзади, все как режиссер задумал. А сейчас — тяп-ляп, и готово! Хренак тебе в морду лампу — от носа тень на пол-лица, лоб блестит, очки бликуют, фон вообще провальный. Разве это свет? Позорище! — Вы правы, нет души, нет искусства! И ваш труд совсем обесценили! — возмутилась Снежана. — Не то слово! Они мне тут говорят — отдай нам приборы, а сам пройдись туда-сюда по комнате, полтергейста сыграешь, у тебя типаж подходящий, — Саня завелся не на шутку. — Полтергейста, представляете??? Ну, я послал всех нах. — О чем же они сюжет снимают? — поинтересовалась красавица. — Да хрен их знает, о сносе старых домов вроде. Привидение им понадобилось, барабашка! — Зря вы так, — пропела Снежана. — Если Светулечка попросила сыграть барабашку, значит, она увидела в вас уникальные способности, особый дар. Она очень талантливая девочка, на режиссерском учится, во ВГИКе. Вот увидите, скоро ее имя на всю страну прогремит! — Вы думаете? — усомнился Саня. — Конечно! Сыграйте привидение, ради меня! — Она умоляюще прижала ладошки к сахарной безешной груди. — Да ради вас я в костер прыгну! — засуетился Саня. Они вошли в комнату, когда съемка уже закончилась. Звуковик сматывал удлинители, оператор зачехлял штатив. — Александр Иванович любезно согласился сыграть полтергейста, — сообщила Снежана голосом концертмейстера. Все замерли и уставились на сладкую парочку — полуголую Данаю с роскошными кудрями по пояс и плешивого сморчка в несвежем костюме. — Да мы уже сложились, — сказала Светка. — Без полтергейста обойдемся. Снежана подняла на нее строгие глаза и посмотрела в упор. — Ну ладно, Володь, сними по-быстрому с плеча его проходку, — обратилась к оператору корреспондентка. Тот нехотя взвалил на себя камеру и скомандовал осветителю: — Значит, так, от этого угла пройдешь наискосок к тому углу и выйдешь в дальнюю дверь. — Чо ж… свет надо выставить, — заупрямился Саня. — Какой свет, але? — взорвался оператор. — Ты нас тут четыре часа трахал: «Поехали домой!» А сейчас, когда все сняли, свет будешь выставлять? — Спокойно, ребята, — вступилась Снежана. — Александр Иванович, ведь барабашки в темноте ходят, на свету их не видно! — Да мы его все равно зарапидим и замикшируем с голой стеной, чтоб прозрачным был, пусть уже идет! — вскипела Светка. Снежана положила руку Сане на плечо и доверчиво заглянула в глаза. — Ну ладно, — крякнул осветитель и встал на исходную точку, — непрофессионально все это! — Внимание! Пошел! — гаркнул оператор. Саня надул грудь, поднял подбородок и неспешной походкой императора перед строем солдат двинулся по комнате. Актеры прыснули в кулаки, Светка скривилась, обхватив голову руками. — Сан Иваныч, ну, полтергейсты так не ходят! Будьте проще, будто к ларьку за водкой идете. Саня взбунтовался: — А если этот полтергейст важной особой был? — Нет, по сценарию он был говнюком и алкашом! — Светка закипала. — Не буду играть! — отрезал Саня. — Да и пошел к чертям собачьим, задолбал всех сегодня! — сорвалась корреспондентка. — Ребята, без паники, сейчас все сделаем, — голос Снежаны обволакивал и баюкал. — Санечка, родной, я буду стоять за дверью, а ты пойдешь на меня, так, будто хочешь мне подарить цветы. — Эт я могу, — осклабился Саня. — Камера готова? — грозно спросил он оператора. — Да готова, иди уже, влюбленный барабашка! В более идиотском образе Саню нельзя было и представить: он расстегнул пиджак, сунул руку в карман и вразвалочку, по-матросски тронулся к вожделенной двери. Актеры заржали в голос, Светка тихо затряслась, сдерживая истерические слезы. Снежана в проеме открытой двери призывно тянула к нему руки. Неподвижным оставался только оператор. Он довел до конца панораму и рухнул на колени. — Стоп, снято! Светик, убей, я больше этого не вынесу. — Всем спасибо, все свободны! — подытожила Светка, растирая тушь по всему лицу. — Этот день я не забуду никогда. Наконец все собрались на кухне, выпили, закусили Снежаниными бутербродами. Хозяйка посадила Саню рядом с собой и всячески обхаживала. Осветитель млел, смеялся и травил анекдоты, которые никто не слушал. — Без тебя я бы не справилась, — шепнула Светка на ухо Снежане. — Как ты его обезвредила? Теперь понимаю, почему мужчины из-за тебя дерутся. — Терпение и умение слушать сломают любого дурака, — пропела мудрая подруга. Разъезжались за полночь. Снежана всех расцеловала и напоследок подмигнула Сане: — Ну что, Александр Иванович, когда-нибудь осчастливите меня? Выставите свет, как раньше, правильно, профессионально? Сделаете снимок, где я красивее себя самой? — Чо ж! — воскликнул помолодевший Саня. — Конечно, хоть завтра! — Ну, тогда созвонимся! Возьмете телефончик у Светки. Она села в свой неоновый «мерседес» и растворилась в темноте. Съемочная группа тоже погрузилась в старенький «опель». Пробки уже рассосались, дорога была свободной. Суматошный день завершился, все были счастливы и благосклонны друг к другу. Саня даже не стал отодвигать сиденье назад. Узкое пространство между креслом и приборной панелью, куда загнала его днем Светка, теперь казалось свободным и комфортным. Он чувствовал, будто в горящем безнадежном танке открылся люк и над головой появилось спасительное синее небо. Возвращаться домой было не страшно: Саня знал, что накупит яиц и шпротов, сделает бутерброды и будет счастлив. И что назавтра позвонит Снежане и организует самую лучшую фотосессию в ее жизни. Водитель рассказывал что-то смешное, на заднем сиденье гоготали Светка, оператор и звуковик. Возбужденный Саня тоже начал острить и хохотать над своими шутками. Все было феерично, радостно, наполнено смыслом. И никто не понял, почему машина вдруг понеслась не по шоссе, а по обочине. И почему справа от дороги вырос столб. И почему, заскрежетав тормозами, «опель» обнял этот столб, расплескав по асфальту передние фары. Водитель, отчаянно матерясь, в бешенстве ударил кулаком по рулю и обернулся назад: — Все живы-здоровы? — Всееее, — проблеяли испуганные пассажиры. — Похоже, колесо спустило, твою мать! Теперь меня точно уволят. Выдают колымаги, а они бьются на дорогах как склянки. Все вышли на шоссе, достали сигареты, закурили. Светка обогнула машину и вместе с водителем стала рассматривать место повреждения. Было темно, она включила фонарик на мобильнике и направила его вверх. Сигарета выпала из ее рта. На лобовом стекле внутри салона распластался злосчастный осветитель. Глава 8. Избранный В больнице Саня провалялся несколько месяцев. Серьезное сотрясение мозга, три сломанных ребра, отбитые внутренние органы. Как подтвердила экспертиза, он даже не был пристегнут. Поначалу к нему в палату приходили друзья по цеху, начальник Василь Василич и даже пару раз заехала Светка Синицына. — Ну как там Снежаночка? — с надеждой спросил ее Саня в первый визит. — Знает, что со мной случилось? — Знает, очень сочувствует, — соврала Светка. — Почему же не заглянет?