Павел тоже не стал развивать дискуссию, вместо этого поинтересовавшись: – Готова вернуться в цивилизацию? – Давно готова! – заверила та и подорвалась на ноги. Две недели в этом чудном месте прошли не так, как планировались, но и впустую тоже не протянулись. Веста излучала бодрость, казалась отдохнувшей и посвежевшей и Павлу хотелось верить, что это не маска. – Веста, – на первом этаже им встретился улыбчивый мужчина предпенсионного возраста, – Павел, Игорь… Рад вас всех видеть. – Леонид Витальевич, – обрадовался Павел, пожав руку мужчины, – А Надежда Валентиновна сказала, что у вас сегодня выходной. – Заскочил на пару минут, тревожный пациент, – пояснил мужчина, – Раз уж так удачно сложилось, уделите мне пару минут? Расписывающаяся в чисто формальных бумажках Веста, его практически не расслышала, но с радостью покинула душный холл, как только Игорь отдал ей ключи от машины, разрешив сесть за руль до города. Леонид Витальевич не стал ходить вокруг да около и почти сразу перешёл к делу, когда тяжелая дверь захлопнулась, выпустив на волю Чернову: – Две недели – это очень мало, очень, – начал он, глядя то на Павла, то на Игоря, в надежде, что они поймут всю серьёзность его слов, – К концу первой недели я добился только того, что она перестала молчать в отведённое со мной время. А сейчас, спустя еще неделю… Я знаю какие вы замечательные люди и как она вас любит, и что вы её любите, но она предпочитает говорить о хорошем, нежели о том, что причиняет ей боль, не даёт спать. Четырнадцать часов работы прошли практически впустую. Она отличный лжец и это, в каком–то смысле моя вина, у меня не получилось пробраться через её стену недоверия. – Вы хотите сказать, что надо продолжить сеансы? – уточнил Павел. – Исходя из результатов некоторых тестов, которые она все–таки выполняла добросовестно, наверное, от скуки, могу вас заверить, что специалист ей необходим, возможно даже с уклоном в психиатрию. Смена обстановки могла бы пойти на пользу, положительные эмоции и какие–нибудь новые увлечения. Они слушали его внимательно, каждый отмечал для себя что–то, но теперь новый повеселевший образ Черновой казался ненастоящим, той самой маской, которую опасался заметить Павел, но под конец своей речи, Леонид ободряюще добавил: – Это не значит, что прогресса совсем нет. Положительные сдвиги на лицо и это всё же хорошо. Отдых вдали от суеты пошёл на пользу, Веста готова вернуться в социум с холодным умом. Психолог пожелал им удачи и удалился к своему проблемному пациенту, оставив мужчин переваривать полученную информацию. Молча переглянувшись, они направились к выходу. Чернова в машине их заждаласт, тихо ворча о чужой медлительности, но не спрашивала, что так долго они обсуждали с персоналом санатория и это удержало их от споров. – Неужели я за рулём, – с блаженством протянула Чернова через несколько минут, выезжая на асфальтированную пустынную дорогу, – Кстати, где моя детка? – Я отогнал её в город, – отозвался Павел с заднего сидения, высматривая что–то в своём телефоне. *** В здание суда Чернова явилась в сопровождении двух весомых свидетелей по двум громким преступлениям и одному провальному сговору. Ах да, по левую руку топтался нанятый Заболоцким адвокат для защиты интересов пострадавшей, то бишь Весты. Наблюдать своего несостоявшегося убийцу за решёткой в наручниках было… Приятно. Его старший брат находился пока формально на свободе под опекой адвоката, они рассчитывали сыграть на его якобы непричастности к похищению, но Чернова знала, что Карпов собрал достаточно веских доказательств и одно из них – чистосердечное признание подручного Страдаровых. Почему-то отдельным сдушанием не назначили дело о коллекторах и поджоге. Мужчина, ни раз звонивший с угрозами, а так же ни раз, и ни два обивавший порог подъезда Черновой, так сильно преобразился. Вся наглость из мужика выветрилась, он до последнего рассчитывал выйти сухим из воды и даже не думал о том, что вычислить его будет так просто. По дурацкому номеру телефона. Будучи уже задержанным, тот с радостью выдал всё. Чернова ржала как ненормальная, когда выяснилось, что этот тип и ещё один, имени которого тот не раскрыл, ссылаясь на незнание, были теми самыми неизвестными лишними работниками, которых не признал их новенький сотрудник склада, хорошо, что она узнала об этом до суда. Как их конкуренты и кридиторы её бывшего мужа вообще встретились и додумались объединить свои усилия – оставалось загадкой. Веста считала, что место бывшего рядом с её дважды поджигателем и братьями Страдаровыми, но никак не в свидетелях и думала бы так и дальше, если бы в последнюю очередь в зал суда не вызвали… его. Чернов выглядела не очень. Не таким жалким его запомнила Веста и как же она была счастлива, что он пропустил её выступление. Ей далось это тяжело, особенно в присутствии десятков присяжных, просто неравнодушных людей, всё оставшееся время заседания сверливших её сочувствующими или любопытными взглядами. Чернова поняла к чему были заданы ей вопросы о её отношениях с бывшим мужем. От того и забавно было наблюдать жалкие попытки Чернова вывернуться из сложившейся ситуации за её счёт. Забавно - это даже не то слово... просто жалко. Как он мучался в неизвестности и спешил вернуться домой, переживая о любимой жене. И нет, он не знал, что она подала на развод. Милая, как же так? Присяжные подняли руки. Перерыв для принятия судом решения показался присутствующим невероятно долгим. Веста стоически делала вид, что не замечает заискивающих взглядов бывшего супруга. – Встать, Суд идёт! – объявил секретарь. Замерший у стола судья открыл черную кожаную папку: – Суд принял решение. Признать виновным Страдарова Марка Витальевича и назначить меру наказания в виде лишения свободы сроком на восемь лет строгого режима с правом досрочного освобождения. Признать виновным Страдарова Дениса Витальевича… Признать виновным Соловецкого Антона Генадьевича… Чернова прикрыла глаза, в ушах звенел удар деревянного молоточка. Признать виновным. Признать виновным. Признать виновным… Неужели её кошмар закончился? И даже выбравшись на улицу, она не смогла скинуть с себя наваждения. Игорь придерживал за плечо, Павел расталкивал людей впереди, прокладывая им дорогу к машине. У входа толпились журналисты, но они быстро отстали, когда Страдаровых вывели из здания в наручниках. – Веста! – громко звал мужской голос позади, когда Чернова уже открыла дверь, чтобы сесть в машину, но она нашла в себе силы остаться на месте и не сбежать от этого нелепого разговора. Другим он быть просто не мог. – Что? – холодно спросила она, когда запыхавшийся мужчина остановилась всего в метре от неё. – Веста, солнышко, ну что ты со мной как с чужаком? — заполошно выдал мужчина, а она смотрела в когда-то любимые черты лица и не узнавала человека, которого любила, за которого вышла замуж и планировала крепкую счастливую семью, — ... ты меня слушаешь? Мне очень жаль, милая. Это не мои долги, слышишь? Это всё брат мой Колька, ты же знаешь, что он бедовый и я... – Стоп, – перебила его Веста, вскинув руку в просьбе замолчать, – Как я сразу не подумала. Братец всё ещё барыжит наркотой? Так Страдаровы вышли на этих вымогателей? Ну братец, ну молодец… Спасибо, "милый", за то, что удовлетворил наше любопытство. – Веста, прости меня! – выпалил Чернов, – Всё в прошлом, давай оставим разногласия в прошлом? Я сожалею, что ты во всё это была втянута. – У меня никогда не было с тобой разногласий, – возразила Чернова, – Я лишь хочу, чтобы ты оставил меня навсегда в покое. Надеюсь, больше не получу от тебя сюрпризов в виде твоих долгов и угроз. Самое ценное у меня из–за тебя уже отняли, и я никогда тебя за это не прощу. Слышишь? Никогда. Веста сел в машину и захлопнул дверь. У нее было гораздо больше притензий в нему. Ей просто не захотелось припоминать первопричину их поспешного развода. Мужчина было хотел схватиться за дверную ручку, но на его пути встал Заболоцкий, пригвоздив того к месту одним лишь тяжелым взглядом, от которого мурашки забегали по спине. В отличие от глядевшей в противоположную сторону Весты, Игорь успел увидеть, как его взгляд из виноватого стал холодным. *** Музыка достаточно громкая, но тут, в виповских закоулках на втором этаже все же можно расслышать собеседника и ему, чтобы быть услышанным даже не обязательно надрывать голосовые связки. А главное танцпол вот он внизу, как на ладони и Ирорь, несмотря на компанию за столом, больше палит худощавую гибрую фигуру в толпе снизу, чем участвует в неторопливой беседе. Там у бара сегодня какой–то тематический движ и Весте вместе с ярким слабоалкогольным коктейлем перепало много касаний, ярких отпечатков рук тощих разукрашенных девиц. Краска светилась в темноте и отражала свет, Чернова молча распрощалась с любимой черной футболкой, потому что эти художества вряд ли отстираются. Святящаяся дрянь каким–то образом перекинулась на длинные волосы, а с ними, наверное, и на кожу. После второго глотка стало восхитительно все равно, к тому же рядом скакал такой же цветной и разгоряченный танцами Стас. Заболоцкий поймал лукавый взгляд Весты и воздушный поцелуй, стараясь не думать о том, что хотел бы сделать с этими губами, или ртом. Наверное, это было странно, то, что Веста четыре дня, как вернулась, а они дальше словесных приставаний или дежурного поцелуя на ночь так ещё и не зашли. Карпов что–то пробурчал, приложив к уху телефон и поднялся, направляясь к лестнице. Павел проводил его нечитаемым взглядом и толкнул на столешнице пачку сигарет к Заболоцкому. – Хотел обсудить с тобой кое–что, – проговорил Игорь, вытянув сигарету и подобрав у пепельницы зажигалку, – До того, как предложу это ей. – И что же? – тут же подобрался Павел, казалось он ждал чего–то плохого и, наверное, предчувствие его не подводило. – Я хочу забрать её с собой, – выдал мужчина и затянулся, приставив яркий язычок пламени к кончику сигареты. Павел молчал какое–то время, прежде чем медленно и вдумчиво переспросить: – Вот так просто? Взять и увезти из родного города, где у неё столько воспоминаний? – Вот именно, – согласился Заболоцкий, – Воспоминаний много. И хороших, и плохих. Ты сам слышал врача, смена обстановки может ей помочь… В столице есть хорошие специалисты. – Здесь тоже не плохие, – насупился Павел, сжав пальцами переносицу. – Я понимаю, что ты за неё боишься, но она уже взрослая девочка и с ним буду я. И ты тоже. Будет тебе повод подумать о расширении бизнеса. – Ещё не факт, что она захочет уезжать, – из вредности бросил Павел, прежде чем сделать большой глоток из бокала. – Посмотрим, – пожал плечами Заболоцкий, – Между нами ничего не изменится в любом случае, для меня найдется работа и здесь. – Серьёзно? – недоверчиво переспросил Павел, – Готов оставить свою столичную жизнь? – В ней нет смысла, если её рядом не будет.