– Сколько интернов? – За все годы было человек двенадцать. – Вы сможете записать для меня их имена? – Наверное. Но почему вы задаете все эти вопросы мне? Донна могла сама вам все рассказать. Она ведь уже давно живет по соседству. – Даниела, – исправил он. – Так сколько времени квартира пустует? – Полгода. – Значит, там сейчас никого нет? – настойчиво повторил он. – Никого. В ней есть кухня и отдельный туалет. Но доктор Петерка говорил, что хочет устроить наверху дополнительные кабинеты. По мне, так он подумывает переделать там все для себя. Оборудовать холостяцкую квартирку. – Она была готова поведать ему все известные ей сплетни и свои домыслы. – Но ведь Эдвард не холостяк, – хмуро заметила Дани. При этом простодушном замечании регистраторша закатила глаза. Он вдруг подумал, что она похожа на миссис Терстон, чикагскую соседку Дани, – та тоже сыпала намеками и предположениями, все пыталась что-то для себя выгадать. А еще ему не понравилось, что эта Сибил все время перевирала имя Дани. Так поступают специально. Нельзя не помнить имени человека, который живет по соседству. Если ты вечно называешь его чужим именем, значит, хочешь обидеть. Может, эта женщина просто завидует Дани? Порой у дамочек такое творится в голове. Даже если она это делала бессознательно, ему это показалось отталкивающим. – Сэйбл, составьте мне список всех здешних жильцов. – Сибил. Меня зовут Сибил. – Ах да, действительно, – ответил он, пристально глядя ей в глаза. – Последним здесь жил шурин доктора Петерки. – Хорошо. Как его звали? – Бартунек. Джейкоб Бартунек. – Давно это было? – Он… съехал… прошлым летом. – Она чего-то недоговаривала. – Долго он здесь прожил? – Не слишком долго. Четыре, пять месяцев. Самое большее полгода. – Я бы хотел с ним поговорить. Можете дать мне его адрес? – Нет. – Она нахмурилась, но в глазах засверкали искорки: здесь была какая-то тайна, и ей не терпелось ее раскрыть. – Почему нет? – буркнул он. – Он ведь родственник доктора Петерки. Вы сказали, он его шурин? Значит, у вас точно есть его адрес. – Бедняга мертв. Покончил с собой. К счастью, не прямо здесь. Только представьте, каково нам было бы обнаружить здесь труп! Это было уже после того, как он съехал. Бросил интернатуру, вернулся обратно домой. Доктор Петерка был тогда сам не свой. – О господи, – воскликнула Дани, – какой ужас! – И правда ужас, – закивала Сибил. Мэлоун с минуту понаблюдал за регистраторшей, не зная, стоит ли верить хоть чему-то из того, что она наговорила. – Как жаль. А кто здесь жил до Бартунека? – Каждый год бывало по несколько жильцов. – Она пожала плечами. – Я же уже сказала. – Бывало ли так, чтобы там жил один человек? До Бартунека, например. Меня особенно интересует тридцать четвертый год. В тот год доктор Петерка не декларировал доходы от этого помещения. Если мне удастся все выяснить, попробуем обойтись без ревизии. Он заметил, что она с трудом подавила охвативший ее ужас. Если прежде его вопросы казались ей просто досадными, то теперь ей стало не по себе. Ревизия наверняка означала, что работы у нее здорово прибавится. Она поджала ярко накрашенные губы и постучала пальцем по подбородку: – Не могу сказать наверняка. Арендой всегда занимается доктор Петерка. Это ведь его дом. Может, как раз тогда там жил доктор Фрэнк. – Доктор Фрэнк? – Он жил здесь какое-то время, когда разошелся с женой. Но не слишком уж долго. Может, с год. Не могу точно припомнить. – Где он теперь? – Откуда мне знать, – надулась она. Он подумал, что на самом деле все она знает. Наверняка она разузнавала мельчайшие подробности обо всех врачах, работавших у них в клинике. – Вы правда не знаете? – не отставал он. – Не знаю и знать не хочу. – Уголки ее красных губ опустились, кожа под подбородком от злости собралась складками. Значит, она решила, что он ее совершенно не интересует. Или все-таки догадалась, что ему до нее нет никакого дела. – Почему он съехал? – спокойным тоном спросил Мэлоун. Пора сыграть на ее тщеславии. – Уверен, без вашего ведома здесь ничего не случается. Она помялась, быстро глянула на Дани, но та лишь пожала плечами. Тогда Сибил снова заговорила, но теперь голос ее звучал гораздо тише. Да, сплетничать она действительно обожает. – Думаю, он слишком много пил. 11 еще выписывал рецепты людям… которым не нужно было все то, что он выписывал. Доктор Петерка расстраивался, что ему пришлось его выгнать. Они ведь вместе выросли. Дружили всю жизнь. Так что он сказал доктору Фрэнку, что тот может вернуться, когда перестанет пить. Я думаю, из-за этого и брак его развалился. Хотя мне он всегда нравился. Он был такой шутник. И такой обходительный. – Но он так и не вернулся? – Нет. С тех пор я его больше не видела. – Сибил тяжело вздохнула, словно это была ужасная трагедия, о которой ей было нелегко вспоминать. Мэлоун поблагодарил ее, убрал удостоверение обратно в карман и на прощание коснулся полей своей шляпы: – Я еще вернусь поговорить с доктором Петеркой, Сэйбл. Но вы его здорово выручили. Я непременно передам ему, как вы мне помогли. Сибил нахмурилась, а он подмигнул ей и, пропустив Дани вперед, закрыл за собой парадную дверь клиники. – Вы действовали не по плану, – заметила Дани и зашагала вниз с крыльца. Мэлоун не отвечал, пока они не вышли из поля зрения регистраторши. – Да. Тот план не позволил бы мне узнать имена и даты. И потом, она меня разозлила. – Но… что, если она расскажет доктору Петерке, что к ней заходил налоговый агент и задавал вопросы? – Как по-вашему, доктор Петерка и есть тот самый маньяк, который режет людей на куски, сует в мешки и выбрасывает в Кайахогу? – спросил он безразличным тоном. Дани восприняла этот вопрос буквально. – Нет. Вряд ли это он. – А другие сотрудники? – Я никогда не замечала на халатах ничего подозрительного. – На халатах? – Он вскинул брови. – Маргарет каждую неделю стирает халаты из клиники. Иногда я сама забираю их из ординаторской. Но мы занимаемся этим только последние пару лет. Думаю, раньше врачи уносили свои халаты домой и их стирали жены. Он ошарашенно поглядел на нее. А потом взял ее за руку, развернулся и зашагал обратно к клинике: – Покажите мне, где это. Ее рука лежала в его руке как влитая. Он не выпустил ее пальцев, даже когда стало ясно, куда она его ведет. Задняя дверь клиники стояла незапертой, как и парадная. – Все врачи входят и выходят через эту дверь, – пояснила Дани. Она заглянула внутрь, проверяя, нет ли там кого, а потом принялась изучать содержимое корзины с грязным бельем. Как и всегда по пятницам, корзина была полна до краев. – Если мы заберем их, то Маргарет не придется за ними идти. Но у меня нет с собой тележки или мешка для белья, – озабоченно проговорила она. – Вещей слишком много, и они перепачканы, хоть и не слишком сильно. Он подхватил корзину и вынес ее на улицу. Корзина была совсем не тяжелая, просто неудобная. – Да, можно и так, – проговорила Дани, догоняя его. – Халаты в клинике не именные, их отдают в стирку раз в неделю, – пояснила Дани, когда они вернулись домой и поставили корзину у стола, на котором Маргарет складывала чистое белье. Сейчас Маргарет хлопотала наверху, в кухне, и они с Дани, не теряя времени, сразу взялись за дело. Собственно, делом занялась Дани, а он просто внимательно смотрел ей в лицо, сунув руки в карманы штанов. Его смущало то, что, читая ткань, она никогда не закрывала глаз. Все ее лицо при этом словно смягчалось, а зрачки становились огромными, вытесняли цветную радужку. Он подумал, что она будет так же смотреть на него, если он ею овладеет. – Что вы видите? – Его голос прозвучал резко, нетерпеливо, и она поморщилась. Смутившись от собственных мыслей, он выместил свою злость на ней. – Элиот скоро приедет. У меня мало времени, – прибавил он спокойнее, уже овладев собой. Она отложила в сторону один халат и взялась за другой.