‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Утро наступает слишком быстро. За окном сквозь хмурое небо пробиваются первые лучи солнца, а я так и не могу смириться с мыслью, что сегодня, возможно, потеряю Олю навсегда. Если уже не потерял. Лежу и прокручиваю в голове все возможные исходы этого утра, лихорадочно думаю, что сказать, что сделать, но всё не то. В дверь тихо стучат, и я бесшумно выхожу из комнаты, прикрывая за собой дверь. — На твою крепость напало стадо бешеных бизонов? — стоя у перил, интересуется Руслан. — Или только один, особо неуравновешенный? Иду мимо друга к лестнице, игнорируя искрометный юмор. — Че случилось? — следует по пятам. — Тебя же вроде попустило немного? — Не попустило. Захожу на кухню и иду к кофемашине. Заправляю и жду необходимую порцию кофеина. — Доброе утро, — здоровается Руслан с Зинаидой, усердно помешивающей что-то в кастрюльке на плите. Та в ответ ударяет половником по столешнице и демонстративно покидает кухню. Языки к чертям поотрываю слишком болтливым. — Езжай к Оле на квартиру и установи камеры. И в подъезде тоже. — Че? — замирает, не успев донести булку с противня до рта. — Оля сегодня уезжает. — Че? — Словарный запас кончился? — отпиваю кофе, глядя на друга. — Наконец-то я дожил до этого момента. — Это типа всё? С конями? — Ты можешь хоть раз сделать, как я тебе говорю, не задавая вопросов? И вызови проверенную клининговую службу, пусть приедут после обеда. У Зинаиды возраст уже не тот, чтобы погромы разгребать. — Че взбесился-то так? — Оля у Виктора в СИЗО вчера была. — Угу, — глубокомысленно кивает Руслан, жуя булку. — И че там? — О подробностях не расспрашивал. Не до этого, знаешь ли, было. — Ты хоть иногда трубку снимать думаешь, когда я тебе звоню? Оля вчера и в офис к тебе заезжала. На твою рожу бесячую посмотреть хотела. Я не пустил. — Чего она хотела? — кофе комом в горле становится. — Выяснить, что происходит. Но так как в твоем кабинете спали бухие вдрызг шлюхи, мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы она туда не попала. Морщусь досадливо, вспоминая ночь, когда думал, что смогу забыться в объятиях одной из них. Не прокатило. И взгляда хватило на картонные подстилки, чтобы понять — не поможет. Поэтому мы всю ночь пили, я говорил, а они молча слушали. — И? — Ну, я и спросил осторожненько, на хрена она в это дело полезла. — Мне что, каждое слово из тебя клещами вытягивать? — раздраженно бросаю пустую кружку в мойку, когда Руслан замолкает. — У меня сложилось впечатление, что она вообще не в курсе была, о чем я толкую. Короче, конкретно так психанула твоя Оля. Ты это… — менжуется Руслан. — С ней всё в порядке? — Относительно, — сжимаю до хруста челюсти. — Пошли, выйдем, — киваю другу, так как на кухню возвращается Зинаида. Выходим на веранду, и я молча закуриваю, глядя на окна Олиной спальни. — В ванной наблюдение не устанавливай. Меня интересует лестничная клетка и пара камер в квартире. Предполагая неуемный энтузиазм друга, решаю уточнить. — Зачем? — Если всё же весь этот пиздец правда, на нее могут выйти. До Виктора теперь сложно добраться, а Оля остается под ударом. Нельзя исключать вариант, что тому олуху дали аванс за информацию. А требовать возврата придут к ней. — Понял. — Давай поезжай, пока Оля спит. У тебя пара часов максимум. И сильно не отсвечивай там, за ее квартирой уже могут наблюдать. — Обижаешь. Там, где этих недомерков учили, я давно преподавал. Всё сделаю тихо и незаметно. Проводив взглядом Руслана, захожу обратно на кухню и сажусь за барную стойку напротив усердно нарезающей овощи Зинаиды. — После обеда приедут люди, наведут порядок в гостиной. Молчит, недовольно поджав губы. — Я тебе только одно сказать хочу, — не отнимая глаз от разделочной доски, говорит Зинаида. — Не будет дурой — уйдет. И правильно сделает. А ты включай уже, наконец, голову, а то дальше своего гордо вздернутого носа не видишь. Ты головушку свою бедовую опусти пониже — и сразу всё понятно станет. Не узнаю я тебя, Макар. Ведомый ты. Ясно? Если честно, не очень. Верчу в задумчивости морковку в руках и внимательно смотрю на женщину. — Вы что-то слышали? — Я много чего слышу. Работа у меня такая — в твоем доме уют создавать. Не верю я. Не могла Ольга так поступить. Она же любит тебя, борова, а ты доверие девочки дважды подорвал, — смотрит укоризненно. — Тенью по дому бродила, а ты… сплошное разочарование. Что-то мне подсказывает, что отнюдь не так ласково хотела назвать меня Зинаида. — Я тоже не сразу поверил. Есть факты — железобетонное доказательство ее причастности. — Перепроверь. — Дважды. — Сам перепроверь! — с нажимом повторяет Зинаида, заставляя меня внимательнее к ней присмотреться. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 17 Макар Комната Оли пуста. Открываю дверь в ванную, предварительно постучав. Тоже пусто. Иду по коридору в нашу спальню и застаю Олю уже одетой в черную водолазку и светлые джинсы. Собралась уже, значит. Полностью игнорируя мое присутствие, проходит в гардеробную. С полным отрешением на бледном лице достает чемодан, открывает его, укладывает на пол, собирает вещи. Выборочно, только те, что привезла с собой из квартиры. — Оль… — внутри всё горит огнем протеста. — Маленькая моя… Вздрагивает едва заметно, поджимает недовольно губы, но от дела не отрывается. — Прости меня, — захожу в небольшую комнату, останавливаясь позади малышки в считаных сантиметрах. — Прости, что напугал. Я руки себе отрубить готов, — обхватываю напряженные плечи, прижимаюсь грудью к ее спине и зарываюсь лицом в волосы. Позволяет, хотя напряжена, как струна. — Что изменилось? — спрашивает тихо, глядя в стену перед собой. Молчу. Оборачивается, твердо глядя на меня, смотрит, что-то отчаянно выискивая, а потом усмехается. — Я перестала быть лгуньей? Зверушкой, которую иногда приятно трахать? Что изменилось, Макар? — Всё. — Это не ответ. Завтра тебе могут показать другую запись. И что будет? Доведешь начатое до конца? Или, быть может, в подвал посадишь? Или сразу в СИЗО?