Дитя порока На чёрно-белых снимках сцены детства Мелькают, как вагоны на вокзале, В нас не стреляли «при попытке к бегству», Мы сами за собой мосты сжигали. Лилия Скляр В тот момент я был холост, точнее разведён, имел на попечении двоих детей, которых воспитывал один, работал водителем такси. Мне было сорок семь лет. Рост, вес, фигура, внешний облик и психологический портрет в данном случае не имели существенного значения. Интересен сам факт. Как-то раз я вёз девочку. Это был заказ по телефону, видимо совсем неслучайный, хотя могу ошибаться. Во всяком случае, позже выяснил, что заказывали конкретно меня. В нашем такси такое практиковалось. Многие водители имели постоянных клиентов, а за звонки на личные телефоны безжалостно увольняли. Я подъехал по указанному в заявке адресу. Пассажирка вышла минут через пять. Только открыв входную дверь, девочка расплылась в улыбке, приветственно помахала рукой как старому знакомому, чему я совсем не удивился: современные молодёжные нравы довольно свободны, общительность и темперамент у всех разный. Я в ответ боднул головой. Одета пассажирка была довольно ярко: дорого, модно, откровенно, но не вульгарно. Впрочем, никакого желания детально её разглядывать не было. Смена началась часов шесть назад, я успел порядком устать. Чувство умеренности и вкуса у неё было отменное, это я сразу отметил по привычке оценивать пассажиров, что в этой профессии довольно важно: если у таксиста не развита интуиция, он довольно часто попадает в сложные, даже опасные ситуации. На вид пассажирке было лет семнадцать, возможно больше или меньше. Определить точнее возраст нынешних девочек довольно сложно: акселерация, сглаживание у подростков гендерных различий в одежде, манерах поведения и причёсках не дают возможности дать более точную оценку. Несколько метров до машины девочка преодолела вприпрыжку, как это свойственно беззаботным детям в пору познавания мира. Я решил не выходить из машины, чтобы встретить. Пассажирка манерно уселась. Мне показалось, что она намеренно кривляется. Приготовился к сложному рейсу. Подобные девочки, как правило, дети состоятельных родителей, доставляют немало неприятных хлопот. К ним довольно сложно найти нужный подход по причине уверенности, что деньги решают всё. Девушка улыбнулась, сняла солнечные очки, опустила светозащитный козырёк, с обратной стороны которого было зеркало. Посмотрелась, провела тонюсеньким пальчиком с ярко-жёлтыми коготками по губам, намазанным блеском. Несколько характерных мимических движений, какими женщины проверяют, нет ли изъянов в наложенной косметике. – Можно трогаться, – сказала она, вытянула ножки, поправила подол юбочки, подняв его чуть не до трусиков. – Я ведь красивая, – с улыбкой спросила юная кокетка, – сознайся, я тебе нравлюсь. – Несомненно, – наивно ответил я, – юность по определению прекрасна. Увы, красота, привлекательность… и невинность в том числе – лишь приятные бонусы от капризной судьбы. Сей подарочек выдают на весьма короткий срок, можно сказать в аренду. На несколько коротеньких лет. Берегите юную свежесть, леди, берегите очарование. Разговор с пассажиром – отдельная тема. Он необходим для настройки отношений. Если контакт найден, значит, рейс будет лёгкой и приятной поездкой. Зачем я обмолвился о невинности и свежести – ума не приложу. С языка сорвалось. Возможно, очарование юности настроило лирический лад. Юностью не сложно восхититься. – Скажи честно, ты ведь страдаешь от тоски и одиночества? Пассажирка непринуждённо сказала “ты” мне, мужчине раза в три старше, имеющего дочку её возраста и невинно посмотрела мне прямо в глаза. В юном взоре плескалось море синевы, плясали озорные чертенята, лукаво на что-то намекающие. Молодость беспечна, она не признаёт авторитет возраста. – Почему вы так решили, – сделал я акцент на уважительном обращении. – Всё просто, дядя. У тебя рубашка мятая, щетина на щеках и уныние во взгляде. – У меня двое детей, сложная работа и ни минуты свободного времени. Хотя, насчёт одиночества вы, леди, угадали. Есть такая буква в алфавите. Но ведь мы не на Поле чудес, к чему играть в угадайку и ребусы. Давайте поговорим о том, чем интересуется ваше беспокойное поколение, например, о музыке. – Меня Ирочка зовут. Мне восемнадцать лет… между прочим. А тебя как зовут? – Извините, девушка, близкое знакомство с пассажирами не входит в мои обязанности, хотя я рад услышать прекрасное имя. Посмотрите на лобовое стекло. На визитной карточке обозначены реквизиты организации, телефон диспетчерской службы, фамилия, имя и отчество водителя. – Действительно. Какая я невнимательная, Антон Петрович. Антошка! Прикольно. Можно я тебя так буду называть? А ты ничего – симпатичный. И совсем не старый. Мне нравятся крепкие взрослые мужчины со шрамами. С таким не пропадёшь. – Давайте, леди, без панибратства. Вы пассажир, я – водитель. Моё дело не девочек обслуживать, а баранку крутить. Поговорить можно… если сменить тему. Договорились? Девочка неопределённо кивнула, закрыла лицо ладонями и тяжко вздохнула. Я внимательно посмотрел на пассажирку. С чего бы ей вести подобный диалог? – Я тоже одинокая. Совсем-совсем. Не могу найти с предками общий язык… и вообще. Жизнь – такая гадость! Можно я закурю? – Я некурящий. Лет семнадцать как бросил. И вам советую. Зависимость появится, сложно будет отвыкать. Никотин коварен. По себе знаю. Лучше не начинать. – Ну и хорошо… что плохо. Не хочу долго жить. На её глаза наворачивались слёзы. Ирина замахала кистями рук, как делают, когда очень больно, принялась часто-часто моргать в попытке остановить поток солёной влаги. Этими действиями девчушка быстро восстановила обычное состояние, придирчиво посмотрелась в зеркальце, поправила что-то и снова стала прежней. – Ты же не откажешься, Антон, если я предложу… себя? Да, я согласна стать твоей женщиной. Единственной. – Мы почти приехали, леди. Осталось совсем немного. Потерпите, милая. Это пройдёт. Поверьте, в жизни каждого бывают моменты, когда хочется выть на Луну, когда кажется, что нет смысла жить дальше. Это мимолётные эмоции, рефлексия. Человек не может страдать долго. – Зачем ты меня уговариваешь, я всё решила. Да или нет? Мне много не нужно. Ем я мало, одеваюсь, как видишь, довольно скромно. Мои родители совсем не богачи. Эту одежду подарила сестра. И ещё… я ничем таким не болею. Можешь проверить. И мужчины у меня ещё не было. Неужели тебе неинтересно! Почему я должна тебя уговаривать! – Какие глупости, ну, о чём ты говоришь, девочка! Предлагаешь мне заняться растлением малолетнего ребёнка? Моя дочка, между прочим, лет на десять старше тебя. Вот видишь, я начинаю нервничать. На “ты” перешёл. Что мне с тобой сделать, что? Приласкать, по заднице нахлопать, к родителям за ухо отволочь, что! Поставь себя на моё место, вообрази, что я – это ты. Тебе сорок семь, мне шестнадцать. – Восемнадцать. – Не имеет значения. Но тебе явно нет восемнадцати. Я начал закипать, остановил машину. Нервы расшалились, начало трясти. Девчонка упала мне на грудь, разрыдалась, обхватила за шею. Такого паршивого душевного и физического состояния я не испытывал даже тогда, когда случайно узнал про измену жены. Шок не позволял двигаться. Девчонка говорила и говорила: о том, как чудесно мы заживём, как она будет мне верна, как научится любить, готовить, стирать. – У нас будут маленькие… – У тебя будут. Обязательно будут. Но не сейчас и не со мной. В голове поселился густой липкий морок, всё вокруг расплывалось. Скажу честно, на мгновение душа дрогнула, взыграло ретивое. Бархатная кожа, миниатюрные пальчики, развитая грудь, слёзы, запах созревающей женщины. Да, она невыносимо резко пахла желанием! На секундочку представил… представил такое… мне захотелось… Чего же мне захотелось, чёрт возьми, чего!!! Как поступил бы другой мужчина на моём месте?