Л-А-С-К-А, – рисую я в уме. Но только я собираюсь ответить на сообщение, как на экране высвечивается другое слово на «Л» и вовсе не то, которое я изо всех сил пытаюсь не чувствовать. Слово это Л-А-Р-К, которое позже оказалось первым сигналом тому, что выходные у меня пройдут совсем не так, как я планировала. ♥ ♥ ♥ Дело вот в чем: крайне сложно подготовить дом к визиту принцессы. По телефону Ларк говорила мягко и дружелюбно, даже немного застенчиво – совсем не так резко, как во время нашей последней встречи. Она была неподалеку, по ее словам, и могла бы ненадолго зайти в магазин. – Я уже дома, но могу быстро дойти туда, – ответила я. – Правда, будет довольно людно: там сейчас проходит мастер-класс. Может, встретимся в… – хотела предложить я, но вспомнила ее отторжение всех остальных мест. – Я могу прийти к вам, – ответила она, прервав неловкое молчание, а две минуты спустя я уже писала ей мой адрес, заодно перебирая в голове список всего, что надо прибрать. Я мало что могу сделать с коробками, которыми заставлены все углы, но в остальном стараюсь как могу. Быстрая уборка на кухне, метод «подбери и брось в где-то еще» в борьбе со скоплением писем на обеденном столе, торопливая попытка убраться в зоне дивана с журнальным столиком, где я, к своему стыду – все из-за того, что Рид зашел вчера вечером, – оставила лифчик между подушек. Лицо вспыхивает только при воспоминании этой прелюдии, после которой я оказалась на коленях, а Рид крепко схватил меня за волосы. Звоня Ларк, я в последний раз оглядываю гостиную (и пытаюсь остудить пылающее лицо), вполне осознавая, насколько маленькой и забитой она покажется девушке, привыкшей к большому таунхаусу. Однако, открыв ей дверь, вспоминаю: на самом деле Ларк не принцесса, а ее таунхаус – не башня замка. Она лишь человек ростом в 155 сантиметров с встревоженной улыбкой и – если не ошибаюсь – робостью в глазах. Судя по тому, как она переминается на моем подобии крыльца, ей так же неловко, как и мне во время нашей последней встречи. – Проходите, – говорю я, указывая в сторону своего просевшего дивана. Я радостным тоном перечисляю все напитки из холодильника, но уже знаю, что она от всего откажется. Я уже отклоняюсь от спора, который, как я себе напоминаю, намеревалась начать, пусть и в неожиданных для меня обстоятельствах. – Спасибо, что разрешили зайти, – говорит она, как только я сажусь напротив нее на диван. Ларк держит руки строго на коленях, по горлу видно, когда она сглатывает. Не в первый раз мне в голову приходит мысль, что между нами больше общего, чем кажется на первый взгляд. – Простите, что долго не звонила, – оживленно произносит она. – Была очень занята работой с новым декоратором, потом мы ненадолго съездили в Торонто на съемки Кэма, и столько всего надо было ку… – Ларк, – перебиваю я. Видя, как она нервничает, объясняя все это, я свой разговор даже начинать не хочу. – Все в порядке. Я понимаю. Она смотрит на меня в таком молчаливом, стыдливом сожалении, что сразу хочется сменить тему. Но я решаюсь: – Я знаю, что влезла не в свое дело в прошлый раз. Она смотрит на меня, моргая, затем ненадолго опускает голову, разглаживая ворсинки на черных джинсах. – Нет, – произносит она наконец, поднимая подбородок. – Это он влез не в свое дело. Мне было так стыдно перед вами за его поведение. Не только за слова… обо мне, но и за его… – она замолкает, поджимая губы. – Ужасную цитату? – подсказываю я, стараясь приободрить ее. Она касается линии роста волос, зажмуривается и рассыпается смехом: – Понятия не имею, откуда у него такие мысли. Каждый раз, как я завершаю продумывание оформления дома, он все сводит на нет. Улыбка исчезает с моего лица. «Он так поступает, чтобы иметь над тобой власть, – думаю я. – Чтобы посеять у тебя сомнение в собственных силах». – Надеюсь, вы даете ему отпор, – говорю я, и в этот раз с полной серьезностью. – Надеюсь, вы не считаете себя легкомысленной. – Не считаю, – отвечает она так быстро и уверенно, что это даже убедительно. Затем снова опускает голову и смотрит на сцепленные руки. – Но мне здесь немного не по себе. В смысле, в НьюЙорке. Честно говоря, я едва успела привыкнуть к Лос-Анджелесу. – Могу представить, насколько они разные. Она поднимает взгляд и сардонически мне улыбается. «Понятия не имеешь, насколько». – Там у меня было много знакомых. А теперь мы переехали, и в этом городе у меня… только он. Я вежливо усмехаюсь. – Поверьте, у меня то же самое. – Вы тоже переехали сюда ради парня? – Нет, я переехала, чтобы… начать сначала. Но в то время я знала только одного человека в НьюЙорке. – Скольжу взглядом по коробкам, расставленным по нашей страшно любимой и полной воспоминаний квартире и пытаюсь подавить очередное ощущение, что времени мало и надо действовать. – Поначалу я смотрела на город ее глазами. Далеко не сразу нашла свой взгляд. – Я молчу о том, что у Сибби взгляд куда вернее Кэмерона. – Как только это случается, становится намного проще, – добавляю я. Она кивает, но очень отстраненно. Я обдумываю все, что мне известно о Ларк: наверное, она думает, что станет своей, если будет носить только черное. Она думает, что всем в Бруклине есть дело до того, что она решила сходить в кофейню. Ей кажется, что Кэмерон – мужик с акульим клыком на шее! – куда лучше приспособится к жизни здесь, чем она. – Знаете, – продолжаю я в оптимистичном тоне, в нужной степени оптимистичном для этого спора. – Я очень неплохо знаю НьюЙорк. Если захотите прогуляться – звоните. – Правда? – Конечно. – Это очень мило, Мэг. Особенно после моего поступка. Прошу, извините меня. – Вам не за что извиняться. – Уже произнося это, я знаю, что недоговариваю. Что у меня есть что сказать. Я утешаю ее, но не себя. Делаю глубокий вдох. – Но если вы хотите продолжить работу над оформлением вашего дома, я бы предпочла получать указания от кого-то одного. В моем положении трудно работать, если со стороны заказчика есть противоречия. Я пойму, если вам это не подходит. Наступает долгое неловкое молчание. Кажется, я даже слышу, разговоры пылевых клещей. – Вот как тихо становится, пока я в напряжении жду отказа. И не имеет значения, что у меня только что закончились две потрясающие недели работы над проектом «Счастье сбывается»: прямо сейчас коробки Сибби прекрасно напоминают, почему я не могу лишиться и этого заказа. Я вся напряглась, приготовившись к худшему. Интересно, это вот так Рид все время себя чувствует? Должно быть, это выматывает. – Другим моим друзьям он тоже не нравится, – произносит наконец Ларк. – Из Лос-Анджелеса. «Другим моим друзьям». Думаю, это шаг с ее стороны. Ответный жест на мое предложение прогуляться вместе. Ларк считает меня подругой, а не просто исполнителем. Я пожимаю плечами. – Эй, да ладно, это была всего одна встреча. Вряд ли Кэмерон со временем раскрывается с лучшей стороны. Я почти уверена, что нет. Но сказала это, потому что – видимо, как ее новый друг – считаю, что сейчас лучше не усугублять ситуацию. Думаю, сейчас ей нужно нечто совершенно другое. – Считайте, что теперь у вас есть как минимум двое людей в этом городе, хорошо? Она смотрит на меня и скромно улыбается. – Спасибо, – мягко произносит она. Затем сглатывает, на лице ее проскальзывает эмоция, но Ларк быстро прячет ее за привычным, нейтральным выражением. Она смотрит на меня и саркастически усмехается: – Мужчины, – говорит она, закатывая глаза. – Да ведь? Я моргаю, поражаясь этой стороне Ларк, вполне в духе принцессы Фредди. Но быстро возвращаюсь к реальности. Это ее осторожный шаг к новой, только зарождающейся дружбе. – Отличная цитата на стену получится, – говорю я, стараясь сделать по-ридовски каменное лицо, насколько могу. Она смеется, откинув голову и не прикрывая рот, и я смеюсь вместе с ней, – и это тот самый смех, который застает врасплох, который вызван не шуткой самой по себе, а смехом другого человека, смехом, который в какой-то момент сам начинает смешить. Ларк проводит рукой в воздухе, рисуя дугу, словно демонстрирует афишу. Она снова произносит «Мужчины», будто представляет крупное шоу, и делает это ужасно смешно. Я воображаю слово М-У-Ж-Ч-И-Н-Ы из мелких лампочек и смеюсь еще сильнее. И все это буквально пылает в лучах славы. Я поднимаю кулак и разжимаю пальцы, озвучивая хлопушку: лампочки – ну, все, кроме одной, особенной лампочки, – зажигаются громкой и весьма нелепой вспышкой, а что еще смешнее – кажется, Ларк понимает, что я показываю, и, хватаясь за бока, сгибается от смеха. Мы хохочем и хохочем, и, наверное, поэтому я не слышу звук открывающейся двери. Поэтому не замечаю, что Сибби вернулась домой. Глава 15 – Охренеть. Я почти уверена, Сибби не это собиралась сказать при первой встрече с иконой нашего детства, но, судя по ее виду сейчас, вряд ли можно рассчитывать на какую-то осознанность действий с ее стороны. Я пережила достаточно после возвращения из поездок в Хэмптонс и знаю, что Сибби сейчас, наверное, отходит от очень стрессовых дней с Уэйленами. Потому что Тильде хотелось быть у бассейна, детям – на пляже, а мистеру Уэйлену вообще никто не нужен был, кроме компьютера. Даже в состоянии шока видно, что ей хватило всего этого. На футболке два пятна, если не больше, солнцезащитные очки сдерживают ворох волос хотя бы в каком-то подобии прически, а обычно четкая черная стрелка на левом верхнем веке сама на себя не похожа. – Си, – говорю я с дивана. – Эй, с возвращением. Она даже не заметила мое приветствие, просто стоит, вперившись взглядом в Ларк. Быстро оглядывает гостиную, будто ищет, где тут переносная палатка. Это странновато выглядит, но я ее понимаю. У меня-то был шанс подготовиться к встрече с Ларк. – Это Ларк Таннен-Фишер, – зачем-то добавляю я. – Она… – Принцесса Фредди, – заканчивает за меня Сибби, и это… ну, совершенно не то, что я хотела сказать. Ларк моргает. – В смысле, – продолжает Сибби, – это был наш любимый фильм. Я в удивлении смотрю на Сибби. Мы уже давно не называли ничего «нашим любимым»… Хотя она наверняка все еще не совсем осознает, что говорит. – Ну, – говорит Ларк, вставая и разглаживая рубашку (черную). Теперь она выглядит так, будто на нее направили камеру. – Спасибо вам большое. – Ларк, это Сибби, моя… – Сибил, – поправляет она меня, бросая свой чемоданчик и ступая навстречу Ларк с вытянутой рукой. Они жмут руки: Сибби широко улыбается, а Ларк стоит и все еще делает вид, будто перед ней камера. Такое ощущение, что она вот-вот скажет, от какого дизайнера ее сегодняшний наряд или «как она просто счастлива быть среди номинантов». Мне неловко за Ларк и очень жаль Сибби, потому что когда шок спадет, она тут же разозлится на себя за то, что назвала Ларк принцессой Фредди. И ее точно не порадует вид стрелочки на левом веке. Она будет думать, как хотела бы в этот момент оказаться в чистой футболке.