По дороге обратно мне не хотелось разговаривать с девчонками. Даже раздувать историю про переодетого миллионера и пельмени, которая уже успела обрасти кучей невероятных подробностей. Я только поддакивала, кивала и рассеянно смотрела в окно. В какой-то момент, буквально на секунду, мне стало противно и тошно чуть ли не до зубной боли… Подумалось, что ведь и любая из них могла подменить разрыхлитель. Любой «ей» это было сделать проще всех. Кто-то более разумный, будь он на моем месте, логично продолжил бы думать о том, что знаем мы друг друга всего ничего. Что смешно шутить на одной волне – это вовсе не повод для доверия. Что теперь надо взять себя в руки, фильтровать все слова и контролировать все движения… Ч-ч-ч-черт! Вот поэтому меня никто и не считает «более разумной»! Это ж с ума сойти. Подозревать весь мир в желании сделать тебе гадость. Так и кукушкой поехать можно. Не-е-ет, мне содержимое головушки еще дорого. Поэтому я пока усилием воли задвинула недоверие и желание послать всех подальше… куда подальше. Выбравшись из автобуса, обменялась контактами с «мушкетерами». Помахала Алле, которая уехала на такси. Дошла вместе с Барби до метро и попрощалась с ней через несколько станций. Вышла на Горьковской, купила мороженое и медленно пошла домой, обкусывая глазурь с эскимо. Как так получилось, а? Вроде ничего не делала… ну, кроме горки зеленых оладий… а день почти прошел. Суматошное это дело – сниматься в реалити-шоу. Игорь уже разослал информацию на завтра, но я даже не стала открывать сообщение от него. Потом, все потом. Сначала мороженое, потом пирожное, потом ужин и кофе – или сначала кофе, потом ужин? – в промежутках потискать котичку. Ах да. Еще в какой-то момент выйти на балкон и потусить с чайками. Попой чую, что в присутствии Сигизмунда. Уж он точно не упустит возможности заявить «А я же говорил!» и «Что бы ты делала без моей опергруппы?» По приходе домой обнаружилось, что Джу снова удалилась в кошачью внутреннюю Монголию и сидит на кровати, уставившись в стену. Поэтому я не стала ее волновать лишний раз, просто обняла крепко-крепко и покачала на руках. Мы сопели в такт и жмурились, и даже Сигизмунд – я точно слышала его шаги рядом с дверью – решил не нарушать нашего уединения и с несвойственной себе деликатностью удалился прочь. На ужин я пожарила грибы с картошкой. И только наложив себе огромную тарелку, поняла, как проголодалась за день. Вот ведь ирония, все мысли о кулинарии, а поесть нормально не удалось… В автобусе по дороге обратно нам выдали сэндвичи, но тогда что-то ничего не хотелось есть, особенно непроверенное и из чужих рук. Зато… Я не выдержала и рассмеялась в голос, заставив Сигизмунда подпрыгнуть над своей миской и уставиться на меня с недоумением. – Зато я точно знаю, кто НЕ проголодался! – Гриб, насаженный на вилку, отлично подходил для художественного размахивания в подтверждение своих слов. – Бедняга Александр! Мало того что весь день странное пробовал, так и сейчас небось сидит давится в мишленовском ресторане… – Как-то ты не слишком с восторгом о нем отзываешься, – заметил Сигизмунд. – Без пиетета. – А должна? – Ты вроде как замуж за него собралась… Нет, я понимаю, современные нравы, то-се, но ты-то ведьма. Тебе ли не знать, что даже дурацкие обряды – это довольно серьезно. – Все-то ты знаешь… – вздохнула я. – Ну что, доложила тебе уже команда К-2 о попытке отравления? – Доложила. В общих чертах, – кивнул Сигизмунд. – Но прежде чем мы пойдем на балкон слушать их доклад в подробностях, я предложу тебе некую идею, просто обдумать… – Ну? – Может, пришла пора подключить ковен? – Хм. Надо сказать, что эта мысль уже не казалась мне такой неуместной, как два дня назад. Глава 6, в которой все действуют назло друг другу Вот ведь как интересно. Стоит человеку что-нибудь запретить, как он тут же начинает к этому «чему-то» стремиться. А если не начинает… то этот человек точно не я! И если сначала реалити-шоу было всего лишь прикрытием для шабаша (чтобы отвлечь Сигизмунда), то теперь участие в нем превращалось в вопрос принципа. Кто-то хочет убрать соперницу в моем лице? Или просто меня убрать? В таком случае этому «кому-то» здорово не повезло. Потому что я не привыкла сдаваться, забиваться в уголок и ждать, когда проблема пройдет сама собой. Проблему надо хватать за шиворот и бить сразу. А то что она? На бедненькую беззащитную ведьму они напали, ишь! Да я еще не начинала показывать, на что способна в гневе. Короче, на балконную встречу с чайками я пришла, уже закипая от ярости. И сразу же наткнулась на толстого Карлоса, который воинственно расхаживал туда-сюда, выпятив грудь и злобно поводя клювом. Просто ходячее возмездие. Потом перевела взгляд на Сигизмунда, который сидел на теплой лежаночке в углу, и обнаружила весь скепсис мира в выражении его морды. Очевидно, что чаячьей пассионарности он не оценил. – …Прям вот так вот и замахал крыльями? – поинтересовался кот. – Прям вот так! – Тут Карлос решил продемонстрировать, как именно он замахал, развернулся и с оттяжкой заехал мне крылом под коленку. Я покачнулась, не удержалась на ногах и с размаху шлепнулась на пол. Хорошо, что там были разложены циновки: на одну из них я и плюхнулась. Что и говорить, на каменную плитку было бы неприятнее. А Карлос даже, кажется, не заметил, что сбил меня. Решил, наверно, что это я просто так стремительно села, чтобы не пропустить ни одного момента из его рассказа. Какое-то летучее обоюдоострое оружие, в самом деле. Опасное для всех на расстоянии вытянутого крыла, а не только для врагов. Тут у меня возникло предчувствие, что я ступаю на очень скользкую дорожку. Интуиция четко заявила, что если я продолжу этот путь в сопровождении чаек, то еще наплачусь. И насмеюсь, конечно. Черт! Это ж идеально. Просто идеальные компаньоны! Дикие, но симпатичные, как Карлсон, и зовут их похоже, и такие же раздолбаи, как я. Единственное, надо сразу договориться. чтобы они не пикировали мне на голову с размаху! Видимо, на лице у меня сейчас было просто все написано, потому что Сигизмунд закатил глаза к небу и трагически прижал лапу ко лбу, прежде чем спросить: – Вижу, Евгения, тебе по душе методы твоих… эээ, соратников? – По душе, – энергично кивнула я. – Только позволь напомнить, что это ТЫ отправил их мне на помощь. Я сама компании не просила. А во-вторых, что там в этих методах такого плохого? – А если бы там была еще одна ведьма? Пыльца наперстянки в лицо – это, конечно, не употребление внутрь, но все равно опасно. Карлос, ты хотел обагрить крылья ведьминской кровью? – Не хотел, – буркнул Карлос. – Он не подумал, – добавила Клара. Она сидела рядом с Сигизмундом и задумчиво чистила перышки. А те все равно топорщились во все стороны, как взрыв на птичьей макаронной фабрике. – Не было времени думать. Спасать надо было! – Подожди… – Я потерла пальцем кончик носа. – Ты думаешь, что на отборе могут быть еще ведьмы? – Конечно! – Сигизмунд уставился на меня, как на дурочку. Ох, котейшество, тебя рыбкой не корми, лишь бы чувствовать превосходство над собеседниками. – Ты думаешь, ведьма упустит возможность хапнуть кусок богатства, когда предоставляется такая возможность? – Хм… Пожалуй, нет. – Вопрос только в том, насколько конкретно в этой программе все заранее куплено. И если есть надежда на честный успех… я готов поспорить на что угодно, ведьмы там тоже есть. – Я бы почувствовала… – Даже если они далеко от тебя? Или хорошо маскируются? – Блин! То есть мне тоже надо было маскироваться? – Можно я не буду отвечать на этот вопрос? – Сигизмунд сощурился и посмотрел мне прямо в глаза. – Иначе ты скажешь, что я тебя опять поучаю. – Угу… Черт. Черт-черт-черт! Почему я не подумала о том, что надо постоянно отводить от себя глаза? Если там была другая ведьма… да еще и не с самыми добрыми намерениями, подозревающая всех, то она точно меня уже вычислила. – Спасибо, Сигизмунд, – сказала я. Достала из кармана телефон и быстро, чтобы не передумать, набрала сообщение: «Зинчик! Ты будешь смеяться, но… Мне нужно в твой ковен». Потом подумала и добавила: «Мне просто спросить». Ровно через час Зинчик позвонила в дверь квартиры. Очень веселая, растрепанная, в драных джинсах, пестрой гавайской рубашке и с венком на голове. – Прости, – сказала я, чмокнув ее в щеку. – Если бы я знала, что ты занята… – Да ну! – Зинчик прямой наводкой прошла на кухню и добыла из холодильника бутылку ледяной газировки. Открутила крышку, выпила одним длинным глотком половину и только после этого наткнулась на острый и злой взгляд Сигизмунда. – Привет, котичек! – Зинчик послала ему воздушный поцелуй. – Ты почему такой суровый? – Во-первых, не котичек, а его великолепное котейшество, – отрезал Сигизмунд. – Во-вторых, почему домовой докладывает, что внизу консьержка пьет корвалол и думает вызывать полицию? – Ничего она не думает! – махнула рукой Зинчик. – Грымза, пфф. – Что она тебе сделала? – поинтересовалась я ангельским голосом и уселась на табуретку, подвернув ногу под себя. Вот. Смотри, Сигизмунд, и радуйся, что я не такая. Проникайся осознанием своего счастья. – Сказала, что с жабами нельзя! Я поперхнулась от смеха. – С какими именно жабами? – спросил Сигизмунд. Голос его не потеплел ни на йоту и все еще оставался таким же ледяным, словно кружка с чаем, забытая на ночь снаружи палатки в Антарктиде. – Вот с этими. – Зинчик достала из кармана маленькую резиновую жабу фиолетового цвета с очень удивленным выражением на лице… то есть на морде. – Если ее посадить на ладонь и подуть, она пускает радужные пузыри. И как бы говорит: хлюп-хлюп-хлюп. Хочешь попробовать? И она протянула жабу Сигизмунду. Тут уже настала его очередь поперхнуться. Однако жабу взял – та даже с первого раза устроилась на его протянутой лапе, не сваливаясь на пол, – и подул: «Фффууу!» После этого мы минуты две завороженно наблюдали за тем, как кухня наполняется радужными мыльными пузырями, которые то и дело сталкиваются и лопаются с тихим звоном, раскидывая блестящие искорки, а жаба подрагивает спинкой и довольно музыкально распевает «хлюп-хлюп-хлюп-хлюууууп-хляп». – Отличная жаба, – сказала я, когда та замолчала. – Соглашусь, – внезапно согласился Сигизмунд. Голос его потеплел. На пару градусов, но все же.