— Не знаю. Наверное, лень. Он говорит, жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на всякую ерунду. — И на что же он тратит свою жизнь? — Раскапывает раритеты и продает. — Где же он их раскапывает? — В лавках старьевщиков, на блошиных рынках, аукционах… Даже на своем чердаке. Везде. — Тебе здесь не страшно одной? — Он смотрел на нее с улыбкой. Она пожала плечами. Она все время пожимала плечами, похоже, он озадачивал ее. Он притянул ее к себе, обнял. — Не нужно… — Она попыталась вырваться. — Ну-ну, мы же не чужие… ты же тоже хочешь… — бормотал он, срывая с нее блузку. - Помнишь, как мы сходили с ума… помнишь? Я все помню! Ты любила, чтобы я… — Игорь! Перестань! — Глупая, мы снова вместе… Сейчас, сейчас… — Он впился в ее рот, продолжая торопливо стаскивать с нее блузку. …Кровать затрещала под их телами. Женщина слабо застонала. Они целовались, глядя друг дружке в глаза… как когда-то. Кровать трещала угрожающе. — Она не рухнет? — прошептал он. Она рассмеялась, прижимая его к себе. Он почувствовал ее ногти на своей спине. — Что ты со мной делаешь, Ленка! Помнишь, как мы… Мне ни с кем так не было… честное слово! Он бормотал бессвязно, лаская ее, такая была у него привычка… Последнее судорожное движение, хриплый выдох мужчины, всхлип женщины… и оба замерли… Лежали, рассматривая обнаженных женщин на потолке, держались за руки, выравнивали дыхание. …Они сидели в библиотеке. Она, с красными точками на скулах, взъерошенная, с незастегнутой верхней пуговкой на блузке, с раздувающимися ноздрями, не глядя на него. Он же смотрел на нее с улыбкой. Если спросить его, что он сейчас испытывал, он бы затруднился с ответом. Удовлетворение, пожалуй. Не только физическое, нет, а скорее моральное — она раскрылась! Он заставил ее признаться, что она помнит, готова на все, и стоило ему только щелкнуть пальцами… Даже похорошела — видать, давно без мужика. Он усмехнулся: на королевской кровати! Под голыми бабами! Чертова кровать так шаталась и трещала, а люстра раскачивалась еще несколько минут после… Они лежали, разбросав руки, а люстра моталась над их головами, и по стенам бежали черные тени. А на потолке голые бабы… Он сказал: — А если она рухнет, представляешь? Они так и покатились… — Хочешь, я останусь? Поменяю билет? — спросил он неожиданно для себя. — Можем смотаться куда-нибудь… В Италию! Хочешь? Она кивнула. — Надо было купить вина, — сказал он. — Не подумали. Сейчас бы в самый раз. — Тут, кажется, что-то есть, — ответила Елена. — Я видела. — Она открыла книжный шкаф, достала бутылку. — Ликер! — Сойдет! Давай сюда! Неси посуду. Она вышла. Он услышал эхо, повторявшее ее торопливые шаги. Она принесла рюмки, и он налил в них густую липкую коричневую жидкость. — За нас! Они выпили. — Сироп! — сказал он. — Хорошо сидим, правда? Просто удивительно, что мы столкнулись. Судьба? Как будто не было этих семнадцати лет… Она кивнула, глядя ему в глаза. — Знаешь, я здесь в первый раз. В Париже. Впечатляет, честное слово. А вот люди… Дочка приятеля тоже вышла замуж за лягушатника, какой-то странный тип и вообще… — Игорь ухмыльнулся. — Несерьезный! Руками машет, трещит, хихикает. А взять Карла, тот наоборот, холодный, некомпанейский… Нет широты. Все-таки они другие. — Я помню, ты пел под гитару песни своего любимого Жака Бреля! У меня есть диск, там его фотография. Вы чем-то похожи. Правда, он мне не очень нравился… Он усмехнулся. — Конечно, вам, девушкам, больше нравится сладкий Адамо. А Жак Брель — бунтарь. Мы с ним в этом похожи, прём против течения. Оба бунтари. У него даже голос бунтарский, резкий рычащий, дерзкий. Такой не согнется, даст в морду и хлопнет дверью. Я из шкуры лез, чтобы быть похожим. Даже на курсы французского пошел, помнишь? До сих пор кое-что помню. Же мапель Игорь, жэм ля шансон франсез, жэ жу де ла гитар, Жак Брель мон идоль…[2] Хотел понять, о чем он поет. — Сейчас тоже играешь? — Нет времени. Кончилось детство, кончилось бунтарство, теперь другие интересы. Не уверен, что его еще помнят. Разве что старое поколение. Другое время, другие песни. Я сейчас много езжу, везде был… Кроме Парижа. — Он помолчал. — Знаешь, наверное, я боялся встретить тебя. Никого из ребят не видел, ничего про тебя не знал… Семнадцать лет! Я помню твоих родителей, маму… — Мама умерла. — Ты приезжала на похороны? — Нет. Мама умерла в Париже. Она жила с нами. Я ни разу не была дома… — Не тянуло? — Боялась, наверное. Не знаю… Боялась встретить тебя. — Я тогда чуть с ума не сошел! Не мог поверить, что ты уехала с тем старым козлом… После всего… Они смотрели друг дружке в глаза. Она отвела взгляд. Сказала после паузы: — Игорь, не обижайся, но мне нужно работать. — Я понимаю. Ухожу. Давай телефон, позвоню завтра, лады? Она снова кивнула. Оба вздрогнули от пронзительного звонка, неприятно срезонировавшего в пустом доме. — Гости? — он улыбнулся. — Понятия не имею. У хозяина ключ… — Не открывай! Мало ли. — Нужно спросить, может, это важно. В холле она резко произнесла что-то в домофон. Игорь слышал, как ей ответили. Голос был глухой и невнятный. — Жувр! Антре![3] — сказала Елена. — Кто это? — спросил Игорь шепотом. — Это к хозяину. Она отперла входную дверь, отступила, пропуская высокого немолодого мужчину. Тот вошел, уставился подозрительно на Игоря. Лена заговорила, в чем-то убеждая гостя. Игорь понимал отдельные слова и фразы. Елена пыталась успокоить его, он сердился. Она все повторяла: — Же нэ спа! Апеле ле![4] Мужчина отвечал раздраженно и невнятно. Несколько раз повторил слово «контра». Кажется, контракт? Интересно, о чем речь! Вдруг мужчина шагнул к Елене и хватил ее за руку. Держа ее за руку, он потряс перед ней черным кейсом и прокричал раздраженно длинную фразу. Игорь уловил имя: «Тулуз-Лотрек». — Лерижиналь?[5] — воскликнула Елена. — Идье! — закричал мужчина. — Нон, бьен сюр![6] Он назвал ее идиоткой? Однако! Мужчина буркнул «орвуар», развернулся и схватился за ручку двери. На них дохнуло холодом. Мужчина исчез. Игорь и Лена переглянулись. — Неудобно получилось… — сказала Елена. — Извини! — Он сказал «Тулуз-Лотрек»? Она кивнула. — Ты спросила, это оригиналы, а он назвал тебя идиоткой! Хочешь, я набью ему морду? — Не надо, — она попыталась улыбнуться. — Я сама напросилась. Никто не носит с собой оригиналы. Это серьезный дилер, с хорошей репутацией. Они договорились, а хозяин исчез. Сейчас попытаюсь набрать его…