«Тварь сидит в клетке, – сказал себе Керс. – Ей не выбраться. Тварь в клетке…» Очередной удар сотряс землю, и магия подсказала: невидимая стена пошла трещинами. Керс развернулся и зашагал прочь так быстро, как мог. От перехода на бег его удерживала только гордость. Там, за спиной, тварь в последний раз ударилась о невидимую стену и замерла. Глава 13 Главного тэрэсэ не было в столице. Какие-то дела, какие-то важные дела… А значит, у Керса еще было время все исправить. Что-то кольнуло его в щиколотку, словно ужалила мошка, но когда тэрэ посмотрел на пострадавшее место, оно было чистым. Мошка? Странно. На окнах дворца правителя стояли магические щиты от насекомых. Хотя о каких мелочах он думает, когда решается его судьба! Если приручить чудовище не получится, то лучшее, что может ожидать Керса, это назначение в какой-нибудь дальний гарнизон, на самой границе с Пустыней. Тэрэ содрогнулся – этот жар, эта сушь, которую не утолит никакая вода… Эти мерзкие Песчаники, выдающие себя за людей. Это растущее чувство безнадежности. Безнадежности – потому что Пустыню невозможно остановить, потому что, рано или поздно, она возьмет свое. Назначение на границу с Пустыней было тем же смертным приговором, только отсроченным. Нет, он должен найти способ. Должен! В подземелье царила тишина – у правителя последние дни было плохое настроение, палачи выбивались из сил, придумывая все новые и новые виды казни, и использовали почти всех узников. Кроме одного, самого ценного. Самой ценной. Она сидела на полу, обняв руками колени, и смотрела в пустоту перед собой. – Все упрямишься? – сказал Керс и тоже сел на пол. – А я воду принес. Хочешь? Девушка повернула голову. В голубоватом свете магического светильника она казалась призраком, ее и без того большие глаза были огромными. Лицо осунулось и побледнело, губы потрескались. Третий день без воды и пищи. У Керса на мгновение дрогнуло сердце – отзвук его еще не прошедшей влюбленности. Мелькнуло воспоминание о том, как она поила его, умирающего от жажды, водой. Воспоминание о том, какой вкусной была эта вода, какими ласковыми ее руки… Нисса не сказала ни слова, только смотрела на него, спокойно, равнодушно, как до этого смотрела на стену. – Своим упрямством ты погубишь и себя, и Великого Уррия, – со вздохом сказал Керс. Лишение воды и пищи – медленный способ, но действенный. Особенно учитывая, что чешуя твари, жившая на девушке, хранила ее от любых иных воздействий, обычных или магических. Если бы не заранее поставленное заклятие переноса, нацеленное сразу на эту камеру, неизвестно, удалось ли вообще поместить ее сюда. – Если с Великим Уррием что-то случится, богиня покарает вас, – сказала Нисса тихо. – Как же вы слепы. Великий Уррий – последний шанс нашей страны на спасение. – Именно. – Керс постарался вложить в эти слова все свое умение убеждать. Лицедейка, так тщательно подобранная им на роль Ниссы, не справилась, не смогла обмануть тварь. Только настоящая Нисса способна убедить свое ручное чудовище. – Ты ведь любишь свою родину, свой народ. Помоги нам. И помоги себе. Сияющее Око суров, но справедлив. Помоги – и он не только позволит тебе жить, но и богато одарит. Нисса отвернулась и долго молчала, глядя в пустоту. Потом вновь посмотрела на него. – Я не боюсь смерти. А ты, Керс? Ты боишься? В ее вопросе не было угрозы, но тэрэ вздрогнул, вспомнив стражников, погибших или ставших калеками только потому, что пытались связать хозяйку чудовища. Из какого вещества ни были бы эти чешуйки, защищающие ее, но сквозь человеческое тело, сквозь сталь и даже сквозь магические щиты они проходили как сквозь масло. К счастью, стены подземелья в три фута толщиной, зачарованные еще древними тэрэ, оказались неприступны даже для них. Острая боль пронзила правую руку Керса чуть ниже локтя, и тут же будто стальное жало вошло в левое бедро. Керс вскочил на ноги, покачнулся. Кувшин упал на пол, покатился, вода выплеснулась. – Ты? Это ты? Как ты это сделала?! – Сделала что? – Сквозь спокойствие Ниссы проглянуло удивление. Вроде бы искреннее. Керс был рядом, когда одна из чешуй перерубила шею молодого стражника, схватившего Ниссу поперек тела. Перерубила чище, чем секира самого умелого палача. Если сейчас и Керсу… Но он ведь далеко от Ниссы, он ведь предусмотрительно оставил между ними достаточное расстояние! Да и она должна понимать, что его смерть ей ничего не даст. Правителю нет разницы, одним тэрэ больше, одним меньше… Подобрав кувшин, Керс попятился к двери и выбил на ней условную дробь. И едва стражник открыл ему дверь, помчался прочь из подземелья. Наверх, в те покои, которые ему отвели. Там, закрывшись от всех, он проверит себя заклятиями – всеми целительскими заклятиями, которые знает. Потому что тэрэ не обычные люди, тэрэ не болеют. Неужели его настигло проклятие? Или… Или он стал первой жертвой новой эпидемии, такой же, как Синяя чума, от которой не спасает даже Дар? Даже при малейшем подозрении на такое целители правителя не станут церемониться. Его изолируют, убьют, тело сожгут. Рисковать никто не будет. Едва Керс закрыл за собой дверь, боль вернулась. В этот раз в спине. Будто туда воткнулись раскаленные ножи и поворачивались, поворачивались, поворачивались. Потом боль переместилась на руки, растеклась по коже. Стискивая зубы, чтобы не закричать, он уставился на руки – и на этот раз увидел. Десятки крохотных, как муравьи, почти бесцветных осколков чего-то полупрозрачного ползли по его коже, впивались в нее и погружались под нее… Керс потянулся стряхнуть их – и внезапно понял, что не может. Тело больше ему не подчинялось. Существо ждало. Наверное, эти часы были самыми долгими в Его жизни. «Нисса, – билось в голове. – Моя Нисса». Люди Сияющего Ока оказались злыми, лживыми, непочтительными. Они посмели запереть Существо в клетке. Они посмели прислать фальшивую Ниссу, чтобы уговорить Его надеть нить подчинения. Но самое главное, они посмели похитить Его личного человека. Его настоящую Ниссу. Существо ждало и ждало. А потом Его чешуйки, те, которым пришлось страдать, разрываясь на части, те, которые сумели заползти на Керса, передали: готово! И Существо потянулось к ним всеми мыслями, расщепляя Свое сознание на сотни частей – по одной для каждого осколка, вошедшего в тело предателя. Тело не подчинялось. Застыло в нелепой позе с поднятыми руками, пока Керс судорожно пытался сделать хоть что-то. Глупой надеждой всплыла мысль, что это сон, ведь только во сне, пытаясь вынырнуть из кошмара, он испытывал такой паралич. Но проснуться не удалось. Призвать Дар? Некоторые заклинания не нуждались в пассах и словах. Быть может, он сумел бы использовать магию, чтобы избавиться от того, чем бы это ни было? Дар отозвался легко, а резерв неожиданно оказался наполнен до краев. Керс потянулся зачерпнуть из него – и боль ожогом растеклась по рукам и ногам, жаром опалила лицо. Показалось, будто в невидимом огне трещат, сгорая, брови и ресницы. «Ты маг, – произнес в голове голос. – Об этом ты тоже солгал». Знакомый голос. Почти человеческий голос. Если бы тело все еще подчинялось Керсу, он бы упал – слишком велик оказался шок. И ужас, и растущее понимание того, что на самом деле с ним случилось, и вторая волна ужаса. «Не может быть! Нет! Нет! Нет!» Новый приступ боли оборвал его мысленный крик. «Молчи. Ты будешь говорить, только отвечая на вопросы. Ты понял меня, Керс?» Тэрэ заставил себя собраться, подавить ужас. Он найдет способ избавиться от власти чудовища, оно ведь не умнее ребенка, а ребенка всегда можно обмануть. «Да, Великий Уррий, я понял», – выдавил он. «Где моя Нисса? Настоящая Нисса?» Керс ощутил вспышку ярости на лицедейку, игравшую роль хозяйки чудовища. Сколько времени он потратил, чтобы найти идеально похожую! «Конечно, господин Яштассе, – обещала она. – Конечно, я смогу обмануть эту тварь. Даже не сомневайтесь». «Великий Уррий, не беспокойся, Нисса жива и сейчас ей ничего не угрожает. Она во дворце». «Ты знаешь, где именно?» «Да, Великий Уррий. Но на место, где она находится, наложены очень сильные чары. Мне ее не вывести». В этом даже не пришлось лгать – освободить пленника из дворцовой темницы и вывести на волю действительно мог только главный тэрэсэ столицы. А вот отправить вниз, в пыточные залы, – любой из государственных палачей. Тварь, задумавшись, молчала какое-то время, потом приказала: «Сейчас ты пойдешь к моей клетке и уберешь ее». «Я не смогу, – отказался Керс и, опасаясь нового приступа боли, поторопился объяснить: – Стены клетки поставили и держат сильнейшие тэрэ. Каждый час – новая дюжина, с полным резервом. Великий Уррий, я…» «Ясно, – оборвало его чудовище. – Скажи – ты сможешь войти внутрь клетки?» «Внутрь? – Мысли Керса заметались. Защита строилась в первую очередь с тем расчетом, чтобы не дать твари вырваться. С движением внутрь было иначе, ведь сквозь слои материи, из которой состояли невидимые стены, должна была проскользнуть магическая нить подчинения. Конечно, простой человек не попал бы внутрь, об этом тэрэсэ правителя тоже позаботились. Хотя дворцовым слугам и запретили приближаться к твари, всегда мог найтись глупец, решивший посмотреть на чудище вблизи. Но, конечно, тэрэ уровня Керса, да еще с полным резервом, защита на вход не удержала бы. – Я ведь простой тэрэ, Великий Уррий, мне не под силу…» Пришла новая волна боли, словно бы с Керса сдирали кожу. Сдирали со спины, с рук, затем с лица – со щек, с подбородка. Вот взялись за веки… Потом боль схлынула, и Керс, который едва удерживался на грани сознания, услышал раздраженный голос чудовища: «Не лги мне!» «Но зачем в клетку? – простонал Керс. – Чем это поможет?» Новый удар боли, короткий и резкий, как удар хлыста по спине. «Ты будешь молчать. Ты будешь отвечать на мои вопросы быстро и правдиво. Ты будешь выполнять все, что я прикажу. Ты не будешь спрашивать. Ты понял меня, двуногий?» Сейчас в голосе чудовища не было ничего от его прежней детской наивности и порывистости. С такой интонацией мог бы говорить Сияющее Око, столько в ней было высокомерия и презрения, презрения к Керсу как к низшему существу, к ничтожеству.