Что-то изменилось в башне. Будто обозначилось чье-то невидимое присутствие. Будто подул несуществующий ветер. Мельком подумав об этом, Альмар тут же выбросил странное ощущение из головы. Туур, стоявший напротив, был главной опасностью. Все остальное значения не имело. Они подходили все ближе друг к другу, кружа по комнате без углов. Вот Шенг сделал первый выпад, примериваясь. Альмар поймал клинок на клинок – и понял, что долго ему так не продержаться. На полу почудилось движение. Доля мгновения – взглянуть, удостовериться. Да, амулет Ниты полз к Шенгу. Второй выпад, второе парирование. Шенг оскалился, пока лишь с легкой досадой. Третий выпад, четвертый… Амулет полз медленно, замирая, притворяясь безобидной веревкой. Помочь амулету? Заставить врага наступить на него? На пятом выпаде Альмар парировал хуже, позволив ножу Шенга распороть рукав и оцарапать кожу на запястье, и торопливо отступил назад, перешагнув через амулет. Шенг метнулся следом, и Альмар не смог и дальше следить за амулетом. Но когда, чуть позже, он все же уделил мгновение, на полу ничего не было. Шенг тем временем начал злиться – игра затягивалась. Вот он, отбросив осторожность, нанес несколько ударов подряд, и Альмар сам не понял, как сумел избежать ран, как ему удалось отделаться только разрезами на одежде да парой царапин. А потом Шенг споткнулся. Споткнулся странно, его повело в сторону на ровном месте. Враг утратил сосредоточенность – и Альмар метнулся к нему, ударил, вложив в это все силы, вогнал нож тууру в живот и рванул лезвие вверх и вбок, насколько получилось. В грудь не решился – лезвие могло безвредно скользнуть по ребрам. Ударил и мгновенно отскочил, продолжая сжимать нож, испачканный кровью. Шенг уставился на него, не понимая. Не веря. Потом перевел ошеломленный взгляд на свою рану – и, взревев от ярости, кинулся вперед, на Альмара. Мальчик метнулся в сторону, избежав удара, и с почти безопасного расстояния увидел, как Шенг вновь споткнулся, чуть не упал, но оперся свободной рукой о стену и устоял на ногах. Как развернулся к Альмару, и вот они вновь оказались друг против друга. Только теперь в глазах туура вместо насмешки и предвкушения были страх и боль, гнев и удивление. И обида. Такая огромная обида, что Альмару, несмотря на все, захотелось рассмеяться в голос. – Ты… ты не мог! Ты слабее. Альмар промолчал, следя за каждым движением туура, за каждым его вздохом. Раны в живот часто оказывались смертельными, только убивали не сразу. Нужно было дождаться, пока враг истечет кровью. А она текла щедро, пропитывая все слои теплой осенней одежды Шенга, пропитывая штанины, стекая вниз по сапогам и собираясь на каменном полу в густое маслянистое пятно. В свете Волны это пятно казалось не красным, а черным, с призрачным голубоватым оттенком. Альмар смотрел на Шенга, пытаясь понять, чего сейчас ожидать от врага. Кинется снова? Попытается убить, пока еще остались силы? Туур, продолжая сжимать в правой руке нож, приложил левую к животу и зажал рану. Сделал шаг назад, прижался спиной к стене, посмотрел вниз, на растущую лужу своей крови. Потом вздохнул и поднял голову, взглянув Альмару в глаза. – Я дурак, да? Придумал ловушку и сам в нее попал. А теперь подохну здесь. Альмар моргнул. Прошло всего несколько мгновений, но Шенг вдруг стал выглядеть… другим. Даже чуть улыбнулся – грустно и горько, с таким выражением, будто предлагал посмеяться над своей недавней глупостью. – Ты, – собственный голос показался Альмару чужим, – ты нарушил долг гостеприимства. Ты заслужил. – Я и не спорю. – Шенг криво усмехнулся и медленно сполз по стене на пол. Сел. Морщась, вытянул ноги перед собой. Потом аккуратно положил свой нож рядом и прижал к ране вторую руку. Альмар смотрел на него, чувствуя, как нечто внутри, все это время напряженное, как готовая ужалить гадюка, начало расслабляться. Будто змеиные кольца расправились и ядовитая тварь приготовилась уползти по своим делам. – Вы тогда специально позвали меня в место Эха? Чтобы погубить? – Голос вновь стал его собственным. – Ну а зачем еще? – Шенг вздохнул и снова поморщился. – Мы никогда не брали туда чужаков. Знали, что Эхо их не любит. Но оно не хотело тебя трогать, пока я его полностью не разбудил. Мы еле успели убраться сами. – Почему… – Ты имперец. Мы не любим имперцев. У Таша вы убили родителей, семья Азми потеряла все стада, они теперь нищие, Мист… – Я понял, – перебил его Альмар, и Шенг замолчал. Альмар сделал несколько шагов назад, подобрал брошенный лук и стрелу, аккуратно положил их вплотную к стене, как можно дальше от места, где сидел Шенг, и тоже опустился на пол. Камень под ним должен был быть ледяным, но Альмар не ощущал холода. Сел и продолжал молча смотреть на Шенга, как он пытается ладонями зажать рану, как растет вокруг него кровавая лужа. Альмар никогда прежде не убивал. Никогда прежде… Здравый смысл подсказывал спокойно подождать, пока Шенг не истечет кровью. Вместо размышлений об умирающем следовало бы обдумать, что сказать Идгашу завтра утром, когда сын шамана сюда явится. Но обдумывать не получалось, все мысли Альмара сосредоточились на том, что рядом умирал человек – враг, напомнил он себе в который уже раз, – и этот человек, может быть, еще мог выжить. И, может быть, Альмару не обязательно было становиться убийцей. Не обязательно сегодня. Потом. Когда-нибудь. Когда он станет взрослым и часть его не будет содрогаться в ужасе от содеянного. А еще Альмар думал о том, чтят ли кочевники долг жизни, и о том, перестанет ли Шенг быть его врагом, если Альмар сохранит ему жизнь. Глава 13 – Альмар… – Голос Шенга звучал глухо, с тем отзвуком, который дает только сильная боль. – В моем мешке рядом с тобой фляга. Можешь мне ее дать? – Что в ней? – Альмар поднялся на ноги и, продолжая при этом следить за Шенгом, подошел к походному мешку туура, который действительно лежал недалеко. Развязал шнур на горловине и бросил быстрый взгляд внутрь. Оружие. Веревки. Запасная одежда. И кожаная фляга. – Айхра, у отца взял. Господин Митрил рассказывал Альмару, что в Степи не росло виноградников и свое вино, айхру, кочевники делали из молока кобылиц, причем получалось оно куда крепче обычного вина и непривычных к такому имперцев валило с ног. Альмар достал флягу, но отдавать ее Шенгу не стал. – Я слышал, что при ранах в живот нельзя пить. Умрешь быстро. – Что, хочешь дольше смотреть, как я мучаюсь? – Шенг зло усмехнулся. – Ну, смотри тогда. – Можно перевязать рану, – сказал Альмар негромко, – а в становище шаман тебя вылечит. – Вылечит, – странным тоном повторил Шенг и, морщась, неловким движением согнул ноги в коленях, подтягивая их ближе. – Ну да… Там у меня есть запасная рубашка. Может, тогда разорвешь ее на полосы и дашь мне? На это много времени не потребовалось. Альмар свернул полосы вместе и медленно, держа в правой руке нож, приблизился к раненому. Остановившись в трех шагах, кивнул, указывая на нож Шенга. – Оттолкни его дальше. Шенг приподнял брови, но послушался, и его оружие зазвенело по каменному полу и ткнулось в стену в пяти футах от туура. Альмар кивнул и, сделав еще два шага, протянул сидящему на полу подростку то, что получилось из его рубашки. – Перевяжешь рану сам. – Да, конечно. – Шенг протянул руку навстречу – и взметнулся вверх, первым же ударом вышибив из руки Альмара оружие. Мальчик не удержался на ногах, и они покатились по полу. Шенг вцепился в горло Альмара обеими руками, мокрыми от собственной крови, пытаясь задушить. – Все равно убью, – шипел туур, не обращая внимания на попытки Альмара освободиться. – Со мной подохнешь! Искаженное ненавистью лицо. Боль и страх. Обида и гнев. Мгновенно и неосознанно принятое решение. Перед глазами уже начало темнеть от боли и недостатка воздуха, когда Альмар заставил себя разжать пальцы правой руки, вцепившиеся в руки Шенга, отвести ее ниже и резким движением всадить в открытую рану на животе врага. Мокрое, горячее, живое. Что там? Кишки? Селезенка? Печень? Сжать то, что первым попалось под руку, дернуть изо всех сил, натягивая, разрывая… Руки, вцепившиеся в его горло, ослабли. Лицо Шенга исказилось в агонии, изо рта вырвался хрип. Резким движением Альмар столкнул туура с себя, на четвереньках метнулся к тому месту, куда, как он помнил, улетел его нож, нащупал рукоять, сжал и кинулся к Шенгу, корчившемуся на полу. Ударил в шею туура резким ударом – туда, где проходит главная артерия. И еще. И еще. И еще… Крови было много. Очень много. Как в одном человеке может поместиться столько крови? Глаза Шенга смотрели на Альмара, но не видели. Пустые. Рот открылся в последнем беззвучном крике, а лицо так и осталось искажено болью. Альмар замер над телом врага, тяжело дыша. Медленно опустил руку с ножом. – Ты… – сказал хрипло, глядя в лицо мертвеца. – Ты дурак. Я же не хотел убивать. Не хотел! Ты сам. Это твоя вина. Мертвец молчал. Может, его душа уже ушла туда, куда уходят все души. А может, она еще оставалась здесь, рядом с телом, но, невидимая и неслышимая, не могла отвечать. Или спорить. Или сыпать проклятиями. – Конечно, это его вина, – согласился голос за спиной Альмара. Мальчик быстро обернулся на звук, вскидывая нож… И застыл, глядя, как из воздуха проявляется человеческий силуэт, глядя на знакомое лицо господина Митрила, оказавшегося всего в двух шагах сзади него.