– Нормально? Сбежать из дома, отправиться в Великую Степь, да еще на зиму глядя, в поисках оружия против Тонгила… Ладно хоть додумалась принять личину парня. – Лучше объясни, почему вы здесь? Почему не откочевали к Красным озерам? Это не ваше место для зимовки. – Значит, девчонка ничего вам не рассказала? – Туай? Нет. – На нее похоже, та еще лиса. До сих пор не понимаю, о чем думала Кирайя, когда решила взять подкидыша в семью. – Кирайя? Твоя старшая сестра Кирайя? Так ты, получается, теперь дядя Туай? – Что-то вроде того. – Огни поморщился. – Это не ребенок, это наказание Владыки за все грехи нашего рода, прошлые и будущие. М-да… Так вот, насчет зимовки. Красные озера небезопасны с середины осени. Даже нет, не так. С середины осени приближаться к Красным озерам ближе чем на одну милю означает верную смерть. Племена, откочевавшие туда первыми, исчезли без следа. Естественно, после этого ни о какой зимовке у озер нет и речи. – Но ведь духи хранят Великую Степь? А Многоликий? Как он позволил такому случиться? – Откуда мне знать? – Огни развел руками. – Наш шаман особо не рассказывает, что там с духами и с Владыкой. Но я слышал, что на территории одного из соседних племен нашли черепа бесов. – Прорыв из Нижних миров? Здесь? Это невозможно. – Черепа, Зиро, только черепа. Живых бесов никто не видел. Росана потерла лицо руками. – А что Великий шаман? – У него свои проблемы, с Черными шаманами. За последние месяцы несколько племен было полностью уничтожено, и не только отдельно кочующие семьи, но и крупные становища. Росана, сглотнув, медленно кивнула. В своем рассказе она пропустила как путешествие с Тибором, так и встречу с Черным шаманом – больше для того, чтобы сократить рассказ, чем по какой-то иной причине. – Великий шаман хотя бы в своей ставке? – спросила со вздохом. – Сомневаюсь. – Огни покачал головой. – Вряд ли у него есть время восседать в белоснежном шатре на белоснежных шкурах ди-оги и пить травяные чаи с медом. Наш шаман недавно упомянул, что двое Черных были уничтожены Великим. Как думаешь, могли Черные сами явиться в ставку, чтобы их развоплотили? Туай нахмурилась, глядя на закрытую дверь, потом бросила быстрый взгляд на тууров, приехавших с Огни, и наконец посмотрела на Венда. – А ты ведь многого не знаешь о своем хорошем друге Ресане. – Похоже на то, – согласился Венд. Туай слегка кивнула и скрестила руки на своей узкой, еще мальчишеской груди, готовая терпеливо ждать, пока побратимы не наговорятся и не выйдут. Венд мысленно покачал головой – он впервые встречал ребенка, в котором настолько не было ничего детского. Тот же Ресан в его шестнадцать – или сколько там ему было – вел себя порой куда более порывисто и эмоционально. Ждать пришлось недолго. К счастью, потому как осеннее солнце хотя и топило выпавший ночью снег, теплым день не был. Туур, первый вышедший из башни, выглядел задумчивым, Ресан, отставший на шаг, – расстроенным. – Корневое становище дако всего в полутора часах езды отсюда, – сказал Ресан, обращаясь к Венду. – До следующей Волны поживем там, потом я провожу тебя сюда, или, если Великий шаман… – Ресан оборвал себя, усталым жестом провел рукой по лицу. – Ладно, потом обсудим. – Ресан, ты ведь родился в Великой Степи? – спросил Венд. Когда заняться нечем, лучше всего думать. Венд и думал. Анализировал. И сейчас, с появлением побратима-туура, хотя бы один вопрос мог разрешиться. Венд был практически уверен в положительном ответе. И действительно, юноша кивнул. Много лет назад, когда они еще были друзьями, Мэа-таэль рассказывал ему, при каких условиях Великая Степь и ее хранители принимают человека. – Земля, молоко и кровь? – негромко сказал Венд, обращаясь к Ресану. – Рождение здесь, кормилица и побратим? Значит, поэтому дух заговорил с тобой… – Дух? – оборвал Венда туур и развернулся к Ресану: – Духи говорят только с шаманами! Зиро? Ты ничего не сказал мне об этом! – Кто из духов говорил с тобой? – вмешалась Туай, подойдя к Ресану почти вплотную и требовательно уставившись ему в лицо. – Как этот дух выглядел? – Опять перебиваешь старших, – процедил туур, глядя на девочку. – Влезаешь во взрослые разговоры. Моя сестра тебя слишком разбаловала. Туай перевела взгляд на Огни и сказала идеально спокойным, идеально вежливым тоном, который задевал сильнее, чем намеренно вызывающий: – Прошу прощения, тойко. – Не сердись, Огни, – примирительно сказал Ресан и повернулся к Туай: – Это был дух женщины. Ее сопровождали три духа воинов-мужчин, но со мной говорила только она. Она выглядела… Наверное, живая она была красива. Даже очень красива. У мертвой, у нее не было одного глаза, там клубилась чернота. – Спасибо, Ресан, – очень серьезно, с достоинством поблагодарила Туай. На мгновение скрестила взгляд с тууром, и Венду даже показалось, будто он услышал звон стали, ударяющейся о сталь. Развернувшись, девочка зашагала туда, где всегда оставляла своего маленького коня. – Мне заранее жаль того глупца, который решится взять ее в жены, – проговорил Огни, провожая девочку взглядом. – Ты не очень-то добр к племяннице, – с легкой укоризной сказал Ресан. – Я добр, – пробормотал Огни, – я просто невероятно добр. Ты не представляешь, каких усилий каждый раз мне стоит сдержаться и не выпороть мелкую нахалку… Ладно, пусть ее. Ты лучше объясни мне, Зиро, почему духи предков решили пообщаться с тобой? И не просто какой-то безымянный дух. Судя по описанию, сама Темира, ведущая северную Волну. – Ну откуда мне знать? – Ресан развел руками. – Не лезь в дела духов, Зиро. – В голосе туура звучала искренняя тревога. – Хватит того, что ты залез в дела шаманов! Глава 17 Когда присутствие ушло, Истен вспомнил, что его телу необходимо дышать, и закашлялся, пытаясь протолкнуть воздух сквозь сжатое судорогой горло. И ощутил, как больно впились в спину железные прутья клетки, после того как нерассуждающий ужас заставлял его отодвигаться все дальше и дальше. Волчица все еще стояла на коленях, все еще прижимала руку к груди. Она больше ничего не говорила, не молилась, только улыбалась одними губами, с мечтательным и пустым выражением лица. – Что… Что богиня сказала тебе? – Собственный голос показался Истену чужим, хриплым, тяжелым от страха. Волчица медленно повернулась к нему с той же пустой улыбкой, с рассеянным удивлением, будто уже забыла, что в клетке она не одна. – Дэлун Шогг начнут умирать очень скоро. Это будет прекрасно. Серая Госпожа пообещала, что это будет прекрасно. – Но ты жива, все еще… Я думал, Смерть заберет тебя сразу. – Не раньше, чем мы послужим ей. – Волчица коснулась своего живота с нежностью. Ночь медленно перетекла в серое утро, потом в серый пасмурный день. Их покормили каким-то варевом неопределенного цвета и вкуса. Хотя, наверное, вкус у варева все же имелся, судя по тому, как морщилась Волчица. Истен вкуса не ощущал. Не ощущал он и холода, и только когда увидел, что при каждом вздохе изо рта выходит облако пара, понял, что осень по-настоящему пришла и в эти места. Холода он не ощущал, а вот тепло очень даже. Первая мысль была, что у него началась лихорадка. Но не было жажды, не было ломоты в костях и головной боли. Просто тепло – ровное, растекшееся по всему телу, но не достигшее кожи, на ощупь она оставалась прохладной и сухой. День достиг полуденной точки, когда их караван повернул за очередной холм и в долине впереди Истен увидел временный лагерь Дэлун Шогг. Очень большой лагерь – сотни палаток и десятки клеток с пленниками, с будущими рабами. В основном в клетках были дети, как и говорила Волчица, и всего несколько взрослых. – Чтобы взять столько пленников, они должны были вырезать несколько поселений. – В прошлый раз, пятьдесят лет назад, было так же. – Волчица не отрывала взгляда от лагеря, глядя пристально, внимательно, изучающе. Будто не пленница, а полководец, выбирающий место для атаки. – Дэлун Шогг нападают быстро, неожиданно, потом собираются в одном месте, и их маги открывают Врата, достаточно большие для повозок. Сейчас они ждут задержавшихся. Истен оттянул ошейник, неловко повернул шею вправо, влево. Тепло в его теле усилилось, постепенно становясь удушающим жаром, и хуже всего было его горлу, там, под ошейником. Все же лихорадка? – Похоже, наш караван последний. – Волчица вцепилась в прутья клетки так, что костяшки пальцев побелели. – Скоро, скоро… Внутренний жар стал почти невыносим, и Истен, до того тоже стоявший, сполз на пол клетки. Перед глазами начали плясать искры… Нет, не искры – это там, в долине, маги Дэлун Шогг начали открывать Врата. – Аяшша, риун агха! – выдохнула Волчица. Истен моргнул. «Смерть, дай…» Но он не помнил, что означало слово агха. Пол их клетки дрогнул. Потом еще раз – и вся клетка затряслась мелкой противной дрожью. А потом через всю долину поползли трещины, стали шире – и выплеснули густой тягучий огонь. Много трещин, много огня, очень много огня… И чем больше огня выходило из глубин земли, тем лучше становилось Истену, пока жар не схлынул полностью, оставив внутри лишь благословенную пустоту и прохладу. Истен медленно поднялся и на все еще дрожащих ногах подошел к той стороне клетки, которая выходила на долину. Вокруг их клетки ни трещин, ни огня не было. – Это то, что она обещала? – спросил он дрогнувшим голосом. Волчица не ответила, завороженно продолжая смотреть вперед. Рот ее чуть приоткрылся, на лице появился румянец, губы налились краской. Сейчас Волчица выглядела не как взрослая женщина, беременная далеко не первым ребенком, а как юная девушка, предвкушающая чудесный подарок.