Кирк еще долгую минуту стоял неподалеку, наблюдая, как змея неторопливо ползет вдаль, к развалинам, потом посмотрел в сторону восточных холмов. Сразу по приезде они обнаружили долину, богатую ручьями и сочной высокой травой, и теперь там под присмотром одного из наемников паслись их лошади. Что ж, Кирк не собирался оставаться в месте, которое убило пятерых магов из шести и сделало что-то странное с последним. Остальные наемники… Кирк не сдружился ни с кем из отряда. Для него они все так и остались случайными попутчиками. Если выживут – хорошо. Если нет – Кирк их оплакивать не будет. Он заберет пару лошадей, уедет отсюда, и отныне будет держаться как можно дальше от всех Светлых магов. Он придумает себе новую фамилию. Он больше не вернется в тот город, где его наняли Светлые. Более того, он не вернется в ту провинцию. Империя велика. Он найдет новый наемничий отряд. И никогда никому не расскажет о том, что участвовал в этой неудачной экспедиции. С той стороны, где шестой маг сражался с песчаными людьми, донесся удар грома и Кирк сорвался на бег. Долина между восточными холмами была на месте, наемник, пасший лошадей, тоже, хотя и не в том состоянии, в каком Кирк ожидал его увидеть, но вот лошадей не было. Даже не удивляясь, Кирк подошел к человеческому телу, скорчившемуся в агонии, да так и застывшему, и остановился в пяти шагах от него. Повел носом, пытаясь уловить запах лошадей, но ветер дул со стороны развалин. Так что, уходить пешком? Без припасов, без сменной одежды, которая осталась там, в их лагере у развалин крепости? Оттуда, откуда Кирк пришел, донесся второй удар грома, и многодневное путешествие на своих двоих показалось неожиданно заманчивым. Если в четырнадцать лет, вооруженный одним-единственным старым ножом, он прошел от земель своего бывшего племени до границ империи Террун, то уж сейчас, в двадцать пять, для него не будет проблемой пройти куда меньшее расстояние. Раздался еще один удар грома, громче предыдущего. Пожалуй, Кирку стоило отправиться в путь прямо сейчас. И даже бегом. Если он пересечет долину, держась русла самого широкого ручья, то выйдет на открытое пространство между дальними холмами. Оттуда… Третий удар грома оказался почти оглушающим. Кирк торопливо развернулся. Белый песок струился по его следам, поднимался волной уже в два, в три, в четыре человеческих роста. Опоздал… Волна остановилась в шаге от него, песок зашевелился, оживая, и выпустил фигуру, покрытую белым мехом. Черные бусины глаз напомнили Кирку змеиные – они смотрели так же пристально и не моргали. Потом безгубый рот, спрятанный в меху, открылся. – Ты вернешь жезл Каира Проклятого на место, – на языке империи сказал ему песочный человек. Вернее, приказал. Рука Кирка против воли сжалась на рукояти меча, но вытаскивать оружие он не стал. – Что с магом? – спросил в ответ. – Маг мертв. Ты вернешь жезл Каира Проклятого на место. Сейчас! – Допустим, я сделаю, что вам надо, – сказал Кирк, не очень понявший слова про жезл, но решивший пока не уточнять. – Что мне с этого? – Что… с этого? – повторил песочный человек, будто недоумевая. – Я сделаю то, что вам нужно, и вы отпустите меня? Не будете убивать, как убили мага? Позволите уйти живым и невредимым? Песочный человек ответил не сразу. Кирку даже почудилось, что он советовался с кем-то невидимым и неслышимым. – Да, – наконец сказал песочный человек, – нам нет дела до того, жив ты или мертв. Нам важен только жезл. Мы уйдем, как только ты вернешь его на место. Мы не будем убивать тебя. Глава 20 История Кирка (продолжение) Шестой маг лежал на спине, голова свернута набок. Песком были засыпаны его глаза, песок был в раскрытом рту, песок тонкой струйкой стекал из ноздрей. Песок был везде. Единственное свободное от песка место было вокруг правой руки мага, вокруг меча, который он продолжал сжимать даже после смерти. – Туда, – песочный человек указал сперва на меч, а потом на вход, ведущий внутрь холма. – Верни жезл туда, где он лежал. – То есть меч? – Кирк подтолкнул руку мага носком сапога, лезвие меча передвинулось ближе к песку, коснулось его, и Кирк краем глаза уловил, как песочный человек вздрогнул, как судорога прошла по всему его телу. А песок, которого лезвие теперь касалось, шевельнулся, будто живой, и перетек дальше от металла. – Это жезл, – возразил песочный человек. Кирк наклонился, с усилием разжал мертвые пальцы вокруг рукояти и взял оружие в руку. Сейчас меч не вызывал в нем никаких чувств. Просто меч. Хорошая сталь, хорошая балансировка, удобная рукоять. Но и только. – Он выглядит как меч. – Это иллюзия. Каир Проклятый был мастером иллюзий. – Кто такой этот Каир Проклятый? – Любопытство было одной из слабостей Кирка, с которой он, впрочем, пытался бороться. Он и так слишком часто влипал в неприятности из-за того, что узнавал то, что знать не следовало. Лицо песочного человека не изменилось, но что-то подсказало Кирку – терпение его истощено и это последний вопрос, на который он готов ответить. – Вы, люди, называли его Каиром Солнечным. Иди же! Внутри смертного холма все было таким же, как несколько часов назад. Все, кроме того мага, который так и не вышел наружу. Тело его лежало поперек ступеней, а голова шагов на десять дальше. Гигантский череп не изменился. Кирк вернул меч на подставку и постоял рядом несколько мгновений, борясь с неожиданно нахлынувшим сожалением. К счастью, оно не шло ни в какое сравнение с тем необоримым желанием забрать оружие себе, которое он не так давно испытал. Отвернувшись от подставки, Кирк начал карабкаться наверх по выступающим камням, в которые череп был вплавлен, к ближайшей глазнице. Уже наверху оглянулся – и от неожиданности чуть не свалился вниз. Меча на подставке больше не было. Теперь там действительно лежал жезл – черный, в полтора локтя длиной, с навершием в форме черепа. Когда Кирк вышел наружу, песочный человек ждал его. Черные глаза впились в наемника, затем переместились на ход, ведущий внутрь кургана, будто способные видеть сквозь землю. Может, и действительно способные. Мгновение – и тело песочного человека потеряло форму, осыпалось вниз, смешиваясь с песком, который лежал на земле. Еще одно мгновение – и весь песок ожил, вновь принимая форму волны и изгибаясь. Воздух рядом с волной песка сперва вспучился, а потом вогнулся огромной стеклянной линзой. Волна песка опрокинулась в центр этой линзы – и все исчезло. Кирк потряс головой – такой магии он еще не видел – и развернулся к восточным холмам, откуда ему пришлось вернуться по требованию песочного человека. Возможно, все же удастся найти хоть одну лошадь из разбежавшегося стада? Он успел сделать пару шагов, когда что-то укололо его в ногу. Почти безболезненно. Оглянулся и успел увидеть исчезающее в траве змеиное тело. Борясь с паникой, Кирк попытался вспомнить, как без целителя лечить ядовитые укусы. Отсосать яд, прижечь пораженное место раскаленным железом… Ноги – он больше не ощущал их. Он не мог идти. Он не мог даже стоять. Его ноги подогнулись, он упал. Быстро. Слишком быстро. Ни один змеиный яд не действовал настолько быстро. Следом за ногами онемели руки. Боль пронзила позвоночник и сконцентрировалась в животе. Усилилась – будто что-то живое проникло туда и начало рвать его внутренности зубами и когтями. Он понял, что не может повернуть голову, не может даже моргнуть. Не может ничего. Глупая смерть. Какая глупая смерть. Он не должен был умереть так… Дышать становилось все труднее. Перед глазами почернело. А потом Кирк осознал, что стоит рядом с собственным телом и смотрит на него сверху вниз, на неловко раскинутые руки и ноги, на маску агонии на своем лице, на кровь, пузырящуюся на губах. Его мертвое тело было серым. Трава вокруг и до самого горизонта была серой. И небо тоже было серым и бессолнечным. А еще Кирк осознал, что он больше не один. – Твоя смерть принадлежит мне, – прозвучал голос, и в его звуке Кирку послышалось эхо битв, где лязгал металл и раненые молили о пощаде. А еще в этом голосе был шелест Смертных рощ, полных человеческих костей и треском погребального пламени. – Я не разрешала тебе умирать. Она возвышалась над ним – женский силуэт, сияющий расплавленным серебром. Он не видел ее никогда прежде. Он узнал ее сразу. Чувство стыда оказалось резким и сильным. С тех пор как ему исполнилось четырнадцать, его смерть действительно принадлежала ей. Так глупо получилось. – Прошу прощения, Госпожа, – сказал Кирк виновато и развел призрачными руками. – Я нечаянно.