16 лет назад Врата, которые открыл Вечный маг, не походили на Врата. Он не призывал стихийных духов, чтобы они построили арку перехода. Он не призывал Тьму. Он просто махнул рукой, и впереди замерцала бледная радуга. – Идем, – велел Вечный и первым шагнул внутрь нее. Врата Вечного не были Вратами снаружи и не были Вратами внутри, и переход не походил на переход, не походил ни на какую знакомую магию – но для простоты Арон все же решил мысленно именовать их Вратами. И впервые после смерти Мины он ощутил, как внутри шевельнулось то яркое, почти детское любопытство, желание узнать, понять, повторить, сделать лучше, которое толкало его вперед все годы ученичества. Врата открылись на мощеной площадке перед трехэтажным особняком. Судя по густому парку, окружающему дом, особняк явно не был городским. Арон чуть приподнял брови, оценивая здание. Белоснежные колонны перед входом, белоснежный фасад, мозаичные узоры над широкими окнами… Честно сказать, он иначе представлял себе жилище Вечного. Уж точно не как загородную виллу, одну из тех, что так любят нобили королевства Альдемар. – Через две недели твое эррэ не сможет больше удерживать Дар и ты умрешь, – сказал Вечный, повернувшись к Арону. – Поэтому с твоим мастерским экзаменом я тянуть не буду, проведу через пару дней, после небольшой подготовки. Если выживешь, я буду учить тебя еще год – потому что иначе ты не сможешь закончить то, что не успел закончить я. Год учебы у величайшего мага мира? Это было не то предложение, от которого Арон мог бы отказаться. Собственно, он и не мог. Вечный ничего не предлагал, он просто ставил его в известность. – Когда начнется подготовка к экзамену, мастер? – спросил Арон самым вежливым тоном. – Сейчас. Вечный не учил его заклинаниям или обращению с артефактами, контролю над стихиями или стихийными духами. Вообще то, что Вечный называл подготовкой, не имело ничего общего с магией – с той магией, к которой Арон привык. Можно ли назвать магией умение видеть иначе? Умение расщеплять существующую реальность на составные части и строить из этих частей нечто новое – но строить не в реальности, а в своем разуме. Создавать мысленные лабиринты с десятком выходов и сотней тупиков. Создавать геометрические фигуры, не имеющие смысла. Безумное сочетание кубов, тетраэдров и пирамид… Потом Вечный принес свитки с изображением странных узоров, от разглядывания которых у Арона начинало ломить виски, но которые он должен был запомнить и повторить, сплетая вместе шелковые нити. Обычные магические практики не требовали тонкой ручной работы, и многолетние мозоли на ладонях Арона от постоянных тренировок с оружием тут явно не помогали. Нити не связывались, не складывались в нужные узоры, просто рвались. Для работы с шелковыми нитями нужны были пальцы книжника, а не воина. Поначалу Арон пытался спрашивать, зачем все это нужно. Вечный оказался не из тех, кто любит объяснять. Несколько часов Арону пришлось выполнять все более странные задания, стараясь не морщиться от свежих ожогов, теперь полосами покрывающих его руки от запястий до локтей – ожогов, которые он не мог исцелить. Как с запозданием выяснилось, Вечный не любил, когда ученики задавали ему больше одного вопроса подряд. К вечеру ожоги зажили, конечно, – даже без использования целительских способностей все повреждения на магах заживали несравнимо быстрее, чем на обычных людях. Но ощущение невидимых раскаленных полос на коже, ощущение волдырей, наливающихся жидкостью, ощущение боли, которую он впервые не смог смягчить и убрать Даром, застряло занозой – застряло навсегда. Арон не мог позволить себе злиться на Вечного за наказание, полученное ни за что. Он мог только запомнить это, как он запоминал многое иное, и отложить в памяти на будущее. У него была отличная память. А ведь это действие, которое Вечный совершил мимолетно, блокировав только один аспект магии Арона – его целительские способности, и оставив остальные аспекты нетронутыми, это действие в классической теории магии считалось невозможным. Что ж, если Арон выживет, он обязательно узнает, как это было сделано. Потому что раз это сумел один человек, даже если этим человеком был безумный бессмертный маг, то и Арон мог найти этот способ и повторить его. Арон задумчиво покачивался на пятках, глядя на длинный темный грот впереди. Мастерский экзамен обычно проводили на природе, как можно дальше от человеческого жилья. Если подмастерье экзамен проваливал, это не заканчивалось спокойно. Дар, даже у самых слабых подмастерьев, оставался отражением Тьмы. Желавший жить и расти вечно, Дар не хотел покидать тело мага, пусть даже оно, разрушенное, и умирало. – Готов? – Вечный стоял рядом, тоже глядя внутрь грота. – Конечно. Резерв Арона был полон, Тьма довольно мурлыкала где-то на пределе слышимости, а Сила билась в стены эррэ, которое с каждым часом становилось все более тесным. – Ты упрям и очень самоуверен, – после долгого молчания сказал Вечный. – Что? – удивленно спросил Арон и торопливо поправился: – К чему вы это говорите, мастер? – Упрямство встречается часто, но мне редко приходилось видеть веру такой силы, направленную внутрь. Обычно люди верят во что-то или кого-то вовне: в друзей, любовь, свой род, в бога или идею. Ты веришь только в себя. В голосе Вечного не было порицания, но не было и одобрения. С такой интонацией можно было озвучить абстрактную философскую идею. Но Арона заинтересовало другое: если Вечный не врал, значит, он умел смотреть внутрь души. Это было доступно жрецам – очень немногим жрецам, – но недоступно магам, независимо от их цвета. – Эта самоуверенность, она может помешать мне во время экзамена, мастер? – Голос Арона был неизменно вежлив. – Все может помешать и все может помочь. Иди. Глава 22 Арон Тонгил (Прежний) 16 лет назад С экзаменом все пошло не так с самого начала. В целом свои шансы выжить Арон оценивал высоко – и старый Джат Пеларе считал так же, иначе не одобрил бы его помолвку со своей единственной дочерью. Арон знал, как проходит стандартный мастерский экзамен, знал каждый его шаг, все подмастерья старого Пеларе заучивали эти шаги наизусть. Чем больше был процент выживших, тем выше поднимался авторитет учителя. В этом заключалась одна из причин того, почему маги предпочитали выгонять слабых учеников заранее, не давая им возможности погибнуть во время экзамена. Первым, что… Нет. Первым, кто – Арон в глубине души полагал Тьму живой и разумной, хотя теория магии рассматривала ее лишь как бездумную стихию. Итак, первым, кто встречал подмастерьев внутри пространства, отведенного под экзамен, был аватар Тьмы. Не часть экзамена – просто благословение от Тьмы ее избранникам. Вот только к Арону Тьма не пришла. Едва он успел осознать, что перед ним высится аватар слепящего Света, огромный столп, способный превратить любого человека в горсть пепла, как тот двинулся в его сторону. Однако бежать было некуда, Вечный, как и полагалось во время экзамена, поставил вокруг грота сферу, непроницаемую изнутри. У Арона не было времени думать о том, как именно Вечный сумел вызвать воплощение Света и зачем. У него было время думать только о том, как выжить. Свет ненавидел Тьму и Темных. Свет разрушал Тьму и Темных – везде и любой ценой. Сражаться с воплощением Света? Безумие. Найти убежище? Грот был пуст, лишь голые стены. Но Свет не убивал обычных людей, до них ему просто не было дела. Никогда еще Арон не прятал свою магию под личиной бездарного так быстро. Никогда еще его Дар не сопротивлялся этому так сильно. Никогда еще это не было так болезненно. Но он успел. Когда Арон закрыл последние щели в эррэ, столп Света был уже совсем рядом. Так близко, что даже сквозь крепко сомкнутые веки и ладонь, которой Арон заслонился, глаза ломило. Теперь оставалось только ждать, и Арон ждал. Аватар Света будто колебался, не зная, что делать дальше. Потом очень медленно ощущение враждебного присутствия начало слабеть. Только когда присутствие ушло полностью, Арон открыл глаза, но ничего не увидел. Выпустить Силу из эррэ получилось в несколько раз быстрее, чем запрятать туда – и вот уже магия пела в нем, а Дар торопился излечить обожженные глаза. Арон моргнул. Потом еще раз. Зрение вернулось, но увидел он совсем не то, что ожидал. Он больше не был внутри грота. Он стоял на небольшом холме, окруженный тем, что можно было назвать смертными полями – если бы только тела были приведены в порядок как полагается, а не лежали друг на друге, все в переломанных доспехах, покрытые засохшей кровью. Только мертвецы. Куда бы Арон ни смотрел, он не видел ни воинов, выживших в битве, ни безутешных родственников погибших, ни даже мародеров. Мастерский экзамен для Темных подмастерьев не включал в себя встречу с аватаром Света или перемещение на поле недавней битвы. Похоже, все, что Арон знал о проведении мастерского экзамена, нужно было забыть. Вечный следовал собственным правилам. А потом мертвецы начали подниматься. Просто замечательно! Арон вскинул руки, призывая Тьму и стихийных духов, чтобы создать Врата – и будто уперся в каменную стену. Резерв его был полон, доступ к нему открыт, а вот доступ к Вратам оказался отрезан – тут явно постарался Вечный. Тысячи свежих мертвецов, многие из которых сохранили оружие и доспехи. А у Арона не было ничего… То есть нет, уже было – и меч, и щит. Их он вырвал из застывших рук ближайшего мертвеца – магии требовалось время, чтобы восстановить окоченевшие мышцы. И что теперь? Его окружали тысячи мертвецов, и простым мечом от них было не отбиться. Магией?