Выходя, Эстер столкнулась с очередной манифестацией: около сотни человек несли плакаты и вымпелы и выкрикивали в рупор лозунги. «Справедливости к Мусе!» – скандировала эта толпа. Несмотря на маску, она узнала одну из депутатов, что-то говорившую перед камерой регионального телевидения. В тот момент, когда Эстер с ней поравнялась, она заявляла в микрофон, который перед ней держали: – Полиция в этой стране – настоящие варвары! Они здесь не для того, чтобы наводить порядок или устанавливать справедливость! Они здесь для того, чтобы поддерживать потерявшую доверие власть, которая хочет отвлечь внимание от своей губительной политики и перевести стрелки на эпидемию, пользуется эпидемией, чтобы принять кучу законов, уничтожающих свободу и ведущих нас к тоталитарному капкану! Что же до мэрии, то она воспользовалась всеобщим страхом, чтобы выиграть последние выборы! Эстер несколько раз брала интервью у этой дамы и хорошо ее знала. Несмотря на молодость, она уже переняла все худшие замашки старых политических волков: разжигала пыл толпы из малейшей искорки, без зазрения совести играла на человеческих эмоциях, мгновенно завладевала ситуацией в малейших беспорядках. Или создавала их по надобности. Распространяла множество фейковых новостей на «Ютюбе» и на телеэкранах. Она прекрасно понимала, что в кварталах, где из двух человек к урне подойдет разве что один, выборы разыгрываются в небольшой части населения, в основном самой радикально настроенной. Но журналистку сейчас занимало другое: если на парня действительно охотились полицейские, то этот город и вся страна рискуют взлететь на воздух. 33 Сразу после полудня Самира влетела к себе в кабинет. – Я изучила распечатку звонков Мусы Сарра и Арианы Амбрелот, – сказала она. – Есть там одна неувязка. Сервас поднял глаза от экрана компьютера, где читал рапорт жандармерии об аварии, и стал ждать продолжения. – Я вернулась на несколько месяцев назад… – И? – Девушка и Муса виделись после того как его освободили прямо из допросной. – Как это? – Их звонки засечены в одном месте и в одно и то же время в двух километрах от дома Амбрелотов через несколько дней… – Она сказала нам, что последний раз она его видела в суде, – задумчиво заметил Мартен. – Вот именно. – Почему же она соврала? Он встал: – Позвони-ка ее отцу. Скажи ему, что у нас есть несколько вопросов к его дочери, но много времени это не отнимет. * * * – Это действительно необходимо? – поинтересовался Кловис Амбрелот. – Иначе мы бы сюда не приехали, – ответила Самира. Учредитель группы патентной документации компании «C2H Авиасьон» покачал головой. Он явно был против, но смирился. – Она наверху. Я спросил у нее, найдет ли она в себе силы говорить с вами. Она ответила, что найдет… пожалуйста, будьте с ней помягче. Она все еще очень слаба. Та же фраза, что и в прошлый раз. – Мы постараемся, господин Амбрелот, – сказала Самира. Они поднялись по широкой винтовой мраморной лестнице, их шаги заглушал толстый ковер, который поддерживали медные рейки. – Я здесь, – послышался тонкий голос, когда они ступили на площадку лестницы. Дверь была полуоткрыта. Они шагнули через порог. Будуар был обит сиреневой тканью. Ариана Амбрелот в розовом домашнем халате сидела в кресле у окна. Тонкой рукой с длинными нервными пальцами она придерживала тяжелую серую гардину из велюра, любуясь осенним парком и прудом под окном. Она повернулась к ним. Та же прозрачная бледность, те же забранные в узел волосы, те же огромные прозрачные глаза… – Здравствуй, Ариана, – тихо сказала Самира. – У нас есть к тебе несколько вопросов… Можно я сяду? Ариана Амбрелот кивнула. Самира пододвинула второе кресло и села напротив девушки, выдержав паузу и не сводя с нее глаз. – Как ты себя чувствуешь? – Сносно. – Ты готова с нами поговорить? Чувствуешь себя в силах? – Да… – Хорошо. Самира покачала головой и выдержала еще одну паузу. – Ты нам сказала неправду, Ариана. Нам известно, что ты встречалась с Мусой вечером второго июня в двух километрах отсюда. Ничего страшного в этом нет. Но нам очень нужно знать, о чем вы говорили… Сервас снова стоял в сторонке. Зрачки Арианы сузились. Она оглядела их одного за другим. – Кто вам сказал? – Никто, – ответила Самира. – Мы об этом знаем, вот и все. У нас есть доказательство, что вы с Мусой виделись в тот день. Может быть, мы ошибаемся? – Нет… – Но тогда почему ты сказала неправду? Пауза. – Муса меня не трогал, – вдруг очень твердо сказала Ариана Амбрелот. – Что? Самира не стала оборачиваться, чтобы бросить взгляд на Мартена, но догадалась, что он, как и она сама, затаил дыхание. – Муса… это не он меня изнасиловал. Снова воцарилась тишина. – Тогда кто? – Парни из его квартала… Я их не знаю. – Но тогда почему же ты его обвинила? Они увидели, как на глазах у нее показались слезы и покатились по фарфоровым щекам. – Это… очень сложно. Он тогда только что сказал мне, что бросает меня, что встретил другую. Я его за это возненавидела. Я тогда была в его квартале и собиралась идти домой, но эти парни меня окружили. Они принялись надо мной издеваться, спрашивали, что я здесь делаю… А потом… потом они меня силой посадили в эту машину и повезли… куда-то, а там к ним подошли еще несколько человек… Она глубоко вдохнула и вытерла глаза обшлагом рукава. – Они… они со мной это сделали в кузове машины, сзади… Один за другим… Их было много… Но Мусы среди них не было… Она всхлипнула: – Когда меня допрашивала полиция, я была очень обижена на Мусу. Я его ненавидела. Я считала, что это все из-за него. Вот я и обвинила его, что он насиловал меня вместе со всеми… «Господи», – подумал Сервас. Он почувствовал, как горечь поднимается к горлу. Так вот почему Муса ничего не сказал и не назвал ни одного человека. Когда все случилось, его там просто не было. Он задумался. Эти люди гнали парня по лесу за преступление, которого он не совершал. Они похитили невиновного и устроили на него облаву, думая, что восстанавливают справедливость, свою справедливость… – И теперь Муса мертв, – заключил Мартен. Девушка разрыдалась, судорожно всхлипывая и икая, но чувствовалось, что ей становится легче. Они дали ей выплакаться. За окном всхлипам Арианы вторило стрекотание машины для стрижки травы. – А что вы сказали друг другу в тот день, когда разговаривали? – повторила Самира, когда девушка успокоилась. – Я попросила у него прощения за то зло, что причинила. А он ответил, что это он должен просить у меня прощения, что ничего бы не произошло, если бы он не оставил меня одну в тот день, и что он себе этого никогда не простит.