– Ну конечно, – заверила его Аглая. – Ну, наверное, тогда ладно, – нехотя согласился он и усмехнулся: – Ты права, когда я ещё сюда попаду. Только балет вот стопудово не моя история, и верняк никогда больше меня на эту шнягу никто не подпишет. Просто дотерплю уж до конца, к тому же Элка сказала, сколько стоят эти билеты и что их невозможно достать. Так что… – Правильно, – поддержала его Глаша и поспешила к гардеробу за своим пальто. – Плащ мой тоже возьми, а то там дождь вроде, – попросил Антон, доставая свой телефон. – А я пока такси тебе вызову. – Не надо, я сама вызову, – попыталась отказаться Аглая, – у меня карта привязана к приложению. – У меня тоже привязана, – возразил Антон и надавил слегка голосом: – Должен же я поухаживать хоть как-то за тобой. «Мог бы, например, сам получить верхнюю одежду в гардеробе и подержать для дамы пальто», – язвительно-раздраженно прокомментировала про себя Аглая его заявление. Но пусть хоть вызовет такси, ладно уж, чего там. Накинув на плечи плащ, Антон проводил Глашу до машины, открыл перед ней заднюю дверцу и, когда она села на сиденье, наигранно сурово напомнил, пригрозив пальцем: – Будешь должна. За тобой свидание, это ты благополучно провалила. – Угу, – кивнула Аглая, уже не в состоянии даже говорить. Он захлопнул дверцу и помахал рукой. Махать в ответ и улыбаться Аглая не стала, только всё смотрела в спину бегущему назад парню, пока такси медленно выруливало из проулка. Наконец он скрылся за дверьми театра. Глаша обессиленно откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, чувствуя себя морально опустошённой и абсолютно вымотанной. Что она себе напридумывала? Что за приступы панической атаки? Совсем с ума чокнулась, как говорит её любимая подруга Лилька. Может, просто тупо устала, вот и лезет в голову всякая дурь необъяснимая? Она бы себя ещё повоспитывала, но, честно признаться, была просто не способна сейчас ни на какой анализ и трезвый, разумный взгляд на произошедшее с ней. Понемногу Аглая почувствовала, как расслабляется. Напряжение отпускало, словно разжимался кулак, стискивавший всё это время её нервы. Машина двигалась неторопливо, то и дело останавливаясь на светофорах и в небольших пробках, привычных в центре города, и это мерное, укачивающее движение помогло Глаше окончательно успокоиться. И так её расслабило и убаюкало, что она даже почувствовала мимолётную, лёгкую досаду, когда поездка закончилась и такси остановилось за пару десятков метров до угла. Не было возможности повернуть и проехать дальше, ещё метров сорок к шлагбауму, ограничивающему въезд во двор дома Аглаи: какой-то здоровый чёрный джипарь, нагло раскорячившись и отставив свою «задницу», перекрыл и без того узкую в этом месте дорогу. – Дальше никак, – извиняющимся тоном объяснил Аглае водитель. – Да тут близко, – согласилась она с обстоятельствами. Поблагодарила за поездку, послужившую для неё своеобразной релаксацией, и вышла из такси, а водитель, видимо опасаясь, что его «запрёт» сейчас другой автомобиль в этом тесном горлышке, резко принялся выезжать задом. Аглая, быстро глянув вслед улепётывающему шустренько такси, лишь улыбнулась такому манёвру и торопливо зашагала вперёд, мечтая поскорей оказаться дома. Она никого не видела – ни впереди на тротуаре, ни среди плотного ряда кустов вдоль забора, ограждающего территорию вокруг их дома. Она не успела ничего понять и сообразить. Всё произошло настолько стремительно, что Аглая не смогла оценить масштабы звездеца, в который угодила. Какая-то невидимая сила рванула её и потянула влево, протаскивая через высокий куст. Глаша даже вякнуть ничего не успела, лишь зашипела, когда ударилась коленом о железный прут забора. А в следующее мгновение почувствовала, как что-то впилось в её шею, а через секунду поняла, что не может дышать. Она билась, вырывалась и крутилась из стороны в сторону, ударяясь ногами о забор. Острые ветки куста резали ноги, она хрипела, извивалась и выла, сражаясь за свою жизнь, ухватившись за удавку руками, пыталась ослабить давление на горло. Но только расцарапывала всё больше и больше шею – веточками и камнями колье, попавшими под удавку. Аглае казалось, что она справится, сможет вырваться, но сознание изменяло, начиная меркнуть, воздуха катастрофически не хватало, в голове звенело и кружилось, а перед глазами поплыли чёрные точки… Но вдруг, практически уже задыхаясь, Глаша испытала слепящую, дикую ярость, затопившую ещё не захваченное до конца темнотой сознание, – ту самую родовую черту своего характера, пробудившуюся и зарычавшую в ней диким зверем. И сразу как отрезало – она перестала бояться! А в следующий момент потух экран цивилизованности, вырубая все внутренние тормоза, срывая предохранители и отказывая разуму в доступе. Аглая взревела как дикая волчица, бьющаяся за свою жизнь, и со всей возможной силой ударила локтем назад, в сопевшего от натуги убийцу. От неожиданности тот дёрнулся и слегка ослабил удавку, на короткое мгновение позволив Аглае ухватить глоток воздуха. Сосредоточившись на задаче, она наступила каблуком ему на ногу и ударила другим локтем, но попала вскользь по рёбрам. Убийца охнул от боли, что-то взрыкнул, прохрипел и затянул удавку на шее девушки с новой силой, но вдруг… как-то странно, придушенно крякнув у Аглаи над ухом, ослабил зажим. Не теряя ни полсекунды на размышление, почему он это сделал, на зашкалившем адреналине и ревущей ярости Глаша резко развернулась и с разгону, со всей дури засадила мужику коленом в пах. – А-х-х-х!!… – хрипнул тот, резко выдохнув, ухватился двумя руками за свои гениталии, покачался, скорчившись, вперёд-назад пару секунд и завалился на землю. А Аглая, сложившись пополам, упёрлась руками в колени, надрывно кашляя, судорожно вдыхала, коротко, истерично выдыхала и снова вдыхала… – Глаша, ты как? – раздался вдруг у неё над головой перепуганный голос подруги Лильки. – Жива… – прокаркала Аглая, с натугой проталкивая через горящие огнём лёгкие и горло слова. По-прежнему согнувшись и продолжая судорожно дышать, она сдёрнула резким движением болтающуюся на шее удавку и зачем-то засунула ту в карман пальто. Постепенно начала возвращаться возможность нормально соображать и хоть что-то видеть через стремительно тускнеющие черные и золотистые пятна перед глазами. – Это ты его, что ли?… – просипела Глаша. – Ага, – подтвердила Лилька, гордясь собой необычайно. Ухватившись за прут забора, Аглая осторожно распрямилась, посмотрела на постанывающего от боли мужчину, корчившегося в позе зародыша на земле у злобного куста, который расцарапал ей все ноги и убил напрочь шёлковые колготы. Лениво как-то, мимоходом, отметила, что это тот же козёл, что напал на неё в прошлый раз и украл рюкзак. И перевела взгляд на свою во всех смыслах боевую подругу. – Чем… ты его… приложила-то? – просипела, делая натужные паузы между словами. – Малой скульптурной формой, – ответила Лилька. – Чем… чем? – переспросила Аглая и закашлялась. – Статуэткой, – объяснила Лилька. – Где ты… её взяла? – прохрипела Глаша. Ей было больно аж до подступающих слёз. – Сделала, – пожала плечиками Лиля. – Сама? – вытолкала из себя очередное слово Аглая. – Ну да, я осваиваю новые творческие горизонты, – пояснила назидательно подруга и взъерошилась, как недовольный воробей. Она всегда так делала, когда кто-то не мог по достоинству оценить её художественные поиски и проявление себя в творчестве. Аглая ошарашенно посмотрела на Лильку и самым серьёзным тоном заверила подругу: – Не знаю… как горизонты… но «прикладное» назначение… своего творчества, Лилька… – Она помолчала, переводя дыхание, кашлянула и досипела свою мысль до конца: – Его сегодня ты совершенно определённо нашла. И, хрюкнув раз, а за ним другой, истерически засмеялась во весь голос, но тут же, схватившись за горло, закашлялась от резкой боли, аж прослезившись. – Да-а? – Лилька посмотрела на подозрительно притихшего преступника с сомнением, пришла, видимо, к каким-то выводам и ответила: – Наверное, ты права. Это определённо было лучшее в жизни «приложение» всего моего творчества. И нервно заржала, поддержав подругу. И вдруг взвизгнула: – Ой, Глаша! Он уползает! – И что? – прохрипела Аглая, глядя, как несостоявшийся убийца, перевернувшись на четвереньки, медленно, но целенаправленно двигается от девушек вдоль забора. – Как что? – поразилась Лиля. – Надо же его задержать. Он же тебя убить хотел. – Ну, иди… приложи его ещё разок… этой своей… малой скульптурной формой… – предложила Глаша. – Опасаюсь я, – честно призналась подруга. – Вот и я опасаюсь… и сил у меня никаких нет… – ответила с натугой Аглая, переводя дыхание в паузах между словами. – Надо полицию вызвать… пусть они его и ловят. – Надо, – подтвердила Лилька, глядя, как мужчина, цепляясь за забор, пошатываясь, поднялся на ноги и, придерживаясь рукой за прутья, поковылял прочь. А на Аглаю внезапно накатила какая-то жуткая слабость, коленки подогнулись, и она бесформенным тяжёлым мешком опустилась на землю, привалилась боком к забору. – Глаш, ты чего? – испугалась Лилька и села на корточки перед подругой, двумя руками прижимая к груди свою бесценную статуэтку. – Я сейчас… – пообещала не пойми что Аглая. – Что-то мне плохо. У тебя… вода есть? – Есть, в машине! – Лилька резво ломанулась куда-то через кусты. А Аглая заторможенно, медленно перетащила на колени свою театральную элегантную сумочку (пережившую нападение и все убийственные страсти, потому что её металлический ремешок был перекинут наискось через голову) и трясущимися руками, кое-как выколупала из неё смартфон, который оказался выключенным. Ну да, вяло подумала Аглая, она же, как и положено, выключила телефон в театре, а в такси о нём даже и не вспомнила. Включив смартфон, обнаружила три пришедших за это время сообщения на WhatsApp и несколько входящих звонков: четыре от Лильки и два от… Шагина. Не отдавая себе отчёта, зачем она это делает, чисто автоматически Аглая нажала на ответный вызов и, только когда услышала гудки, сообразила, что вместо полиции звонит зачем-то последнему не дозвонившемуся абоненту. – Добрый вечер, Аглая, – ответил мягким тоном, явно улыбаясь, Игорь Борисович. – Не для всех… – прокаркала Глаша и зашипела от боли в окончательно сорванном горле. – Что случилось? – в момент подобрался мужчина, задав вопрос резким тоном. – Меня только что… кх-кх… попытались убить, – пожаловалась Аглая и попробовала истерически усмехнуться, только вместо смешка получился придушенный сип. – Где ты находишься? – выстрелил вопросом Шагин, переходя на «ты». – Возле… кх-кх… своего дома. – Она осторожно вздохнула, огляделась по сторонам, соображая, где конкретно находится, выдохнула и продолжила объяснять: – Сижу на земле у забора… Там, где меня пытались… задушить. – Секунду! – потребовал Шагин. – Не отключайся!