– Да я как-то… – прохрипела Глаша и услышала в трубке, что Шагин разговаривает с кем-то ещё, но слова не могла разобрать. – Глаш, ты здесь? – вернулся он к ней. – Я здесь. – Глашуня, вот вода! – проломилась в этот момент через кусты Лилька, протягивая бутылку с водой. – Кто там у тебя? – явно напрягся Шагин. – Подруга… кх-кх. – Аглая кивнула благодарно Лильке, тут же зашипев от боли, усилившейся от резкого движения, попросила жестом открыть пробку и пояснила: – Она меня и спасла. – На, пей, – протянула Лилька Аглае открытую бутылку. – Минуту… – сказала Глаша Шагину. Она и не догадывалась раньше, что вода может быть такой вкусной и такой исцеляющей в полном смысле слова. Пила жадно, с наслаждением, не обращая внимания на то, что продолжающие дрожать руки трясут бутылку, расплескивая воду ей на подбородок, и та стекает на шею, сразу же начавшую пощипывать, и на лацкан пальто… – Я здесь, – вернулась она к разговору, выпив разом все пол-литра воды из бутылки. – Попила? – спросил заботливо Игорь. – Да, – покивала Глаша, забыв, что он не может её видеть. – Глаш, – смягчив тон, начал говорить чётко, с расстановкой на каждом слове Шагин, – я вызвал патруль и скорую помощь, сейчас они подъедут, оставайся на месте, только с земли лучше встань. – Я попробую, – пообещала Аглая и сообщила сменившим после питья тональность сипа-хрипа голосом: – Я уже слышу… какую-то сирену. – Отправь подругу встретить полицию и скорую, – мягко, но настойчиво руководил по телефону Шагин. – Лиль… – перешла на шёпот Глаша, – слышишь сирену… с той стороны едет… Это, наверное… к нам. Пойди… встреть. – Ага, – кивнула энергично Лилька и, снова продравшись через кусты, унеслась вперёд по тротуару. – Аглая? – позвал Шагин. – Да… – прохрипела она. – Сейчас подъедет Коломийцев. Это следователь, что ведёт твоё дело, помнишь, я о нём говорил? – Помню, – подтвердила Глаша. – Отлично. Расскажешь ему всё подробно. – Если смогу… – вяло ответила она, чувствуя накатывающую волнами сильную слабость и головокружение. – Глаш! Глаш! – громко позвал Шагин. – Ты там держись! Всё будет хорошо! – Угу… – промычала Глаша, чувствуя, что прямо сейчас отключится. Дальнейшие события Аглая воспринимала и сохранила в памяти смутно, по всей видимости, словив жестокий откат, но сознания не теряла. И удивлялась позже, почему из всех звуков, несомненно, окруживших её, она вычленила только треск кустов, через которые то и дело продирались какие-то люди. Полностью Аглая пришла в себя, когда обнаружила, что полусидит на диване в своей квартире, вытянув ноги и опираясь на кучу подушек, кем-то заботливо устроенных у неё за спиной. Переодета в тёплую байковую рубашку, на горле у неё плотная повязка, в руке любимая кружка с каким-то тёплым питьём. Рядом на стуле сидит Муза Павловна и тихонько, успокаивающе поглаживает её по плечу, а на стульях, поставленных плотным полукругом у дивана, устроились напротив трое незнакомых мужчин и выжидательно буравят Глашу заинтересованными взглядами. Причём один из них, судя по медицинской форме и бейджику, прикреплённому к нагрудному карману, доктор. Первым заговорил именно он, видимо, разглядев какую-то смену мимики на лице девушки. – Как вы себя чувствуете? – Пока не знаю, но… – Глаша покашляла сухим горлом и спросила: – Как я здесь оказалась? Что-то я всё… как-то так… – покрутила она неопределённо рукой. – У вас произошёл эмоциональный откат, как реакция на сильнейший стресс и временное удушье, – взялся объяснять доктор. – Сознание вы не потеряли, но получили состояние некой прострации. Шея ваша и горло, конечно, пострадали сильно, но не настолько тяжело, чтобы потребовалось оперативное медицинское вмешательство. Осмотрев вас на месте нападения и оценив ваше общее состояние, я вынес вердикт, что в экстренной госпитализации вы не нуждаетесь. Поэтому ребята из полицейского наряда принесли вас в вашу квартиру. Доктор посмотрел на мужчину, сидевшего справа от него. – В принципе успокоительное и обезболивающее девушке вкололи, чувствует она себе уже получше, так что мне здесь больше делать нечего. Он снова повернулся к Аглае. – Все рекомендации и рецепт на препарат я оставил вашей бабушке, – указал на Музу Павловну. – Соблюдать постельный режим, постараться не нервничать, а через два дня в поликлинику к травматологу, направление я написал. Горло беречь, разговаривать по минимуму, а лучше вообще помолчать. Всё понятно? – В части, касающейся здоровья, да, а так нет, – немилосердно сипя, честно ответила Глаша. – Ну, что касается криминальной составляющей, тут уж вас просветят специалисты, – развёл руками доктор и, поднявшись, оповестил: – Ну а у меня всё. Он пожал руки обоим мужчинам. – Девушке противопоказаны разговоры, тем более долгие. И нервничать нежелательно, – напомнил с нажимом и пожелал Глаше: – Выздоравливайте и постарайтесь в такие истории более не попадать. – Да я бы… – просипела Глаша. – Вот и молодец, – похвалил бодреньким тоном доктор и вышел из комнаты. – Давайте знакомиться, Аглая, – подхватил инициативу разговора чуть полноватый мужчина лет сорока, приятной, спокойной внешности. – Меня зовут Сергей Васильевич Коломийцев, я старший следователь районного Следственного комитета и веду дело об убийстве вашего соседа Чащина Виктора Юрьевича. – Оч приятно, – просипела Глаша, обозначив головой поклон. – А это, – указал следователь на второго мужчину, – Павел Юрьевич Рогов. Эксперт-криминалист. Он хотел задать вам несколько вопросов. – Задавайте, – разрешила Глаша. – Глашенька, вы сначала выпейте хоть немного, – остановила опрос Муза Павловна, указав на кружку, которую Аглая держала в руках. Глаша послушно сделала пару глотков, поняв, что пьёт горячее молоко, сдобренное чем-то жирным и какими-то неопределяемыми добавками. – Лекарство, – подсказала Муза Павловна, – чтобы смягчать горло. Вы пейте во время беседы, вам легче будет. – И обратилась к следователю: – Серёжа, помни про рекомендации доктора: девушке лучше как можно меньше говорить. – Спасибо… Муза Павловна, – расчувствовалась Глаша почти до слёз от её заботы. – Ну, раз у нас такая ситуация, – начал беседу Коломийцев, – то мы поступим следующим образом: я и Павел Юрьевич будем спрашивать вас, перечисляя факты, а вы, Аглая, будете отвечать коротко и по делу. Если вспомните что-нибудь, что мы пропустим, тихонько скажите. Договорились? – Угу, – кивнула в знак согласия Аглая. Минут пятнадцать она отвечала на вопросы эксперта, в основном сводившиеся к выяснению, кто и где из них троих стоял, как и где её дёрнули и так далее, выдержанные в предложенной Коломийцевым форме: от неё требовалось только подтвердить или опровергнуть выводы-догадки эксперта. – А где Лиля? – вдруг сообразила Аглая. – Я здесь! – прокричала откуда-то из-за двери гостиной подруга, примчалась в комнату и, плюхнувшись на свободный стул, отрапортовала Глаше: – Я уже всем, кому нужно, показания дала и всё расска– зала. – А как ты… там вообще… очутилась? – с остановками, переводя дыхание, спросила-просипела Аглая длинную фразу. – Ну как, – пожала беспечно плечами Лилька, – как обычно. Ага. Вот абсолютно верное, прямо в десятку определение своих решений-поступков дала подруга: как обычно для Лильки. Пообщавшись с одним скульптором на какой-то очередной художественной тусовке, Лилька загорелась новой идеей: попробовать себя в скульптуре. Ну, загорелась в случае Лили – это значит, что все родные и близкие озадачены решением и воплощением в жизнь возможностей «ребёнка» реализовать себя в новом направлении творчества. Они и озадачились, и уже меньше чем через месяц Лилечка имела всё для того, чтобы ваять. Вот она и сваяла ту самую «малую скульптурную форму» под названием «Обратное Измерение» и даже отлила этот шедевр в бронзе. Какая-то фиговина, больше всего напоминающая выдавленное и выпирающее из множества разрезов и отверстий застывшее тесто. Ну, блин, «Обратное» же. Кстати, как ни парадоксально, но что-то в этой статуэтке определённо было, некая своеобразная эстетика. По крайней мере, интерес и желание рассмотреть повнимательней это произведение вызывало. Но не суть. Как обычно бывает в таких ситуациях, стоило подруге закончить очередной свой «шедевр», срочно требовалась немедленная оценка Аглаи и её мнение о новом «творческом прорыве сознания». Не дозвонившись подруге, Лилька просто села в машину и поехала к ней домой, предположив, что Глаша плескается в ванне или занята чем-то иным и просто не слышит звонка. Ну вот, приехала, припарковалась, приметив свободное местечко, и снова позвонила. Но, так и не дождавшись ответа, откровенно зависла, недоумевая, что же предпринять и где ту самую подругу теперь искать. И именно в этот момент мозгового ступора она увидела подъехавшее такси, из которого вышла Аглая. Торопливо собрав всё необходимое и важное: сумку, ключи от машины и, разумеется, статуэтку, Лилька стартовала из машины, трепетно прижимая к себе новый шедевр. И тормознула, растерявшись оттого, что Аглая куда-то делась и она её не видит. Лилька покрутила головой, соображая, куда могла деться подруга, услышала непонятную возню в кустах и двинулась на звук. А увидев и поняв, что какой-то козёл душит её Глашечку… ни секунды не раздумывая, применила «Обратное Измерение», которое нашло своё по-настоящему весомое приложение. Лиля засандалила им по затылку преступника, так как до макушки дотянуться не могла в связи с большой разницей в росте. И, как показали дальнейшие события, приложила она того гада весьма удачно и от всей широты души и художественной натуры. – Лилия Фёдоровна, – поджимая губы, еле сдерживая смех, постарался выдержать официальный тон Коломийцев, – на самом деле дала все показания и может быть свободна. – Глаш? – спросила подругу Лилька. – Иди, Лилечка… тебе тоже надо отдыхать… – просипела Аглая, отпуская её, только спросила озабоченно: – Ты вести-то сможешь? Может, на такси? – Да, лучше такси, а машину завтра заберу, – приняла решение Лилька и замялась: – Только… Но Аглая поняла это «только», зря, что ли, они почти полжизни дружат.