Мама и словила этот самый шок в полной мере, зато у Васьки от возбуждения и приобщения к настоящему детективу глаза горели и энтузиазм зашка– ливал. Да ещё Валерии Максимовне и Василию представилась случайная возможность познакомиться с Шагиным и его бабушкой Музой Павловной. Ну, уж как получилось так получилось, хотя меньше всего Глаше хотелось кого-то там с кем-то знакомить, она вообще на эту тему не задумывалась. Ну и в‑третьих, Аглае пришлось спешно-аврально доделывать заказ и сдавать его уже начавшей не на шутку нервничать клиентке. Словом, нескучно было – только крутись и успевай справляться с непростыми ситуациями, причём с большим эмоциональным и физическим перегрузом. А потом задержали Антона. Элла, до этого момента упорно молчавшая и не дававшая никаких показаний, видимо, до последнего верила, что Антону удастся скрыться. Но, узнав о его аресте и под давлением множества неопровержимых доказательств, собранных следователями, она все же заговорила. – Оба дружно расчехлились, рубанув по следственной группе каминг-аутом, и теперь дают подробные показания, торопясь слить друг друга, – усмехнулся довольный Коломийцев, откидываясь на спинку стула и отхлёбывая ароматный чай из чашки. Прошла ещё неделя после задержания Антона, следствие находилось в стадии разгара и отработки деталей, обрастая доказательной базой. Но мотивы, причины и общая картина преступления были уже ясны, поэтому Игорь попросил, ну или пригласил Сергея прийти на воскресный обед к Музе Павловне, чтобы бабушка и Аглая услышали из первых, как говорится, уст об этом деле. Понятно, что никто не ждал разглашения тайны следствия, но, поскольку Аглая помимо своей воли, так сказать принудительно, стала участницей и пострадавшей в этой криминальной истории, а Шагин и Муза Павловна были людьми более чем надёжными, Сергей Васильевич принял приглашение не без удовольствия. Тем более что ему обещали фирменный плов с мидиями и пирожки Музы Павловны. – То есть я правильно поняла, – уточнила Глаша, – что окончательно и совершенно точно установлено, что это Антон и Элла убили Чащина? – Да, – подтвердил следователь и потянулся за очередным пирожком, – неопровержимо доказано, что его убили они. – Это их настоящие имена? – спросила Муза Павловна. – Имена настоящие, отчества и фамилии нет. – Коломийцев откусил приличный кусман пирожка, запил чайком, прожевал и вздохнул расстроенно: – Вообще история эта, как с самого начала и предположил Игорь, гнусная, мерзкая и тянется издалека. Вздохнул ещё разок, неохотно положил недоеденный пирожок на тарелку, стоявшую перед ним, поставил чашку на блюдце и приступил к изложению. – Как говорят наши умники, генезис этой истории лежит в далёком прошлом. У Эллы была нормальная семья: мама, папа, бабушки и дедушки, всё как положено. У папы был небольшой бизнес, оптовая торговля стройматериалами и химией разной, мама ему помогала, вела бухгалтерию. Но папа глупо и нелепо погиб, когда загорелся соседний склад. Боясь, что огонь перекинется на помещения, принадлежавшие ему, он вместе с другими добровольцами кинулся тушить пожар, попал под огненный вихрь и сгорел мгновенно. Понятно, что после гибели хозяина на бизнес семьи тут же слетелись разные желающие, пытаясь отжать его у вдовы. Первое время женщине удавалось удерживать фирму с помощью коллектива, но в какой-то момент её сильно прижали, припугнув тем, что у неё малолетняя дочь имеется, с которой всякое нехорошее может случиться. Она бы, может, и не сдалась так просто, но тут объявился Витёк Чащин, который принялся ухлёстывать за вдовой, обещая свою защиту от других злобных конкурентов. И, как ни странно, женщина ему доверилась и даже в какой-то степени запала на него. Нет, голову не теряла и тяжёлой формой влюблённости не страдала, сразу же выставила условие: только законный брак и у неё с дочерью отдельный счёт, на который капают проценты от прибыли. Чащин согласился, он тогда вовсю работал над тем, чтобы стать законопослушным бизнесменом и легализовать капитал. И они поженились. И даже более-менее нормально прожили около года. Бывали у них скандалы, и несколько раз Витя прикладывал к жене руку по пьяни, но мирились и жили дальше. Элла не знает, что там произошло между матерью и отчимом в тот день, она сидела в своей комнате и делала уроки, когда услышала разгорающийся в кухне скандал. Сначала они просто разговаривали на повышенных тонах, предъявляя что-то друг другу, а потом вдруг раздался грохот, начали падать тяжёлые предметы, биться посуда, Виктор кричал и матерился. Элла прибежала в кухню и увидела, что мама лежит на полу, а отчим колотит её ногами и кулаками. Она бросилась защитить маму, но мужик отмахнулся от девчонки как от назойливой мухи, да с такой силой, что Эллу отбросило в угол. Она сильно ударилась головой о стену и упала на пол. Но не потеряла сознания и видела, как этот урод всё избивал и избивал её мать, которая уже не двигалась и не издавала никаких звуков. А он вдруг остановился, постоял, тяжело дыша, потом присел на корточки перед женой, проверил пульс у неё на шее и на запястье и громко выматерился. Элла испугалась и закрыла глаза, чтобы он не подумал, что она что-то видела. Что он там подумал, теперь уж никто не узнает, Чащин просто поднялся и вышел из кухни, на ходу отшвырнув ногой в сторону девочку, лежавшую на его пути. Элла смогла подняться, хоть у неё сильно кружилась и болела голова, смогла выйти из квартиры и позвонить в дверь к соседям. И уже те вызвали скорую и тогда ещё милицию. Это случилось двадцать лет назад, когда Эллочке Скворцовой было тринадцать лет. – Ужас, – приложила ладошки к щекам от расстройства Аглая. – М-да… – согласилась с ней Муза Павловна. – Впрочем, по поведению этого Виктора понятно, что он редкостный моральный урод. Был. – И она вернулась к сути самой истории: – Как я понимаю, девочка решила мстить? – Именно, – вздохнул устало Коломийцев. – Может, если бы с ней поработали хорошие психологи и родные окружили ребёнка заботой, вниманием и любовью, такая мысль не засела бы в её голове. Только, увы, ничего из этого с Эллой не случилось. А случился с ней интернат. Родители её мамы тяжело пережили гибель дочери, у деда случился инфаркт, выкарабкался, но стал совсем плох, да и бабушка сердечница, не могли они взять к себе внучку. А родители отца практически отказались от девочки, не простив невестке, что она так быстро после смерти сына выскочила замуж, да ещё за братка какого-то. Вот так Элла оказалась в интернате. Одно хорошо, у маминых родителей имелся старший сын, дядя Эллы, адвокат, который сделал всё, чтобы квартира, сбережения, которые скопила мама, и машина отца остались собственностью ребёнка. – А Чащина, как я понимаю, не посадили, – хмыкнул невесело Шагин. – И таким вот образом, по совокупности этих факторов гештальт у девочки, оставшись незакрытым, превратился в руководящую цель-идею. – Верно. Чащин даже свидетелем не прошёл по убийству её матери. Адвокаты хорошие работали. Показания у тринадцатилетней девочки никто брать не стал вообще, зато появились показания «свидетелей», выпивавших вместе с Витьком в двухстах километрах от Москвы в момент совершения убийства. Дело даже до суда не довели, оставив «глухарём». Элла попала в достаточно неплохой интернат. Хотя в начале двухтысячных неплохой интернат – это очень условное понятие. Жизнь там была суровая, особенно для девочки из нормальной, непьющей, работящей семьи, к тому же имеющей родственников. Гнобили Эллу знатно, так что реально выживать приходилось. Но и она быстро научилась беспощадно драться, до смерти, давая отпор, и так себя поставить, что многие опасались с ней связываться. А вскоре она нашла себе «брата». Антону было одиннадцать, и он попал в интернат через полгода после Эллы. Они сошлись и сдружились на похожести их ситуаций. У мальчика погибли в аварии родители, достаточно расчётливая родня раздербанила и растащила их небольшой бизнес и добро, сплавив мальчика в интернат. Однако родители его отца смогли сохранить для ребёнка квартиру, оставшуюся от сына, и около двух десятков тысяч долларов, которые тот регулярно, каждый месяц по чуть-чуть, клал на счёт, открытый на имя матери, то есть бабушки Антона. Антон был младше Эллы, взявшей его под свою защиту и опеку, на два года. Оба сильно отличались от остальных детей: на выходные и на все праздники их забирали домой бабушки-дедушки, что вызывало в интернатских зависть и ненависть. Когда Антону исполнилось четырнадцать, а Элле шестнадцать лет, они стали любовниками. И только тогда девочка поделилась с Антоном своей главной жизненной целью – местью Чащину, – и он поклялся, что всегда будет с ней и во всём поможет. Элла была ведущей и мозгом их дуэта, всегда и во всём, а Антон – ведомым. Надо честно сказать: Элла личность мощная, незаурядная, она продумала и составила свой план мести на долгие годы вперёд. Она чётко понимала, что для того, чтобы достигнуть какой-либо цели, прежде всего надо занять определённое место в социуме, в обществе, а это возможно только при наличии образования и денег. О чём ей постоянно говорили и бабушка с дедом, настраивая и затачивая девочку на серьёзную учёбу в высшем учебном заведении и обещая всяческую поддержку и помощь, пока она будет учиться. А Элла, в свою очередь, нещадно гоняла Антона, заставляя того зарабатывать приличный аттестат. Она же определила, чему и как будет учиться Антон, и она же уговорила преподавателей отправить мальчика на курсы юных программистов, была такая образовательная программа для интернатских детей. В семнадцать лет Элла поступила в химико-технологический университет, перебралась жить в свою квартиру и уговорила бабушку и деда Антона забрать внука из интерната и разрешить мальчику жить с ней, якобы он ей как братишка и она за ним лучше присмотрит. Присмотрела, кто бы спорил. Перевела пацана в хорошую гимназию, ориентированную на углублённое изучение программирования. И проследила, чтобы деньги от сдачи квартиры Антона переводили ему, а не ушлой родне. Через два года, пользуясь сиротскими льготами, Антон поступил в очень серьёзный вуз на отделение программирования и развития компьютерных технологий. Элла понуждала Антона развиваться как айтишник и учиться хакерству, для чего после окончания им института даже смогла отправить парня на учёбу по специальности в Штаты. Сама же окончила с отличием университет. «Работать» любовницей весьма пожилых богатых людей Элла начала ещё студенткой. И надо сказать, была в какой-то степени честна со своими «работодателями»: никогда никого не обманывала, держала своё слово, а в некоторых случаях даже составляла договор. – Грамотная девочка, – заметил Шагин. – Ещё бы, – поддержал его Коломийцев, – она ещё и второе высшее получила. – Дай догадаюсь, – усмехнулся Игорь. – Юридическое? – Именно. И всё бы ничего, двигались себе ребята к достижению Эллочкиной цели, да только месть оказалась предприятием слишком уж хлопотным, кропотливым и затратным, особенно в части, касающейся поиска её объекта, личности в прошлом сильно криминальной и оттого совсем не публичной, более того, старательно «не отсвечивающей». А поскольку особого капитала на престарелых любовниках не заработаешь, прикинув и просчитав варианты, Элла решила выйти за одного из них замуж. – А тот возьми да помри, предварительно переписав что-нибудь значимое на молодую жену, – предположил Шагин. – Не совсем, – внёс в эту версию некоторые поправки Коломийцев, – настолько прямолинейно Эллочка не работала. Пожила с папиком пару лет, за которые умудрилась тихо-ненавязчиво вывести кое-что из активов и со счетов мужа на офшор, а с него уже на свои счета. – Ага, братишка из Америки вернулся, – догадался Игорь, – и впрягся в «семейное предприятие». – Точно, – подтвердил Сергей и попенял Шагину: – Ты наперёд уже просчитал и разложил весь расклад. Может, сам и расскажешь? – Э-э, нет, – отказался от такой привилегии Шагин, – у меня лишь домыслы и логика, а у тебя факты. К тому же, как я понимаю, мы подошли, собственно, к самому преступлению. – Почти. Правда, перед этим Элла овдовела. Первый раз, скорее всего, честно: старичок просто скончался. Алкоголь, виагра и горячая молодая жена под это дело – убойное сочетание в прямом смысле этого слова. А вот второй раз она овдовела уже несколько сомнительно. Вернее, овдовела-то реально, а вот смерть её мужа вызвала большие сомнения у его родственников. Тем более что оставил тот молодой вдове слишком уж много. Но доказать ничего было не возможно – быстрая кремация, и родне привет! Всё законно оформлено, не подкопаешься, к тому же лихо уведено, через те же офшоры, поймать и вернуть финансы никакой возможности не имелось. Антон, вернувшийся в Москву перед вторым замужеством «сестрички», поставил себе наилучшее, какое только возможно из современных, компьютерное «железо». В подвале небольшого, скромного загородного дома, который несколько лет назад подарил Элле один из её старичков. Ну и, соответственно, установил самые крутые «проги». И вот с того момента они и начали плотный поиск Чащина. – То есть у ребят была мотивация, средства для осуществления их плана и два крутых специалиста – они сами, – подвёл итог Шагин. – Совершенно верно. И конкретная заточенность на месть. – И подали они её к своему столу, как и положено: холодной, – сказала Муза Павловна. – Старались именно так, но, увы, даже самые продуманные планы имеют свойства накрываться кое-чем неприятным, когда в них вмешиваются судьба и фактор неожиданных случайностей, – заметил философски Коломийцев. – На последнем, решающем этапе весь их стройный план стал расползаться и трещать по швам. И тогда-то и выяснилось, что выстраивать схемы и планировать на долгую перспективу, скрупулёзно выполняя каждый этап, у Эллы получалось великолепно. Как и упёрто, целеустремлённо двигаться вперёд. А вот мгновенно реагировать на изменившиеся обстоятельства, корректируя на ходу планы, подстраиваясь под новые вводные… С этим у девушки проблемы, не хватает оперативной скорости принятия решений. Да и Антон откровенно подвёл «сестричку». – Каким образом? – поинтересовалась Глаша. – Давайте я по порядку расскажу, – не поспешил с ответом Коломийцев. – Итак. Наши преступники оба имели очень крутое образование. Элла занимала довольно высокое положение, работая юристом в химическом холдинге. Антон довольно крутой айтишник и хакер, который мог найти кого угодно, что угодно и где угодно, как в официальном инете, так и в даркнете. Капитал они сумели сколотить разными способами весьма нехилый. Пять лет назад Антон, с дальним прицелом и расчётом, устроился работать на подмену, на полставки сисадмином в районную управу, через которую проходит вся документация и все цифровые оформления по «Госуслугам». То есть абсолютно всё готово, чтобы начать осуществлять месть. Дело оставалось за самим «объектом», Чащиным. И, поскольку тот фамилию не менял и не так чтобы сильно шифровался и прятался, просто старался не высовываться излишне, нашёл его Антон играючи. Как и весь расклад по делам, бизнесу и проблемам Виктора Юрьевича. Просто убить этого человека Элле было недостаточно, она собиралась отобрать у него всё имущество, унизить, раздавить, опустить на самое днище, лишить возможности подняться. Она хотела, чтобы он страдал – и страдал сильно. Ну и начали они его «загонять», выводя средства со счетов Вити. По чуть-чуть, но так, чтобы ощутимо было, параллельно создавая проблемы в бизнесе: то проверки внеплановые, то обращение клиентов в суд, много всяких мелких и более крупных неприятностей, вынуждавших Чащина крутиться, как вошь на сковороде, и звереть от сыпавшихся на него со всех сторон неприятностей. Витя ничего не понимал, пытался склеить-ухватить на глазах расползающееся благополучие, латая прорехи в делах. И вот он вынужденно продаёт свой здоровенный домище, считай усадьбу в крутом посёлке, затыкает проблемные места денежными вливаниями и переезжает в ваш дом. Эта квартира досталась ему за долги и, что называется, «отстаивалась» все эти годы, будучи оформлена на бабушку, чтобы не светить. Несколько раз он её переоформлял, пока не «купил» у самого себя. А тут прижало, вот и переехал. В принципе Элле с Антоном было без разницы, куда он переедет, главное – выкурить его из того посёлка и дома, где он жил, уж больно система охраны там оказалась мудрёная. Ну вот и выманили. Они находят в этом доме квартиру в аренду, да настолько удачно, что на одном этаже с Витей. Правда, её снимала молодая семья, но Антон предложил больше денег, сославшись на то, что ему требуется жильё рядом с работой, и уже через месяц стал вашим соседом. И перевёлся из управы, где работал сисадмином, на ту же должность, только в управу вашего района. – И всё двигалось своим чередом по их великому плану. Не удивлюсь, если у них было тщательно продумано оперативное отступление и эвакуация. Но, как говорится, жизнь внесла свои коррективы, – сделал предположение Шагин. – Витя столкнулся с бывшими братками, которые чуть не лишили нашу парочку возможности осуществить свою месть. – И опять ты зришь в корень, друг мой Шагин, – засмеялся Коломийцев. – Двое боевых друзей-братков Батыя, отсидев большой срок, вышли на свободу, так и не очистив совесть, и отправились искать своего бывшего брата по ОПГ. Всё дело в том, что Витя Батый хоть и не был простой шестёркой и быком в их группировке, но и лицом сильно приближённым к верхушке тоже не числился, находился где-то посередине, иногда чуть больше среднего пользуясь доверием старших товарищей. За несколько дней до того, как их ОПГ ликвидировали, один из руководителей группировки отправил Батыя сопровождать своего ближника, который должен был вывезти из Москвы и спрятать не общак, а личные сбережения и накопления главаря. Что там у них по пути получилось, сейчас не узнаешь, по показаниям Чащина, вроде как их выследили и накрыли конкуренты на лёжке в гостинице и старшого убили, а Виктору удалось уйти, прихватив заветную сумку с баблом. И, поскольку адресат доставки был ему неизвестен, он вернулся назад. Только его бригаду к этому моменту практически всю уничтожили во время перестрелки при задержании. Бабло Витя Батый припрятал, а через пару лет начал из заначки таскать понемногу. Вскоре и вовсе осмелел, когда понял, что никаких предъяв на эти деньги ему выкатить некому, и посчитал их своими. А тут выходят на свободу двое из тех четверых, кто уцелел тогда при задержании. Один из них видел, как их старшой передавал сумку с деньгами курьеру и сопровождавшему того Батыю. Они находят Витю и назначают ему встречу побазарить. Которая закончилась тем, что в пьяном угаре, после двух дней запоя, девочек и сауны, и по блатному беспределу Батыя избили и чуть не прирезали до смерти. И жив он остался исключительно благодаря Аглае, обнаружившей Чащина в квартире на полу и вызвавшей скорую. Витя смекнул, что от него не отстанут, уж больно крутую предъяву братки, имеющие поддержку в блатном мире, ему выкатили, и что настают ему конкретные кранты. Потому, как только встал на костыли, помчался сдаваться Следственному комитету и иным фискальным органам, чётко понимая, что ему ничего не будет предъявлено по старым делам, поскольку прошёл срок давности, больше двадцати лет. Посчитал, что лучше остаться хоть с чем-то, сдав большую часть «нажитого» государству, зато живым и относительно целым, чем вообще ни с чем и мёртвым. – Да уж, – усмехнулся Шагин, – как говорится, не бывает безвыходных ситуаций, бывают ситуации, выход из которых нам сильно не нравится. Витя выбрал пожить. – Всякий раз, сталкиваясь с подобного рода преступниками, убеждалась, что чем легче и непринуждённее человек распоряжается чужой жизнью, убивает и истязает, тем больше трясётся и невероятно дорожит своей и боится за неё. И всегда ломается, если его жизни угрожает реальная опасность, – поделилась наблюдением, вынесенным из своего огромного профессионального опыта, Муза Павловна. – Соглашусь, меня тоже всегда поражала эта закономерность, – поддержал её Коломийцев. – Чем хуже мразь человеческая, тем трепетнее она относится к своей жизни. Вот Чащин, как припекло, помчался сдаваться: «Памагитя!» Кстати, Аглая, вы помните, как отреагировал Антон, когда узнал, что Чащина чуть не убили? – А-а-а… – протянула она задумчиво. – Сейчас, может, в подробностях не… Хотя нет, вспомнила, – оживилась она. – Меня тогда ещё сильно удивила его реакция. Он пришёл, когда Виктора уже унесли, спросил у меня, что случилось, я сказала, что сосед избит и неизвестно, выживет ли. Он вдруг прямо с лица спал, побледнел весь, ужасно разнервничался, будто его близкий человек пострадал, чуть не затрясся. Но быстро взял себя в руки. – Вот-вот, – ухмыльнулся Коломийцев. – Антон на допросе рассказал, что, когда узнал, что Чащин едва не погиб, расстроился ужасно и растерялся, недоумевая, как же так, кто посмел тронуть их Витеньку. – Как в том бородатом анекдоте, – хмыкнул Шагин, – когда два киллера ждут ночью в засаде объект устранения, а его нет и нет, задерживается где-то, и один говорит второму: «Что-то я за него волнуюсь, как бы с ним чего не случилось». – Точно, – усмехнулся Коломийцев. – Самое неприятное для Эллы и Антона было то, что они не понимали, кто угрожал Чащину и за что, собственно, его пытались прикончить. Братки же в сетях и по телефону о своих намерениях не докладывают, и они не фининспекция. При этом Элла с Антоном обнаружили, что все счета Чащина арестованы и заблокированы, вся оставшаяся недвижимость и бизнес перешли под надзор финансовой полиции. Даже квартира выставлена на продажу, а деньги, полученные за неё, должны опуститься на некий счёт, принадлежащий той же финансовой полиции, оттуда их точно не уведёшь. Это стало для них реальным шоком. Как, кто посмел, почему? И получалось, что необходимо срочно переигрывать весь план и уже пофиг на финансы и оставшиеся капиталы Чащина, пора срочно осуществлять физическую часть плана, то есть убиение с особой жестокостью. И тут у Антона срывает стопора. Вообще он ощущал себя практически богом, способным управлять жизнью любого человека посредством манипуляций его делами и жизнью в цифровом поле. Захочет – сотрёт его личность вообще, и никто ничего не докажет, захочет – размажет тонким слоем, прохейтерив так, что нивелирует и низведёт до устойчивой ненависти к нему всего общества. Может посадить, может ограбить, а может и убить. Он наслаждался ощущением своего всемогущества и чувствовал себя настолько особенным и практически великим, что крыша у парня на этой почве потекла конкретно. И вдруг он сталкивается с девушкой, которая ему необычайно понравилась, можно сказать, на которую он запал, а та не отвечает ему мгновенной взаимностью, отделываясь шутками-прибаутками и не подпуская к себе ближе. – Я, что ли? – подивилась Аглая, когда мужчины и Муза Павловна дружно посмотрели на неё. – Вы, Аглая, вы, – подтвердил Коломийцев. – Что в голове этого парня – большой вопрос, с ним сейчас наши психологи занимаются, в том числе и потому, что корёжит его нехило, поскольку его лишили доступа к любым гаджетам и компьютерам. – Сломанная в детстве потерей родителей и нормальной жизни психика. Вечный анфан террибль, вечное дитя, которого Элла держала под крылом, дозволяя всё и развращая парня, к тому же получившего могущественный рычаг управления в виде хакерских умений, – дала свою оценку психическому состоянию Антона Муза Павловна. – Вот уж точно, – согласился Сергей. – Наш анфан террибль обиделся на Аглаю ужасно, откровенно недоумевая, как она могла и посмела вообще его проигнорировать, а не влюбиться с ходу – с пулемёту. Оттого у Антоши что-то перемкнуло в головушке. Он же как привык: «Вижу цель, не вижу препятствий», вот и устроил истерику Элле на эту тему: хочу, мол, не могу, давай делать что-то. А Элле в тот момент откровенно было не до Антона и его истерик, она готовилась к главному событию всей её жизни, параллельно перестраивая на ходу план отступления, поскольку не были ещё готовы их новые документы. И отмахнулась от «братца», мол, делай что хочешь. – И он захотел меня подставить под убийство? – уточнила Глаша недоумевая. – Он же мог, как вы сказали, просто стереть мою личность, испоганить мою жизнь, нагадив через мою цифровую личность, через сеть. Да всё что угодно! Зачем так сложно-то: ограбить и подбросить мнимую улику? – А вот план-капкан такой у парня созрел, – пояснил Коломийцев. – Придумал он вас, Аглая, не просто так подставить, а для того, чтобы потом героически спасти, «отмазав» от всех обвинений и от нас, противных ментов. И вот тогда-то вы, наверняка в полной мере оценив его героический подвиг, поняли бы и увидели, какой он крутой перец и классный чувак, и слились с ним в благодарном экстазе. И любовь, и уходите вдвоём в закат под романтическую музыку, и там, в закате, узнаёте, что он к тому же ещё и богатый парень. Практически дословно цитирую его объяснение, ну, с некоторым художественным дополнением от себя, – веселился Коломийцев. – То есть, – ошарашенно уставилась на следователя Аглая, – этот ушлёпок притиснул меня к стенке, угрожал и лапал за попу, потом ограбил и швырнул в лужу, после чего пришёл ко мне с коньяком утешать. Потом вложил в руку убитого Чащина мой брелок, и если бы следователь Викторов меня арестовал, то Антоша меня героически спас бы. Так, что ли? – смотрела она недоумённо на следователя. И спросила: – Он что, идиот? – В какой-то степени, наверное, да, идиот. Хотя очень умный и достаточно крутой хакер и раньше никогда так жестко не косячил. Но тут влюбился, первый раз в жизни, – пояснил Сергей. – Пф-ф-ф… – протянула Аглая бессильно. – Обалдеть. – Кстати, грабил он вас, Аглая, несанкционированно, то есть не согласовав свои действия с Эллой. Когда он принёс ей ваш рюкзак и, довольный и радостный, изложил свой план, она на него ужасно орала, пригрозила, что порвёт с ним все отношения, но дело-то сделано и деваться уже некуда. Кстати, как призналась Элла, именно в тот момент она поняла, что от «братишки» ей придётся избавляться, потому что с такими заскоками он их точно обоих угробит. – Тогда зачем она поощряла его ухаживания за мной? – спросила Глаша. – Она же не могла не понимать, что это только раззадорит его, толкая на более идиотские поступки? – Может, поэтому и поощряла, чтобы всё запутать-перепутать, втянуть вас, перевести все стрелки на Антона, а потом ликвидировать его: мол, я понятия не имела, что с ним творится и что он преступник. И пока мы разбирались бы с этим клубком, она спокойно уехала бы из страны, – пожал плечами Коломийцев. – А убивала только она или Антон тоже? – спросила Муза Павловна. – Оба, – вернулся к объяснениям Коломийцев. – Вообще, и с убийством всё у них пошло наперекосяк. Убивать Чащина в квартире они не собирались, решили вывезти его за город, в заброшенную промку. И всё там для последнего акта их задумки было подготовлено, разработан чёткий план по его захвату и вывозу. Но тут выясняется, что его квартира продалась практически мгновенно, все вещи из неё сданы на хранение на контейнерную стоянку, а сам Витя непонятно куда перебрался жить. И так хорошо продуманная, годами подготовленная и организованная ими операция летела в тартарары, накрываясь медным тазом. Начинать всё сначала? Отлавливать его где-то и пасти заново? Вот уж точно нет, они не были к этому готовы. И решили действовать немедленно. Поскольку документы по покупке квартиры находились в стадии оформления и Чащин пока ещё был её владельцем, они позвонили Виктору, представившись соседом из квартиры, которая расположена под ним этажом ниже, с высвечиванием номера именно этого соседа, и наорали, сообщив, что он их заливает. Потрясли якобы крутым статусом, пригрозили крупными неприятностями, да так, что Витя проникся до потрохов. Он же старался в этом временном отрезке своей жизни не отсвечивать нигде, чтобы не попасть под более жёсткую раздачу от государственных органов. И потрусил спасать соседское добро посредством отключения воды в пока ещё своей квартире. – Слушайте, такой тупой, избитый развод, – заметила, подивившись, Аглая. – Зато действенный и безотказный во все времена, – усмехнулся Шагин.