— Вот почему мне следует отправиться за ним сейчас, — сказал Джулиан. — Прежде, чем он доберется до Фейри и время станет нашим врагом… — Я могу помочь с этим, — сказала Кристина. Фейри были объектом пристального изучения Кристины, когда она росла. Она однажды призналась Эмме, что это было частично из-за Марка, и того, что она узнала о нем будучи ребенком. Он очаровал ее, мальчишка Сумеречный охотник, похищенный фейри во время Темной войны. Кристина коснулась медальона на своей шее, золотого медальона с изображением Разиэля. — Он благословлен и зачарован фейри. Моя семья имеет… — она колебалась. — Много таких. Несколько лет назад, мы были близки с Народом фейри. У нас все еще есть много знаков их уважения. Мы мало говорим об этом, ведь отношение Конклава к тем, кто дружествен Народу фейри… — она снова бегло осмотрела комнату Марка. — Сами вы знаете, какое. — Что делают чары? — спросила Эмма. — Не позволяют времени слишком быстро проходить для смертных в Королевстве Народа фейри. — Кристина держала медальон между ее пальцами, глядя на Джулса с немым вопросом, словно говоря, что у нее еще много сюрпризов припрятано в рукавах, если только он захочет их услышать. — Медальон только один, — сказал Джулиан. — Как он может защитить нас всех? — Если я одену его в Королевстве, защита распространится на тебя и Эмму, и на Марка тоже, пока вы не уходите слишком далеко от меня. Джулиан прислонился к стене и обреченно вздохнул. — И я полагаю, ты даже не рассматриваешь такой вариант, как отдать медальон мне, чтобы я мог надеть его у Фейри? Сам? — Абсолютно нет, — сказала Кристина чопорно. — Это семейная реликвия. Эмма была готова расцеловать Кристину. Но ограничилась только быстрым подмигиванием ей. — Тогда мы пойдем все трое, — сказала Эмма, и Джулиан, казалось, осознал, что спорить бесполезно. Он кивнул ей, и в глазах его был прежний взгляд парабатая, взгляд, который без слов говорил, что они вдвоем встретят опасность. Вместе. — Медальон также позволит нам воспользоваться дорогой Луны, — сказала Кристина. — Обычно только те, в чьих жилах кровь фейри, могут сделать это. — Она расправила плечи. — Марк и представить не может, что мы сумеем последовать за ним; вот почему он послал сообщение. — Дорога Луны? — недоуменно переспросил Джулиан. — Что это? И тогда Кристина действительно улыбнулась. Ее улыбка, подумала Эмма, не выглядела милой и счастливой, ведь сейчас Кристина была слишком обеспокоена, чтобы так улыбаться. Но в ней было немного любопытства. Так улыбается тот, кто собрался испытать что-то совсем новое в жизни, даже и не предполагая, что подобный шанс ему когда-нибудь выпадет. — Я вам покажу, — сказала она. * * * Они быстро собрали вещи. Дом оставался темным, и казался необычно оживленным из-за беспорядочного дыхания слишком многих спящих. Джулиан спустился вниз в коридор, стягивая на плечах ремни своего рюкзака, он увидел Тая, спящего напротив комнаты Кита, полусидя, его подбородок на руке. Позади него лежала на полу раскрытая книга. Джулиан приостановился у двери на чердак. Он колебался. Он мог оставить записку или просто уйти прочь. Второе будет легче сделать. Времени нет; они должны перехватить Марка прежде, чем он доберется до Фейри. Это не будет трусостью, просто практичностью. Просто… Он распахнул дверь и поднялся вверх по ступеням. Артур был там, где он оставил его, за своим письменным столом. Лунный свет проникал внутрь комнаты, под углом, через люк. Артур уронил ручку и повернулся посмотреть на Джулиана. Седые волосы обрамляли его усталое лицо и синие глаза Блэкторнов. Джулиану вдруг показалось, что он посмотрел на старую, замутненную фотографию отца, испорченную в процессе проявки, и внезапно заметил появление угловатости на знакомом лице. — Мне надо уехать на несколько дней, — сухо сказал Джулиан. — Если тебе что-то понадобится — обратись к Диане, но ни к кому больше. Только к Диане, — добавил он строго. Глаза Артура казались остекленевшими. — Ты… куда ты отправляешься, Джулиан? Джулиан хотел соврать, ведь теперь ложь давалась ему так легко, и так складно. Но, почему-то, он не хотел этого делать. — Марк вернулся назад, — сказал он. — Я собираюсь остановить его, надеюсь, раньше, чем он пересечет границу Фейри. Тело Артура затряслось от мелкой дрожи. — Ты отправляешься за братом к фейри? — спросил он хрипло. И Джулиан вспомнил те обрывки, которые он знал из истории его дяди — что он попал в ловушку вместе с отцом Джулиана, Эндрю, к Фейри, на годы, когда Эндрю влюбился в благородную леди, и стал отцом рожденных ею от него Марка и Хелен. Но Артура отделили от него, заперли и пытали заклятиями. — Да. — Джулиан решительно перекинул рюкзак на одно плечо. Артур вытянул вперед руку, словно хотел коснуться руки Джулиана, и Джулиан, озадаченный, отпрянул назад. Его дядя никогда не прикасался к нему. Артур обессилено уронил руку. — В Римской Республике, — сказал он, — всегда был слуга, приставленный к каждому генералу, который выиграл войну. Когда генерал ехал на коне по улицам, принимая благодарность римских граждан, задачей слуги было шептать ему на ухо, — «Respice post te. Hominem te esse memento. Memento mori.» — Оглянись, — перевел Джулиан. — Помни, ты человек. Помни, что ты умрешь. — Слабая дрожь пробежала по его позвоночнику. — Ты молод, но не бессмертен, — сказал Артур. — И если ты окажешься у фейри, молюсь, чтобы этого не случилось, ведь это Ад, если только Ад действительно есть, то он там, не слушай ничего, что фейри тебе скажут. Не верь их обещаниям. Поклянись мне, Джулиан. Джулиан выдохнул. Он подумал о тех древних генералах, за которыми следовали слуги, чтобы не дать внезапной славе ударить в их горячие головы, чтобы напоминать, что все проходит. Все прошло. Счастье прошло, так же как и потери, и боль. Все, только не любовь. — Я клянусь, — прошептал он. * * * — Нам надо дождаться момента, когда луна на воде будет выглядеть плотной, — сказала Кристина. — Вы увидите это явление, если внимательно присмотритесь, то она будет походить на… вспышку зеленого света. Она улыбнулась Эмме, которая стояла между ней и Джулианом, все трое ожидали на линии прибоя океанских волн. Ветер почти стих, и океан простирался перед ними, глубокий и черный, окаймленный белым, там, где вода встречалась с песком. Разбившиеся о берег волны принесли на пляж хлопья белесой пены, куски водорослей и обломки ракушек. Небо прояснилось после шторма. Луна была высоко и оставляла отличную, непрерывную линию света на темной воде, скрывавшуюся за горизонтом. Был подобен шепоту тихий шум волн, непрерывно катившихся к ногам Эммы и касавшихся ее непромокаемых ботинок. Джулс взглянул на свои наручные часы — они принадлежали его отцу, старомодные, механические часы, блестевшие на его запястье. Эмма вздрогнула, когда увидела, что браслет из морских камушек, который она когда-то сделала ему все еще был на его запястье за часами и сверкал в лунном свете, словно настоящая драгоценность. — Почти полночь, — сказал он. — Мне интересно, сколько форы осталось еще у Марка. — Ну и как же мы планируем захватить его? — насмешливо спросила Эмма. — Только обычное преследование и захват, или мы попытаемся отвлечь его танцами и набросим лассо на лодыжки? — Шутки не помогут, — мрачно ответил ей Джулиан, уставившись в воду. — Шутки всегда помогают, — все так же насмешливо сказала Эмма. — Особенно когда мы не делаем ничего, кроме как ждем, когда луна на воде станет плотной… Кристина вскрикнула. — Пошли! Сейчас!! Эмма двинулась первой, перепрыгнув через небольшую волну, разбившуюся у ее ног. Часть ее мозга все еще сообщала ей, что она провалится под воду, вниз. Прикосновение ботинок к твердой поверхности было настоящим потрясением для нее. Она сделала несколько торопливых шагов, почти побежала и повернулась кругом, лицом к пляжу. Она стояла на мерцающей дорожке, которая выглядела так, словно была сделана из твердого скалистого кристалла, вырубленная тонко, словно из стекла. Лунный свет на воде стал плотным. Джулиан уже был позади нее, балансировал на светящейся линии, и Кристина прыгнула вверх на тропу за ним следом. Она слышала, как изумленно выдохнула Кристина, когда она приземлилась. Как и все Сумеречные охотники, они видели чудеса прежде, но было что-то определенно эльфийское в такого рода магии: казалось, это произошло в промежутках между реальным миром и сном, между светом и тенью, между одной минутой и другой. Это было Между. — Давайте двигаться, — сказал Джулиан, и Эмма начала идти. Тропа была широкой; казалось, что она пружинит и извивается под ее ногами, вместе с каждым движением прибоя. Это было подобно прогулке по мосту, подвешенному над бездной. За исключением того, что когда она смотрела вниз, она не видела пустого пространства; она видела то, что пугало намного больше. Глубокую тьму океана, где плавали мертвые тела ее родителей прежде, чем прибоем их вынесло на берег. Годами представляла она их абсолютно одних, борющихся, умирающих под водой, вокруг лишь бесконечные мили равнодушного и беспощадного океана. Теперь она знала больше о том, как они умерли, знала, что они были мертвы, когда Малкольм Фейд выкинул их в океан. Но ты не мог говорить со страхом, не мог рассказать ему правду: страх живет глубоко в тебе. Так далеко от берега, Эмма ожидала, что океан будет настолько глубоким, что он сделается непрозрачным. Но лунный свет словно заставлял воду сиять изнутри. Она могла смотреть вниз, словно в аквариум. Она увидела нити водорослей, танцующие от малейшего движения прибоя, стаи мелких рыб, а еще тени потемнее, тоже, рыбы, но побольше. Вспышки движений, тяжелые и огромные — киты, конечно, или что-то больше и хуже — водные демоны могли вырастать до размера футбольного поля. Она представила, что тропа внезапно предательски обрывается и все они проваливаются в холодную, бездонную глубину под ногами, наполненную слепыми и острозубыми монстрами, и только Ангел знает что еще может всплыть из тьмы наверх… — Не смотри вниз, — это был Джулиан, приближавшийся по тропе. Кристина, в изумлении смотревшая по сторонам, немного отстала от них. — Смотри прямо вперед на горизонт, иди к нему. Она вздернула подбородок. Она могла видеть Джулса рядом, чувствовать живое тепло, идущее от его кожи, которое, казалось, колебало ее длинные волосы. — Я в порядке. — Ты — нет, — категорично сказал он. — Я знаю, что ты чувствуешь к океану. Теперь они были очень далеко от берега — он превратился в светящуюся линию вдалеке, скоростное шоссе — в ленту двигающихся огней, дома и рестораны вдоль линии побережья — в мерцающие огоньки. — Ну, ведь выяснилось, что мои родители не умерли в океане. — Она сдержала сбившееся дыхание. — Они не утонули. — Это знание не сотрет из памяти годы кошмарных снов. — Джулиан быстро взглянул на нее. Ветер раздувал мягкие завитки его волос вокруг скул. Она вспомнила, каково это, погружать пальцы в эти волосы, как прикосновения к нему возвращали ее не только к миру, но и к самой себе. — Ненавижу чувствовать себя так, — сказала Эмма, и на мгновение даже сама не была уверена, о чем говорила. — Ненавижу быть напуганной. Это заставляет меня чувствовать себя слабой. — Эмма, мы все чего-нибудь боимся. — Джулиан немного приблизился к ней; она почувствовала, как их плечи соприкоснулись. — Мы боимся потерять то, что ценим. Мы боимся потерять близких людей, потому что любим их. Мы боимся умереть, потому что ценим жизнь. Если ты перестанешь бояться, ты перестанешь и чувствовать и тогда ты перестанешь жить. — Джулс… — она начала поворачиваться к нему, пораженная глубиной его голоса, но замолчала, когда услышала, как ускорились шаги Кристины, и затем ее голос, зовущий кого-то: